Дар

Народ вокруг толкался, норовя при этом выпустить бранное слово-другое, но при встрече щедро дарили улыбки и останавливались поговорить.

Воры скалились гнилыми зубами и ловко чистили карманы зажиточных горожан от бархатных мешочков с монетами различной величины.

Пока Мира пробиралась среди толпы женщин, обсуждавших рецепт каши из отрубей, ей пару раз наподдавали по рёбрам, и три раза залезли в карман. Все трюки ловкачей она хорошо знала, и каждый раз клала в карманы колючие каштаны. Так девушка наказывала бездельников, не желающих работать. Мира шла между рядами и не обращала внимания на крики торговцев. А те, знай себе, надрывались, оповещая округу о своём товаре. Одни зазывали купить рыбку, другие торговали медовухой, третьи плетёными корзинами. От обилия товара разбегались глаза. Чуть дальше по левой стороне за третьим прилавком от лавки аптекаря, стояла высокая крестьянка в тёмном чепце. Она славилась на всю округу лучшим сыроваром. Изготовленные ею собственноручно пузатые головки жёлтого сыра всегда были мягкими, с лёгким вкусом сливочного масла. Послевкусие от такого лакомства напоминало мягкий белый хлеб с густыми сливками. К тому же у торговки можно было приобрести бутыль терпкого красного вина.

Рядом с купчихой пристроился старичок, который играл на свирели. Он поглядывал на людей из-под седых бровей, пряча улыбку в густой бороде. У его ног валялась потёртая шапка, куда иной раз бросали монетки богатые посетители. Каждый рыночный день проходил в суете. Купцы продолжали выкрикивать наименования своего товара; цветочницы порхали с корзинами вялых букетиков; шарлатаны обманывали наивный народ; бродяги нанимались на работу, а менестрели веселили округу своими песнями и стихами.

Важным покупателям некогда было отвлекаться на сброд, ведь за ранним утром следует много хлопот. Мира забрала башмаки брата и выскользнула за крепостные ворота. Каково же было её удивление, когда рыцарь на вороном коне преградил дорогу. Девушка припомнила, что видела его давеча на рассвете. Она остановилась и посмотрела в глаза воина. Он склонился к ней и протянул на ладони, затянутой в кожаную перчатку, небольшой корешок засахаренного имбиря. Девушка смутилась и попятилась назад. Рыцарь продолжал протягивать угощение. Мира, не сводя взгляда с мужчины, взяла сладость и поклонилась. Обойдя коня с другой стороны, булочница направилась по дороге, вдоль которой по обе стороны тянулись стройные берёзы вперемешку с серой ольхой. Мужчина нагнал путницу ближе к деревне, что располагалась за территорией градских стен.

– Постой, – окликнул он незнакомку.

Девушка остановилась и обернулась.

– Скажи, разве ты не градская? – удивлённо выведывал всадник. Его конь танцевал на месте, недовольно мотая головой.

– Горожанка, – тихо ответила Мира и собралась идти.

– А сюда, зачем идёшь? – приставал с расспросами воин.

– Часто мы с матушкой живём в деревне. Знахарь проводит брату лечение пиявками. И уже после, мы возвращаемся домой.

– Тем лучше! – воскликнул рыцарь. – Сегодня взойдёт на небосвод новая луна – это время любви. Буду ждать тебя на этом месте. А не придёшь, разбужу всю округу.

Мира серьёзно взглянула в смеющиеся глаза воина и поспешила уйти. Рыцарь принял молчание девушки за согласие, и довольный собой, ускакал.

Крестьянка прибавила шагу и ни разу не обернулась. В голове не было мыслей – странная пустота. Такое с ней иногда случалось, когда не было страха, переживаний, боли и волнений. Девушка списывала это на трудные дни, которые случались всегда в один день – на новую луну.

Глава 4

Странный путник в чёрном плаще и такого же цвета камзоле под ним, смотрел с возвышенности на раскинутый перед его взором град – Нордвинд. После того как на закате он покинул «Куропатку», два дня провёл в поисках надёжного места, где можно на некоторое время оставить коня и спрятать меч. Он несколько раз пробирался близ стражников, которые собирали плату у моста, и много слышал о странных происшествиях в граде.

– Не могут воины совершать самоубийства, – размышлял бродяга, пока смотрел вдаль. – Может вернуться? На кой мне посещать град, где таинственным образом гибнут рыцари из могущественной армии монарха?! Влипать в очередную историю нет никакого желания.

Был у него перед Нордвиндом некий страх. И это у такого отчаянного парня. Да, ничто человеческое не чуждо даже разбойникам.

Мысли путника ускользали, когда он созерцал округу. Среди всех градов Северного королевства, именно этот наводил на него трепет. А если так посудить, то там было от чего ужаснуться. Чёрные флаги трепетали на ветру, открывая взору изображение существа с оскаленной пастью и лохматой мордой. Амарок – помесь волка с медведем – гроза северного народа. В далёком детстве странник слушал сказание об этом существе от одной старухи из лагеря, где он жил. Вещала тогда старая женщина, что по легенде эти существа питаются заблудившимися в северных лесах путниками. Многие охотники сгинули в непроходимой тайге. Во время поисков находили только их оружие, примёрзшее к насту окровавленного снега.

И теперь будучи волевым парнем, пробирала дрожь, как только он думал об Амароке.

Переборов этот леденящий ужас глубоко внутри себя, путник двинулся дальше, размышляя, каким путём проникнуть в Нордвинд. Крепостные врата слишком хорошо защищены каменным сооружением, примыкающим к главной стене. А это означало, что стражи там, как пчёл в улье. Вот только ни к чему ему лишние взгляды и вопросы. Самое лучшее для скитальца, это тайно посетить град королевства, где замок окружали ухоженные сады, диковинные статуэтки и низкие беседки.

Сам Нордвинд основан на земле короля, на гористой возвышенности. У его подножия раскинула прозрачные глубокие воды морская гавань – Серебряный залив. Люди добывали воду из колодцев и непроточных источников, бьющих из залива, в которые часто попадала зараза. Из-за антисанитарии заболевания охватывали целые кварталы. Однако, несмотря на высокую смертность, град быстро разрастался, процветал и становился тесен. Люди перебирались из далёких, глухих деревень под защиту крепостных стен.

Отличная оборонительная система играла свою роль. Могучие стены с зубцами и башнями делали Нордвинд надёжной крепостью. К тому же он находился под наблюдением неусыпной сторожевой службы, которую несли дозорные и стражники. Высокие стены из шершавого серого камня, окруженные глубокими рвами, наполненными болотной жижей, спасали от нападений. Подобраться даже близко к градским вратам, расположенным между двумя башнями, не было возможным, а уж овладеть ими и вовсе не реально. В каждой башне имелась бойница, откуда лучники выпускали стрелы во врага в случае нападения, а на плоской крыше установлены специальные навесы для обороны – оттуда в случае необходимости лили горячую смолу. Поэтому для врага завладеть градом было возможно, только если он овладел его воротами. В каждой башне королевства несли службу часовые, а в их подвалах сооружали колодцы с чистой водой на случай осады, и рыли подземные ходы.

Поселения, которые растянулись за крепостными воротами, обносились защитными стенами несколько раз. Население увеличивалось, и жители селились дальше за стенами, где дома обносили частоколом. Главное близ града, где люди могли укрыться в случае войны. На пути к Нордвинду пересекалось несколько дорог, что было удобно для купцов, которые торопились показать свой диковинный товар на Торговой площади. Именно здесь было место встреч и театрализованных представлений. К тому же в базарные дни больше места занимали крестьянскими возами со всевозможными фермерскими товарами. Купцы активно торговались о снижении платы на оптовую закупку. Крестьяне упрямились, но продавали товар и спешили на прилегающую площадь, где закупали сено и корм для скота. Многие жители града имели свои огороды, поля и пастбища. Держали они в основном мелкий скот: овец, коз, свиней. Последние спокойно расхаживали по градским улицам и сами находили себе пропитание, потому что мусор и остатки пищи выбрасывались на улицу. Гниющие отходы привлекали рои жирных насекомых. Сточных мест для сбрасывания нечистот в населенном пункте не было, и всё выплескивалось на узкие проулки и улочки. Люди и не подозревали, что может быть как-то иначе.

Зато особое внимание в Нордвинде уделялось ратуше – символу независимости и гордости града. В этой башне проходили заседания Совета и принимали коронованных особ. Рядом с ней располагался собор, колокол которого отбивал время и оповещал о бедствиях. Собор – величественное здание из белого гладкого камня с позолоченным куполом и маленькими окошками вмещал тысячу людей разом. Вокруг него росли карликовые клёны и дикие яблони. Под окнами расстилалось ковром крохотное поле из ромашек, за которым ухаживали монахи. На колокольне мелькала тень звонаря, который в любую свободную минуту принимался молиться и отбивать поклоны, поглядывая на небеса. За собором виднелись две маленькие церкви с остроконечными крышами и монастырь с коваными решётками на окнах. Церковники особо почитались у христиан, ведь они вернули им возможность посещать старые кладбища и отвели место под новое. Народ больше не боялся мёртвых тел, на которые могли наткнуться в любом закоулке. Если уж мостовые не имели освещения, то о тёмных углах и речи не шло. Эти самые закоулки пересекались арками с улочками, поросшими вьюнком, отбрасывающим ещё большую тень. Дома, не имеющие нумерации, нависали друг над другом – верхние этажи выдавались над нижними. На первом размещались мастерские и торговые лавки, а на втором жили мастеровые. Окон было мало. Все они в основном выходили во двор и часто закрывались ставнями. Вот только крыши домов, расположенных на противоположной улице, соприкасались друг с другом, не пропуская солнечный свет. К тому же, у каждого дома имелось несколько пристроек, галерей и крохотных балкончиков.

Восемь борделей и одиннадцать трактиров на весь град – весьма недурно! Работёнка имелась не только для женщин, но и крепких мужчин. На лесопилке и бойне всегда требовались работники. Хочешь кушать – работай, не желаешь трудиться – сиди на паперти у монастыря или собора.

«Всякие такие тайны кроются за внешним лоском и благополучием королевского града».

Странник крайне удобно подслушал стражников, которые обсуждали оборону ворот с северной стороны града, там, где полуразрушенная башня охранялась не так основательно.

«Там я и проскользну, – подбодрил себя скиталец. – Надеюсь, что за два дня на том месте ничего не изменилось. Седого на постой определил, только меч при мне. Не хотел бы я с ним расставаться. Мой надежный защитник – Длинноликий».

Пока парень размышлял стоя по колено в опавшей листве у обочины дороги, за ним наблюдали из кустов, припорошенных снегом. Небесно-голубого цвета внимательные глаза подметили внутреннюю борьбу путника. Человек в сером плаще с широким капюшоном надеялся быть незамеченным и выжидал время. Странник же делал вид, что сосредоточен на местности. Как только он, осторожно пробираясь вдоль оголённых деревьев тракта, направился к северным вратам, преследователь двинулся за ним. Добравшись до места, молодой человек насторожился. Ворота охранялись двумя рыцарями в кольчуге и накинутых поверх плащах, застёгнутых на левом плече брошью в виде морды с оскаленной пастью. В руках стражники сжимали алебарды, устремлённые острыми концами вверх. Они обсуждали новости об исчезновении рыцарей королевской армии.

Путник присел на корточки за каменным выступом обвалившейся башни. Он не имел представления, чем раньше она служила, но вот преследователь знал об этом хорошо. Не была та история ни для кого секретом. Служила в далёкие времена эта башня местом, где Диметрих, будучи у власти, запирался во время пьянки. Проделывал он там много чудовищных вещей. Часто государь устраивал оргии с изнасилованием маленьких девочек-крестьянок и не гнушался мальчиками. После того, пытал их и убивал. Однажды, когда он скинул в окно верхнего этажа старую монахиню, было ему видение. Ходила за ним тень в красном одеянии и плакала, воздевая вверх руки. Бежал он с криком оттуда, что свалился с лестницы и разбил голову о каменный выступ, за которым как раз прятался путник. Как только изувер пришёл в себя, сразу приказал башню спалить.

Его наследник – Максимиан I не пожелал восстанавливать эту часть замка. Он пригласил священника, который читал на месте руин молитву семь дней, и ему вторили три монахини. Когда заперли врата на крепкий засов, только стража ступала в те места, для несения ежедневного караула.

Именно их теперь необходимо обойти страннику. Он заметил, что преследователь отстал. Может, и не было его вовсе, просто от усталости начал подозревать каждого встречного.

– Не верю, что они повелись на чей-то ясный взгляд, – неожиданно громко произнёс стражник.

– Так, может, не взглядом их брали, – предположил собеседник и рассмеялся.

Ветер донёс обрывки фраз, но суть сказанного терялась.

Странник вздрогнул. С этой стороны было холоднее. Сквозняк резвился, бросая пыль руин в лицо воинам, зловеще свистел и трепал полы плащей. Он срывал последние листья с кустарников, и гонял их вместе с мелкими камушками по коридорам полуразрушенной башни. Поздняя осень – капризная леди. Несколько дней назад подморозило и выпал снег. Вот только морозы резко отступили, уступая место оттепели. Хорошо ещё, что не было дождя.

Ноги у странника затекли. Сидя на корточках, он попятился и наступил на ящерку. Та издала чудной свист и понеслась по камням.

Стражники переглянулись и притихли. По молчаливому согласию воины разделились. Они чинно вышагивали, поглядывая в небо, нежели себе под ноги. Бродяга чуть ли не слился с каменной стеной. Осторожно ступая, он едва дышал и продвигался. Один страж зашёл за щербатую стену – его шаги чётко слышались сквозь завывание ветра. С противоположной стороны захрустел гравием второй. Он остановился, где только что сидел парень.

Укрывшись плащом, бродяга проскользнул под носом у стражи и удалялся от северных врат Нордвинда. Он держался за рукоять меча, скрытого плащом, и уверенно вышагивал по тихой улочке Рыбацкой, где витал душок потрошёной рыбы. Улицы в Нордвинде не были мощёными. Летом народ задыхался от едкой пыли, духоты и зловония. Всюду царила невозможная грязь. Невозможно пройти и не выпачкаться в грязи. Во время дождей и слякоти, улицы больше походили на болото, где люди утопали по колено и застревали телеги.

Первый снег, выпавший накануне, едва растаял, а под ногами хлюпала слякоть вперемешку с нечистотами, рыбными головами и чешуёй. Народ разбежался по делам, и странник беспрепятственно мог пройти в центр града. Но прежде чем это сделать, всё же стоит присмотреться и послушать. Перешагивая очередную кучу мусора, он успевал осматриваться. Воздух был тот ещё, но терпеть можно. Подняв голову в очередной раз, бродяга на что-то наступил. Раздался визг. Отскочив в сторону, он заметил здоровую рыжую крысу, которая тащила в зубах рыбий хвост.

– Надо же, помешал завтраку, – шепнул путник, поскользнулся и упал в лужу. – Вот жаба! – в сердцах воскликнул он.

Мало того вымочил ноги и полы плаща, так ещё загваздался в нечистотах. Подскочив на ноги, снова чуть не попал в переплёт. Доля секунды, и на место, где сидел, выплеснули помои из окна третьего этажа.

– Жаба! – прошипел странник. Теперь он спешил, не обращая внимания, куда ступает.

Главные цели: найти таверну и добыть чистую одежду. Искомое попалось на глаза за углом дома. Вещи висели на тонком шнуре прямо за окном второго этажа, и принадлежали, судя по виду, рослому мужчине. Обзавестись чистой одеждой не составило труда. Стоило всего-то подпрыгнуть, ухватиться за кронштейн вывески, подтянуться рукой и дёрнуть за шнур. Тот моментально соскользнул с крюка, и пополнение гардероба – как заказывали. Спрятав вещи под плащ, странник ринулся дальше. Вскоре на его пути попалась таверна с изображением кракена на вывеске.

Глава 5

Утро вторника у короля Максимиана II началось как обычно. Он проснулся в собственной спальне, расположенной на третьем этаже большой башни. Окна уже пропускали солнечный свет, который робко выглядывал из-за большого седого облака. Его величество широко зевнул и сладко потянулся, поглядывая на слуг, которые деловито суетились у его постели, укрытой балдахином. Полотняные занавески над кроватью создавали иллюзию уединения от челяди. Слуги спали в одной с ним комнате, на соломенном матрасе у двери, и вставали с рассветом.

– Василис, воду приготовил? – поинтересовался король с хрипотцой в голосе, опираясь на локоть.

– Конечно, Ваше величество! – откликнулся старик, поправляя свалившееся одеяло. Он с ненавистью взглянул на молодого монарха, развалившегося на матраце.

Кувшин свежей воды стоял рядом с кроватью, чтобы монарх мог умыть лицо в чаше. Обычно сразу после пробуждения он спешил во встроенную комнату в стене башни. В нужнике король не задерживался из-за холода. Восседая на неудобном стульчике, он успевал спеть только куплет полюбившейся песни.