Факультет любви

– Сань, я гляжу, ты тоже балбес, ветром его уронило. Так он в гостях у нас с Катькой был как раз, и за ночь на спор пень выкорчевал. Сказал, десять кило сбросил, пока вытаскивал. А ты, Витя, если на десять кило похудеешь, будешь унесённый ветром.

– Такой же красивый, как Рэд Батлер?

Газельский удивленно посмотрел на него:

– Вот ты меня удивил. Кино смотрел, или, не дай Бог, книжку прочитал?

– Да не, у нас на работе постер такой висит. По моему профилю, значит. Я сам принес! – гордо добавил он.

– … и где же твоя такая работа по профилю? – удивлённо спросил Газельский.

– Так на метеостанции я. Дворником.

Газельский закрыл лицо руками, и что-то бормотал, проскальзывали матерные и ругательные слова. Затем он подошел к Саньке, взял бутылку, одним движением, открыл и налил в три стакана.

– Ну-ка, быстро всё выпили.

Морщась, прерывая глотки, дыша носом в стакан, неумело, глотая воздух, Санька и Витька пили долго. Газельский выпил одним залпом.

– Так, короче, получается я буду тесть,– сказал Газельский, когда парни выпучив глаза поставили стаканы.

– Получается…

– Я, Витя, буду бить тебя каждый день. Два раза. Утром сильно, вечером больно.

– За что? – Витька начинал пьянеть со стакана вина.

– За то, что ты мне сейчас не говоришь всё правду. Сегодня я тебя уже ударил, ну так я бил всего лишь одним пальцем. А что будет, если…

– Это одним пальцем?– перебил Витька.

– Ну. Давай я сразу покажу, как буду тебя лупить. Или говори, зачем пришел.

– Это он жениться захотел, чтобы в армию не идти, его Дора Марковна надоумила, говорит, если возьмешь Катьку в жены с дочкой, то отсрочка тебе будет.

– Ах, значит, Дора Марковна… Вот, видишь Витька, дружок твой ренегат! Сразу всех сдал! Коллаборационист! Всё! Санька, теперь я и тебя буду бить! Больно, но не долго!

Газельский сделал шаг в его сторону.

Санька на заплетающихся ногах вылетел из дома с криком « я ни причем! это не я!». Газельский молча посмотрел на Витьку, и наклонил голову в сторону, хрустнув бычьей шеей.

– Мне кажется, надо срочно в магазин, мама послала за хлебом… не бейте, дядя Жора…

– Эх, Витя, Витя… к Катьке не приближайся даже, а вот в армию сходи, там тебя хоть откормят… тоща ты…

Витька вышел шатаясь на улицу, где его, прячась за деревьями, ждал Санька.

– Жора, как ты сними не по человечески, ударил мальчика, напугал… – Антонина Никаноровна начала опять протирать тарелки.

– Эх, Тоня, ты себе хочешь зятя в два раза легче Катьки?…

– Чего это Витька около нашего дома блюёт? – в дом пришла Катька с дочкой.

– Вот! Он ещё и блюёт!

– Меня увидел и побежал, а вчера в клубе говорил, что сюрприз мне сегодня устроит. Романтический.

Георгий Григорьевич обнял дочку с внучкой.

– Так уезжает он, в Антарктиду, на полярную метеостанцию, снег подметать. Больше его мы не увидим.

– Ух, ты! Романтично как! Полярная ночь, звезды, огни…

– Жора! Ну что ты лепишь! Какая Антарктида?

– Молчи, мать! Идите сюда, козочки мои, обниму вас.

И Георгий Григорьевич обнял всех крепкими руками до хруста в костях.

– Ой, дедушка! Больно! – заверещала внучка.– А это у тебя что? – И ткнула пальчиком в якорь на плече.

– Это потому что дедушка был моряк, – сказала Катька.

– Ты плавала на лодке?

– Ага. На подводной, – Георгий Григорьевич весело расправил усы и взял внучку на руки.

– А где?

– В Антарктиде…

В дверь постучали.

– Газельские? Здравствуйте. Это вы половину дома сдаёте? – Наталья Григорьевна шагнула в дом.

– Мы. Наталья Григорьевна? Мне уже сказали из сельсовета. Может чаю? – Георгий Григорьевич расправил усы.

– Спасибо, меня Дора Марковна пирожками угостила.

– Тогда тем более! Тоня! Наливай всем борща!

Внучка подошла к Наталье Григорьевне и потрогала её за волосы.

– Вы такая красивая, как наша Динка!

– Кто? – удивилась та.

– Собака наша, Динка! Такая же шерстяная, как вы!