Фронтир Индикона. Часть II

Через минуту бой закончен, я с трудом отбиваю нескольких матросов. Пленные нам ещё пригодятся.

– Ну, Ярослав Александрович! Право! Ну что же вы меня на полпути прервали, дали бы довести дело до конца. Только в раж вошёл.

– Успеете ещё доблесть проявить. Шума и так подняли много…

До утра никто так и не понял, что произошло. Видно, хорошо вечер провели и только утром, когда под руководством Павла стали вытягивать якорь и разворачивать корабль носом к рифу на берегу заметили неладное и не нашли ничего умней, как послать лодку проверить в чём дело. Ну мы её и приняли, да и подняться помогли. Хех минус шесть! Лишь спустя час четыре больших лодки нацелились на мой корабль. На каждой по два десятка до зубов вооруженных бородачей с искаженными от ярости лицами. Уже доносятся до корабля крики и грязные ругательства. Одна из лодок отворачивает в сторону второго корабля. Метрах в ста со дна лодок достают небольшие плетенные щиты. Только вот такая защита подойдет максимум против слабых луков африканцев. Подпускаю поближе и даю отмашку. Два десятка арбалетов дают залп по прямой. Тяжелые болты пробивают и щит, и человека за ним, некоторых сносит за борт. Пока они перезаряжаются я даю парный залп из мушкетонов, бросаю на палубу и мне подают вторую пару. На лодках, что подплыли к борту, творится ад, многие кидаются в воду, тех кто пытаются залезть на палубу копьями скидывают. Даю команду и гранаты летят в лодки. Одна ушла в воду, жалко, но тех что попало хватает чтобы полностью дезорганизовать нападающих. Даю команду вылавливать пиратов из воды и догнать уцелевшую лодку.

Вскидываю трубу и смотрю, что там творится у Павла. На той лодке больше всего одоспешенных и они уже вплотную подходят к борту. Почему не стреляют?! Бум-бум-бум раздаётся практически слитный выстрел и стоящих на лодке сносит, словно кегли от шара. Мортиркой отработал, эстет блин. Мы же договаривались пленных взять побольше.

Разгром пиратов был полный. Организованного сопротивления нам никто оказать не смог, и Павел с кевенги до самого вечера вылавливали попрятавшихся в рифах беглецов. Мое же дело как обычно оказание первой помощи. По потерям у нас пять человек: двое при ночном абордаже и трое при прочёске острова. Тяжело раненых нет. У противника тридцать шесть в минус, ещё пятеро отойдут к Аиду не сегодня завтра, свинцовая дробь в потрохах не способствует здоровью, совсем. Двенадцать раненых средней тяжести дробь, осколки гранат, наконечники стрел и вдвое больше легкораненых, а всего пленных семьдесят восемь человек. Отличный результат. Бойцы по больше части и оба капитана погибли при штурме, а моряки не горят желанием оказывать сопротивление. Сразу объявил стандартные условия три года работы на меня и свобода, плюс деньги на возвращение домой.

Помимо кораблей нам досталось семь лодок, утонула только одна, граната буквально оторвала носовую часть. Трофеи хороши – золотой песок, медь, камедь, рога носорогов, звериные шкуры и слоновая кость. Сюрприз – три десятка юных красавиц. Со слов пленных их купили на острове Менуфуя, где располагался самый большой рынок рабов. Нашлись и карты, по которым я без проблем опознал в этом острове современный Занзибар.

***

В общей сложности мы задержались на рифах на неделю, пришлось осмаливать днище, грузить товар, сложенный на берегу, ремонтировать лодки и, главное, готовить смешанные команды для всех трёх кораблей. Павел ни за что не хотел оставлять тут небольшие и юркие арабские суда, на которых можно было далеко заходить вверх по течению рек. Я успел сплавать в Мале, где торговцы приобрели полсотню ватусси, запасы еды, тканей и верёвок, а также почти полторы сотни молодых мужчин, желающих заработать железный зуб, хороший нож, что был тут в большом дефиците.

Капитаном индийского судна решили оставить Аджита, штурмана, что управлял кораблем и ранее. Тот мне много рассказал про индийских мореплавателей. В Индии есть множество портов, но главных два: Бахардипур, расположенный в устье Инда, и Бхарукачкха в Камбейском заливе. Торговали пряностями, слоновой костью, падром или ароматическими смолами, сахарным тростником, хлопчатыми тканям и китайским шелком, что индийские купцы перепродавали в страны Средиземноморья.

На востоке Индии расположена морская держава Калинга, что занимает всю полосу Коромандельского побережья от устья реки Маханди и на юг, почти до устья реки Кришна. Главными гаванями, через которые шёл основной поток грузов, были на севере Ганжам и Супара, на юге —Масулипатам. Южнее Калинги, до устья реки Кавери, располагалось тамильское царство Чола, столица которого, Урайур. В Чола расположены два крупных порта: Каверипаддинам или Каверипатнам в устье реки Кавери и Падуке, а также неболшой порт Сопатма.

Индийский корабль длиной пятьдесят пять метров был пузат и имел одинаковые, острые корму и киль. Грузоподъемность такого, похоже, и правда достигала пятисот тонн.

Судно имело две мачты, треугольные паруса, носовое и кормовое рулевые весла. Важной деталью является балансир, состоящий из четырех поплавков, длина которых равнялась одной трети длины корпуса. Этот балансир присоединен к корпусу судна посредством трех изогнутых и трех прямых брусьев. Всё судно было сделано из тикового дерева.

Похоже установка балансира повышала устойчивость судна на высокой волне. Аджит пояснил, что балансир служит для предупреждения опрокидывания, но при ходе в свежий ветер балансир надо догружать. Так как балансир всегда оставался с наветренной стороны, то поворот судна осуществлялся за счет переноса парусов на другой борт и перехода с управления кормовым веслом на управление с помощью носового, при этом задействованное рулевое весло опускалось в воду. Получается, что при изменении направления движения корабль начинал плыть кормовой частью вперед. По мне, управление излишне сложное, но учитывая размеры судна и парусов и несовершенство формы, слабую устойчивость и высокие палубные надстройки, другого выхода и не было. Павел верно называл хитреца, что придумал такую конструкцию, всякими нехорошими словами.

Медь и припасы Павел решил перевести позже, а на первый раз корабли загрузили ватусси, подвешенными на ремнях, наёмными работниками и пленными. Ветер не создавал нам больших проблем и за сутки мы добрались до нашей базы. Чтобы разгрузить ватусии, их вытаскивали на палубу, связывали и журавлём грузили на сетку катамарана. Им, понятное дело, такое не нравилось, и над водой стоял недовольный рёв быков.

Сквозь тернии джунглей I

С момента захвата кораблей минуло больше недели. Павел Петрович отправился забирать оставшуюся медь, три дня уже прошло. А я непрерывно борюсь с местными «буратинами». Одно дело – внедрять трудовую дисциплину среди детей и подростков, совсем другое – среди взрослых мужиков со своими тараканами в голове. Тяжело, раньше Мартин и Джон ещё помогали, да и родители наших работников-подростков необходимую взбучку обеспечивали, а теперь я один. Начинаю понимать, почему колонизаторы заковывали рабов в кандалы. Совершенно иное отношение к труду, другое мировоззрение. Больше трёх-четырёх часов заставить сосредоточиться на чём-то нереально. Штат надсмотрщиков уже составляет десять процентов от общей численности. Поднял его вынужденно, когда начались первые побеги. Вроде бы всё правильно сделал: пообещал двойную плату солью и каждому железный нож за хороший труд, но всё не действует, а вот палки работают прекрасно! Усердней всего трудились захваченные накануне арабы, а вовсе не вольнонаёмные или освобожденные из рабства бхутну. И какая-то нехорошая тенденция наметилась: сколько не пригони народу, всё равно не хватает.

Помимо прорубания двух просек от месторождения к реке и в лагерь на берегу, начали копать наклонную шахту именно там, где залегает богатый лютецием слой ильменитовых песков. Трапециевидную крепь шахты делали из маслянистого и прочного венге и крепили в лапу на шип, делая расстояние между столбами в шахте не более полуметра, а сам наклонный ствол сплошным. Проходку организовал круглосуточную, в пять смен по два забойщика и три помощника в каждой. Одновременно клали деревянные шпалы и бруски-рельсы для вагонетки. Тут проблема в том, что пробивать штреки в песках хуже, чем в обводненных горизонтах, чуть зазеваешься и завал. Думал, шахту пройдем и самое опасное позади останется, размечтался! Сегодня при проходке центрального штрека горе-рационализаторы решили схалтурить и наверх вместо половинок брёвен каких-то жердей напихали. Результат ожидаемый – обвал грунта и два мертвых забойщика. Сразу кинулись откапывать, да не успели. Жаль, работящие ребята были, из арабов. Не удержался и впервые отходил виновников палкой до полусмерти.

В лесах оказалось до ужаса много мамб, зелёных, у которых яд сильней, чем у чёрных, да и сами они крупнее. Если в течении пяти минут не успели ко мне лесоруба притащить – готов. Противоядие от колдуна работало не так хорошо, как антидот, и только когда яда в кровь попало немного. Большого труда стоило научить туземцев оказывать друг другу первую помощь: после укуса отсасывать яд из ранки, массировать рану по кругу, подгоняя зараженную кровь, а после накладывать стерильную повязку и давать пить заготовленный целебный отвар, что я выдавал каждой партии лесорубов.

Четверо погибших. Большая часть от укусов в шею и голову. Змеи, как правило, атаковали с верхних веток. В качестве профилактики при работе в лесу стали использовать широкополые шляпы и толстые накидки из рафии, к которым в обязательном порядке привязывали бубенцы, а ветки сперва простукивали, результат – снижение смертей от укусов до минимума. С гигиеной тоже неплохо справились: не моешь руки, не пьешь кипячёную воду – на день от питания освобождаешься, а упрямишься, готовься повисеть на жаре в узкой клетке у всех на виду, как попугай. Жестоко, несомненно, но зачастую другими способами порядок не навести, да и надело мне миндальничать.

Параллельно шахте пробивались вентиляционные штреки, а в качестве обсадных труб использовалась скреплённые из трех частей, выжженные изнутри брёвна. Пришлось налаживать токарный станок для их обработки. Повезло, что взяли с собой запас ремней, бобин и подшипников.

Как только просека к берегу была готова, я разделил рабочих на две группы: одни начали провешивать веревки для подвесной дороги и готовить рельсы, а другие – заготавливать глину и весь спектр оборудования для неё. Как не крути, а мне придётся организовать на месте небольшое производство для литья меди.

Просеку к реке делали более основательной, местами даже трамбовали глиной, через небольшие ручьи и болотца прокладывали бревенчатые мостики и сооружали гати. На берегу Галаны обустроили два причала, сбили большой плот, организовали веревочную переправу. Грузооборот между местными деревнями и нашим лагерем вырос на порядок. К нам всё чаще перегоняли ватусси, каждый день шли охотники, желающие продать свою добычу, и рыбаки с уловом, что сняло большую часть забот по обеспечению лагеря провиантом. В результате решил пробивать просеку дальше, к небольшому городку Мале на берегу океана.

Сам лагерь перенесли с берега к ручью. Там, на небольшой глубине, обнаружился пласт подходящей глины. Здесь же решил ставить обжиговые печи и обогатительные установки. Нет у меня времени бегать туда-сюда.

Никаких вестей от Мартина не было, и я всё отчетливей понимал, что без нормальной двухсторонней связи с базой нам не успеть. Не предусмотришь всего что потребуется. Понятно, что ждать пока письмо за три недели дойдет в один конец совершено не годится! Выбирать не приходится, нужен либо оптический, либо электрический телеграф. Сел, подсчитал. Для первого потребуются не только зеркала, но и вышки, а также обученный персонал, который будет в состоянии принимать и передавать сигналы. Местность имеет сложный рельеф, а значит вышки придется устанавливать через каждые пять, десять километров. На этом всё, дальше можно не считать, даже полсотни вышек для нас – неподъёмная задача, а учитывая ценность зеркал, каждый такой пункт с большой вероятностью может быть ограблен, да и не обучить мне столько народу, никак!

С электрическим телеграфом, ситуация обратная: при более сложном устройстве, он выйдет значительно дешевле в прокладке, особенно если прокладывать не железный, а медный провод. Дело в том, что время запаздывания электрического импульса пропорционально произведению сопротивления и ёмкости проводника и, как следствие, квадрату его длины. Форма сигналов, проходящих по очень длинному проводнику, сильно искажается и посылая определённую совокупность точек и тире, на выходе мы получим нечто совершенно невразумительное. Отправляемые импульсы тока расплываются, искажая друг друга. Чтобы сократить время запаздывания, придётся уменьшить ёмкость провода, увеличив его сечение, и снизить сопротивление, уменьшив толщину изоляции. Ну и использование как можно более чистой меди, да с добавкой золота, также поспособствует уменьшению сопротивления.

В истории телеграфа насчитывалось более сорока семи различных систем передачи, но большая часть их так и осталась на бумаге. Не буду изобретать велосипед, только немного переделаю телеграфный аппарат Морзе. В качестве передатчика электрических сигналов использую ключ, запитанный от угольной батареи, а приёмником сигналов будет соленоид или реле, посмотрим, что смогу сделать. Соленоиды, не что иное, как катушки индуктивности. Длина намотки соленоида сильно превышает его диаметр, и при подаче постоянного тока через такую обмотку, внутри неё, во внутренней полости, формируется однородное магнитное поле, втягивающее в себя металлический стержень. Сила, с которой соленоид втягивает плунжер, зависит в основном от двух вещей: количества и плотности витков и от силы тока, протекающей через соленоид. Угольный топливный элемент – источник питания для соленоида на приемной стороне. Нажимая на клавишу телеграфного ключа, передаём нужное сообщение. Точка – это короткое нажатие, тире – длинное. Нажимая на ключ, с батареи через линию связи подаётся питание на электромагнит приёмной стороны. Электромагнит притягивает к себе рычаг с грифелем, который оставляет на движущейся бумажной ленте отметки в виде точек и тире. Так как втягивающая сила зависит от тока, то из соленоида и пружинки на месте можно собрать примитивный амперметр, нужный для отладки схемы. В качестве пружинки подойдет упругая пластинка, а силу её изгиба можно откалибровать гирькой. Так, а сколько потребуется меди? Провод сечением три квадратных миллиметра имеет вес где-то двадцать семь килограмм на километр. Если я не накосячил с картой, то по прямой от нашего лагеря до главной базы двести шестьдесят два километра. От неё еще восемьдесят четыре километра до лагеря на реке Ани. Итого суммарная масса меди, нужная для изготовления двух проводов, не больше девятнадцати тонн, а у нас её раз в двадцать больше. Расстояния небольшие, полагаю, промежуточных станций для усиления сигналов не потребуется. Нужно только обучить нескольких аборигенов поумней для обслуживания линии телеграфа.

При рубке просек нередко встречались крупные лианы, которые своими зелеными отростками цеплялись за стволы. На некоторых попадались желтоватые, мучнистые на вкус плоды размером с апельсин, ими с удовольствием лакомились туземцы. На месте сруба выступал густой, прилипающий к рукам, млечный сок. Не сразу, но вспомнил, что это один из видов Ландольфии – каучуконосная лиана, её сок будем использовать для получения гуттаперчи, вулканизируем серой, и выйдет отличная изоляция для провода. А для увеличения прочности кабель обмотаем пропитанными смолой волокнами рафии. Пустим, неглубоко, под землей, а где нельзя – по деревьям, и во избежание обрывов подвяжем к просмолённым верёвкам.

Всё продумал, но червячок сомнений гложет. Идея изготовить телеграфный аппарат на соленоидах хороша, но есть смутное подозрение, что срабатывать от тока за три сотни километров он не будет. А лишние станции усиления ой как не нужны! Лучше заранее подстелить соломки, и на всякий пожарный заказать Ивану Сергеевичу керамические пластины для изготовления конденсаторов и фехралевую проволоку для резисторов, а ещё было бы неплохо изготовить постоянные магниты. И реле нужны не обычные, нейтральные, а двухпозиционные, поляризованные. Они заметно сложней, но если изготовим, то проблему с затуханием сигнала решим коренным образом.

На расчеты и схемы аппарата уходит день, вечером, пухлый конверт отправляется с курьерами на нашу базу. Кстати, группы для работы с ключами нужно уже сейчас подбирать, для тренировки навыков.

***

Павел появился через пять дней, когда я заканчивал монтаж установки винтовых сепараторов. Один из кораблей, налетел на риф, понадобилось время стащить его в воду и починить.

– Ярослав Александрович, да вы тут без меня здорово развернулись! Лагерь вон перенесли, просеку хорошую пробили.

– Стараемся!

– Я тут при входе увидел дикаря в клетке. Воды просил. За что же вы его так? Умрёт ведь от жажды бедняга. Нда-с.

– Не дождетесь, он живучий! Бедняга этот использовал грязную воду для приготовления еды. Таких бед мог натворить!

– Ну и методы у вас! Не всякий помещик так к своим крепостным относиться.

– Нормальные методы! Не так давно из-за таких вот «чудаков» у меня двух хороших рабочих в шахте завалило. Так что лучше не вмешивайтесь, а то сами будете заниматься их воспитаем!

– Нет уж, увольте-с! Мне проблем с матросами хватает.

– Медь-то всю перевезли, или ещё раз плыть придётся?

– Славу богу, всё уместил. И медь, и смолу, и кость слоновью. Вот, разгрузку закончим и я в вашем распоряжении-с.

Я вкратце обрисовал картину со связью и рассказал, что нам придется одновременно тянуть линию связи и обустраивать дорогу для волока и сплава лодок. Павел сразу понял о чём речь, ведь до этого Мартин обстоятельно рассказывал ему и про телеграф, и про электрический ток.

– Значит, хотите, чтобы я взял сотню туземцев и отправился к водопаду?

– Людей я подобрал и надсмотрщиков получше, и арабов, и лодки все что есть возьмёте.

– А сами то, как справитесь? Опасно.

– Опасно, Павел Петрович, но другого выхода нет. Если реку не обустроим, песок не сможем вывезти.

Я протянул ему несколько листков.

– Что это?

– Перечень рекомендаций по управлению, ругательства и наказания.

Он споро пролистал их и забубнил себе под нос: