Зеркало Умбры

– Ну раз Ткач говорит!

– Ешь давай лучше, – улыбаюсь я. – Завтра нас ждет мертвый город!

__________2. СКЕТЧБУКИЗВАВИЛОНСКОЙБИБЛИОТЕКИ

Наверняка в те времена, когда Фанагорею еще не успели покинуть, это был чудесный город. Прямого выхода к морю нет, потому что склон перпендикулярно от застройки практически отвесный — к нему не подступиться.

Мы не исследовали побережье в этом месте даже с катера. Волны сильные, а рельеф дна близ скалистой гряды ничего хорошего не предвещает. Правда, говорят, там прямо в камне затесались покои неких богачей, что приезжают иногда летом. Но даже если это так, проверять мы не особенно стремимся.

Нас гораздо больше интересует сам город. Точнее, то, что от него осталось.

Крупный торгово-развлекательный центр «Посейдон», если верить карте, находится к востоку от моря. На въезде останки здоровенного и даже местами рабочего аквапарка. Мне нравится это место — я даже думала обустроить жилье здесь, а не внутри тесного маяка, но по соображениям безопасности идея не получила развития.

А на севере — самое интересное: жилой массив.

Кроме того, чуть в отдалении, за небольшой лесополосой раскинулся практически нетронутый и запечатанный, словно военный объект, легендарный Винодельческий завод Фанагореи.

Все это я пытаюсь рассказать Юджину с заднего сиденья байка, на котором мы въезжаем в город. Мой дружок-пирожок, впрочем, разбирается в топографии получше меня. Стоило проехать несколько узеньких жарких улиц, как мы остановились возле заправки. В топливе у нас нет нужды, да и вряд ли тут найдется хотя бы капля бензина. Мы с Юджиным придумали кое-что другое, дабы хоть немного иметь представление о ситуации.

Жить рядом с заброшенным городом далеко не так романтично, как кажется на первый взгляд. Это главным образом означает, что туда в любой момент могут нагрянуть мамкины сталкеры, ищущие острых ощущений. Или простые мародеры вроде нас самих.

Как несложно догадаться, первыми под удар попадают наиболее колоритные местечки типа водолечебниц, аквапарков, торговых центров, больниц и школ. Автозаправка же, на которой мы остановились, — один из первых перевалочных пунктов, где можно отдохнуть, перекусить и наметить маршрут. Поэтому именно здесь (а также еще в двадцати трех местах) мы с Юджиным разложили приманки.

– Кира! – кричит Юджин из разбитого окна. – Всё на месте.

Я очень не люблю, когда возникает ненужный шум, поэтому скорее осматриваюсь и спешу скрыться в тени бывшего призаправочного мини-маркета.

– Не кричи, – говорю. – Думаешь, тут только люди могут представлять опасность?

– Опять тебе отовсюду опасность мерещится!

– Береженого Бог бережет, – говорю, а сама иду мимо рядов давно опустевших стеллажей.

– Бога нет, – парирует Юджин, и на это мне уже нечего ответить.

На самом деле подискутировать никогда не поздно, а вот проверить приманку надо сейчас, чтобы дальше уже спокойно бродить, не беспокоясь о незваных гостях.

Наши приманки — это слепленные на скорую руку «артефакты». По нашему расчету они должны привлекать искателей всякого незамысловатого хабара, чем те себя и выдают. Такие вещи обычно не остаются на прежних местах, если их заметили. А мы разложили все именно так, чтобы заметить смог даже слепой.

Здесь, например, я в прошлый раз оставила якобы тех времен синий скетчбук с кучей всяких загадочных картинок и записок о странных звуках/голосах. Учитывая легенду этого города, паломники за такой скетчбук руки друг другу поотрывают. Поэтому, обнаружив его в том же месте, где и прежде, я выдыхаю спокойно.

Здесь практически наверняка никого не было.

Юджин не столь заморачивается, в частности потому, что к творчеству душа не лежит. Он оставил здесь несколько пачек сухарей и мармелада — якобы часть нерасхищенного товара, что раньше продавался в мини-маркете. Но и они нетронуты.

– Напомни, почему мы выбрали именно эту заправку? – я оборачиваюсь к Юджину, который уже заводит байк.

– Потому что она единственная в округе и потому что здесь есть крыша. На въезде в город таких объектов больше нет.

– Это не единственный въезд в город, – говорю я и открываю карту. – Их как минимум четыре, не считая дороги к отвесному склону.

– Кира, – Юджин щурится от солнца, но не заметить раздражение в его взгляде я не могу. – Успокойся, пожалуйста. Мы как будто кого-то выслеживаем. Тут уже два года никого нет. Да и, походу, не было. Хочешь поиграть в охотника за головами?

Я открываю рот, чтобы что-то ответить, но мозг не успевает сгенерировать колкую фразочку, красочно пояснившую бы моему оппоненту, почему он не прав.

Вместо этого мы с ним одновременно вздрагиваем и поворачиваем головы к дороге.

Сложно сказать, что именно мы услышали. Ни я, ни Юджин уже через секунду не могли объяснить друг другу, что заставило нас обернуться.

– Ладно, поехали, – говорю. – Не забывай, что мы не на экскурсии.

Говорят, природе требуется всего сто лет, чтобы полностью уничтожить всю городскую инфраструктуру: начиная от фундаментов и заканчивая коммуникациями. Здесь прошло два года, но такое чувство, что все пятьдесят.

Мы рассекаем расплавленный воздух меж двух каменных оград, за которыми когда-то бурлил быт, а теперь — непроходимые джунгли. Война с плющом, борщевиком и полынью — еще одно противостояние, которое человеку никогда не выиграть.

Асфальт настолько горячий, что на его поверхности виднеются миражи — узкие полоски зыбкого текучего стекла, исчезающие, когда к ним подходишь. Но самое нереальное зрелище, отсылающее к мыслям о бутафорной природе всех этих декораций, — отсутствие машин. Если с неухоженными заборами и оглушающей тишиной еще можно как-то смириться, то отсутствие машин на гладких асфальтированных дорогах выглядит совершенно немыслимо.

Фанагорея погружена в глубокий наркотический сон. В ее размякшем теле не осталось ни единого рефлекса, и мы ползаем по нему словно любопытные насекомые.

Когда на горизонте показывается верхушка ТРЦ «Посейдон», солнце уже не щадит. На обочине мусор и камни, среди которых только маленькая ящерица не спешит укрыться в тени.

Краем глаза я замечаю домик с выбеленными стенами. Там побиты все стекла, а в большом распахнутом окне на втором этаже виднеется мольберт с холстом.

– Давай постараемся управиться до четырех, – говорит Юджин, проносясь мимо. – Не хочу возвращаться по темноте.

– Слушай, а мы могли бы прицепить к байку тележку или что-нибудь такое? – спрашиваю через несколько секунд.

– Зачем? – моему другу эта затея не слишком по душе. – У нас же есть все необходимое.

Не хочу говорить ему про мольберт. Опять начнет ворчать. В конце концов, самостоятельно добраться до Фанагореи я вряд ли смогу, а Юджина отличает такое перманентное состояние, как лень в терминальной стадии. Он бы не решился на поездку в Фанагорею, будь какой-то иной способ заполучить пару красных носков.

Наконец, последний отрезок дороги остался позади, а мы поставили байк в тень столба у въезда на подземную парковку. Юджин сразу кивнул головой в сторону неработающих круговых дверей, где покоилась очередная наша приманка. Разорванный лиловый рюкзак, который якобы зацепился за торчащую из стены металлоконструкцию. Судя по количеству бесхозных вещей внутри, торговый центр явно был эвакуирован, пусть и не ясно почему. Я положила рюкзак таким образом, чтобы вещи выглядели посыпавшимися из него. В числе первых, конечно же, очередной синий скетчбук.

Согласитесь, догадаться о рукотворной природе этих обманок несложно, однако человек, столкнувшийся с ними впервые, будет как минимум заинтригован.

Все лежало на своих местах — там, где и в прошлый раз. Мы уже здесь бывали, даже сделали несколько фотографий, дабы впоследствии сравнивать. Правда, тогда мы добрались до «Посейдона» уже к темноте, а сейчас стоял жаркий полдень.

Я завороженно наблюдала, как беспечные пылинки нежатся в невесомом солнечном столбе. Стеклянная крыша ТРЦ прекрасным образом уцелела и теперь обеспечивала сохранность всему, что осталось внутри. Знаете, такие крыши еще бывают в оранжереях. Это место действительно скоро будет напоминать оранжерею: лозы плюща уже пробрались к неподвижным эскалаторам. Как и изумрудный мох на затененных стенах. По его расположению можно определить, куда здесь днем не попадает свет.

– Кира! – Юджин как раз сделал круг по первому этажу и вернулся с пустыми руками. – Походу, мы зря решили здесь искать. Все же вывезли подчистую, даже зеркала в туалетах поснимали.

– Надо пройтись по жилым домам, – говорю. – Я как раз видела один без окон. Там внутри наверняка полно вещей.

– Пойдем на втором этаже еще глянем, раз уж приехали.

Пока мы поднимаемся по эскалатору, я продолжаю недоумевать — неужели страха, сплетен и предрассудков достаточно, чтобы все вот так взять и в одночасье бросить? Дома, в которых, возможно, выросло несколько поколений, работу, земельные участки, карьерные достижения… Чем больше мы исследовали Фанагорею, тем иррациональнее выглядел тот факт, что абсолютно здоровый город с таким приятным климатом и развитой инфраструктурой абсолютно пуст.

Словно человек, убитый заклинанием Авада Кедавра.