Фронтир Индикона. Часть II

Вчера из сарая с пленными вывели двух взрослых и трех подростков. Что-то прокричав их повалили на землю и резкими взмахами топоров отрубили ступни и ладони, оставив на земле истекать кровью. Метод казни древний, но даже в моё время он кое-где применялся в глухих уголках Чёрного континента. Тем же вечером вытащили связанного старика и до самой ночи пытали несчастного горячими углями. Старик держался достойно. Он не проронили ни единого звука и лишь смотрел на бхунту ненавидящим взглядом.

– Тьфу ты какая низость! Ярослав Александрович, нам непременно надобно разворошить это осиное гнездо! Ну как есть нечисть!

Оставив Павла наблюдать за лагерем, я решил разведать местность на восток от него. Со стороны реки к лагерю сходились караванные тропы, по которым не прекращалось движение. Оживлённое место.

Обойдя лагерь по большому кругу, набросал карту местности. Междуречье густо поросло галерейным лесом и лишь в центре имелась невысокая, поросшая лесом гряда. Вернулся к лагерю по другому берегу.

Чем ближе я подходил к лагерю, тем внимательней осматривал местность в подзорную трубу, зачастую забираясь на высокие деревья. Паранойя была с лихвой вознаграждена. В густой кроне я заметил дозорного, что внимательно осматривал окрестности и вновь скрывался в густой листве. Издалека его обнаружить трудно, повезло ещё что смотрел он лишь в сторону реки. Битые ребята, что немного настораживало. Не ожидал тут системы дозоров увидеть, не ожидал!

Вернувшись в лагерь, мы обсуждали каким образом нам действовать. Ночью, само собой, эффект от гранат и наших нарядов перевешивает хорошую видимость. Решили ударить с двух сторон. Моя задача – атакую главные ворота, отвлекаю на себя главные силы, шумлю побольше, а Павел под шумок, с основной группой должен проникнуть в сараи, освободить пленников и раздать оружие, что осталось после разгрома колдунов.

***

Всё началось, как и в прошлый раз. Туземцы ожидаемо оказались шокированы моим внешним видом. Решил ещё нагнать страху громким голосом из рупора, обещавшим кары небесные и горящими в темноте файерами. И всё же бхунту неприятно удивили меня, сперва слаженной стрельбой из луков со скоростью пулёмета, а после мощными и точными бросками топоров. Из-за ворот бхунту выбежали организованным строем, прикрытым щитами, и я едва успел кинуть в них гранаты. Вот только после ужасающего взрыва они не ринулись разбегаться, а наоборот словно убедив себя, что я для них главная угроза с утроенной силой атаковали меня. Объятые пламенем, из последних сил они пытались достать меня. Да какая атака! Я лишь бегал по кругу чтобы не быть смятым этой беснующейся толпой. Десятки бросков по доспеху рано или поздно должны были найти уязвимое место, и они его нашли. Надо было делать панцирь… Я не чувствовал боли в горячке боя. Вот и всё. В толпу ушла последняя граната, а в бхунту словно дьявол вселился. Один из бхунту с горящими руками бросился мне в ноги и в этот раз я не успел среагировать и свалился. В следующее мгновение на меня напрыгнули семь или шесть бхунту. Блин словно дешевый фильм ужасов про зомби, они что обкурились?! А-а-а! Я смог перевернуться на спину и подтянуть острый щит. Ещё немного и я смогу освободить руку. Укол, ещё укол кописом. Я колол и колол в кучу тел на мне, но всё чаще стал ощущать сильные удары листовидных, острых как бритва наконечников копий бхунту.

И тут бух-бух-бух! С трудом выбираюсь из-под горы трупов. Голова гудит от близких разрывов. Нога кровоточит, что-то неприятное прилетело в ботинок. Нет орды бхунту, точнее вот они все лежат как спелые колосья после страды. Некоторых разбросало веером как сухую листву порывом ветра. Да это же мортирки! Выручили! Кобэ молодец! Он что же вплотную подкатил повозку что ли? Использовать картечь по воротам смысла не было, поэтому мы и замаскировали наши мартирки. Договорились, что он зажжёт шнур по моему сигналу. Но сигнала то не было, не было сигнала. Сам сообразил. Пока бхунту меня в землю трамбовали он выходит подкатил станок и вжарил супостатам! Четырнадцать стволов калибром девять сантиметров, да картечью, у этой толпы шансов не было!

Всё же и у железных бхунту имелся предел. Те, кто оказался вне сектора обстрела, с испугом смотрели, как я медленно выбираюсь из горы трупов, они все видели десятки топоров и копий, стрелы, коими я как дикобраз был утыкан до самой макушки, и они побежали, побежали чёрт побери! Вот только далеко они не убежали, со стороны лагеря на бхунту неслись их бывшие пленники уже с оружием. Мне оставалось только ковылять. Что-то серьезное с ногой, надо перевязать, но не сейчас.

– Ярослав Александрович, Ярослав! – Павел бежал ко мне.

Я устало отмахнул рукой.

– Слава богу вы живы, слава богу! Вы, словно Марс, кровью залиты с головы до ног!

– Павел, дожимай бхунту! Я справлюсь.

***

Сколько их убежало, мы так и не узнали, но четверых удалось живыми взять в плен. Бывшие пленники исступлённо били и били уже мёртвые тела бхунту. Никто их не останавливал, кто мы такие чтобы судить? Даже того, что я увидел хватило понять, они заработали такое отношение к себе!

Павел занимался очисткой лагеря, крутился как юла, командовал и был на своём месте. Надо было заняться ранами. Табо и То я взял в поход именно на этот случай, в нашем лагере я учил этих подростков делать перевязки, зашивать раны и измерять температуру, больных у нас хватало всегда. По большей части у меня были легкие раны и порезы. «Пенопласт» погасил большую часть ударов и глубокие были лишь в местах стыков пластин. Как я не хитрил, чередуя бронзовые пластины и «пенопласт», уязвимых мест хватало. Особенно неприятны оказались метательные топоры, что насквозь пробивали бронзовые пластины, а с копьями банально повезло. По какой-то причине бхунту метили в голову, а прочный шлем легко сдерживал все удары, единственное, подташнивает. Похоже лёгкое сотрясение я всё же заработал. Раны дезинфицировали, зашили и забинтовали. Из ноги вытащили чугунную картечину, пробившую мышцу до кости, вплотную к сухожилию, прошло ещё бы чуть-чуть и быть мне как Джон.

Неплохой набор хирургического инструмента у меня есть, бинты, порошки, обезболивающее из мха, спирт. У раненых пленников отличные шансы на выживание. Раненых было очень много. Всё же это не воины. По большей части охотники и собиратели, волею судьбы попавшие в рабство. Нам носили раненых, а мы шили и перевязывали колото-резаные раны. Всякие, от лёгких порезов, до отсевающих конечностей, бхунту были жестоки и карали за малейшую попытку бегства отрубанием ладоней.

Поток раненых не иссякал, и в какой-то момент передо мной оказался белый мужчина лет сорока с кучерявыми, соломенного цвета волосами, чуть тронутыми сединой у висков, с окладистой бородой, крепкого телосложения. Прямоугольное лицо и глазницы, прямой нос, прямо переходящий в лоб почти без выделения переносицы и глубоко посаженные глаза лазурного цвета. Ни дать ни взять, копия с греческого бюста Нептуна.

– Мутабор!

Он лишь удивлённо уставился на меня.

– Мутабор!

– Кхм, Ярослав Александрович, они того, по-нашему не понимают ни бельмеса. Я с ними, как только не пробовал. И по-нашему, и на фряжском, немецком, французском – никак. Думаю, вовсе не наши. Но бойцы крпекие, если бы не они, то точно не сдюжили. Бхутну эти есть черти во плоти, ещё хуже маори.

– Вот оно что. А вы, Павел Петрович, латынь случаем не знаете?

– Как не знать то, нам её накрепко вбили в детстве!

– Так спросите, кто они такие.

– Так спрашивал, что-то бормочут не пойму.

– Tu quis es?

– ????? ????????????? ?? ?? ?????? ??? ?????????????.

– Ну, что я вам говорил!

– Это древнегреческий. А может и среднегреческий. Я немного знаком с этим языком, какие-то слова угадываются. Что-то про империю говорит.

– ??????? ?????????? ??????? ??????? ???????????? ???? ??????? ??? ??????? ??? ??? ????? ?? ?????.

– Так-так. Воины, торговцы, Индия. Ну ничего не понимаю. Похоже это не среднегреческий, уж очень консервативная орфография.

– ???? ????? Ярослав! – и показал на себя.

Мужчина привстал, почтительно поклонился:

– ???? ????? Ксенифон.

Но чудес не бывает, и дальнейший разговор у нас не заладился. Я понимал кое какие слова, но совершенно не улавливал общий смысл предложений. Павел куда-то сбежал, но к тому времени, когда я закончил перевязку Ксенифона, вернулся и сиял, словно масляный блин.

– Нашёл! Нашёл! Он подтолкнул вперёд полного, смуглого мужчину низкого роста, неуловимо похожего на Ксенифона.

– Листарх! Он понимает латынь. Понимает!

Таким образом Павел смог найти общий язык с Листархом, и тот поведал нам много интересного. Понятно, что и он и его люди, точнее его охрана, никакого отношения к нашим коллегам не имели. Листрах был индийским купцом греческого происхождения. Он не раз путешествовал по Индийскому океану и бывал в Персии, Аравии, Египте и даже далёкой Византии. Настоящий полиглот, знает санскрит, персидский, сидху, арабский, латынь, греческий и даже местный кику сильно похожий на язык кевенги. Когда я достал ему свою карту побережья Восточной Африки, Листарх выпал в осадок.

– Откуда у вас эта карта? Я готов купить её за хорошие деньги! Что за великий географ её сделал? А эти линии параллели, как у Эрастофена? Наши цифры. Не понимаю!

Я подсказал. Листарх был и купцом, и капитаном в одном лице. Соображал быстро, и через несколько минут мы уже отмечали царства и крупные порты на побережье. Опоне и Пане на побережье Африканского рога, входившие Аксумское царство, царства Миккура, Нобатия, Алва вдоль Нила и города Сарапион на берегу, южней Никон и Меле, он же Момбаса, и далёкий Раптха на острове Индигор, куда и плыл наш Листарх за смолой, слоновой костью и красивыми рабынями.

– Если он ничего не напутал, то этот остров Индигор не что иное, как знаменитый Занзибар!

– Ндас, известное место. Традиции работорговли тут с времен античности процветают. Признаться, не предполагал, что торговцы в эти времена плавали так далеко на юг.

И всё же Листарх не доплыл. Днище корабля сильно обросло ракушками. И он встал на ремонт на острове Пиралах, рядом с небольшим селением кику. Именно там на его корабли напали бхунту, которых перевезли на двух судах его конкуренты, арабские купцы. Многие воины погибли в схватке, а остальных, как и часть товара, отдали бхунту в оплату. Арабам нужна была медь, именно этот металл был основным грузом. Листарх привозил в Византию олово, ткани и шёлк, а на выручку скупал дешёвую медь на рудниках Иордании. Схемы обмена довольно запутанные. Одним словом, кручу-верчу обмануть хочу! За каким лесом его понесло на экватор, я так и не понял, может дело в муссонах. Мы долго не могли прийти к понимаю по двум вещам – мерам веса и календарю. Единицы, что он называл, мне ни о чём не говорили. Нашли всё-таки общую для нас величину – византийскую либру. Она равна древнеримской или двенадцати унций, что составляет ровно 327,5 грамма, кстати, прототип фунта. Листарх долго считал, знаете, сколько он вёз меди? Четыреста восемьдесят тонн! Я дважды переспрашивал. Откуда, спрашивается, такие обороты металла в древнем мире?! Кто такой этот Листарх, чтобы целое состояние перевозить?

– Слышали, Павел Петрович?

– Да уж!

– Нам такое богатство упустить никак нельзя.

– Совершенно верно, но, признаться меня больше судьба корабля волнует, они же его для ремонта на мель посадили. Может ещё успеем?

– Да. Это бы нам здорово помогло.