Факультет любви

– Николай Карпыч, – сказал он и протянул руку. – Супружница Галина Паллна, дочь Машка и сын Петька.

Егор поздоровался. Николай Карпыч достал из багажника большой холщовый мешок и верёвку.

–Ну, Егор, сам сделаешь вещмешок?

– Кого?

– Почему кого? Что! Ты где служил?

– Да… я … не служил… «белый билет» мама сделала…

– А… – неопределённо сказал Николай Карпыч, и быстрым движением связал концы верёвок за низ мешка, в мешок сунул расплющенный чемодан с вещами и крепко завязал петлю за горловину, получился самодельный рюкзак.

– Ого! – удивился Егор быстроте, ловкости и результату.

– Ну дык! – довольно сказал Николай Карпыч. – А может на фиг тебе эта Жагура! Смотри, какая у меня дочь на выданье!

И он хлопнул её по заду.

– Пап! – сказала дочь Машка и зарделась.

– А? Мать? Что скажешь? – он обратился к жене.

– Да, видно, что парень-то не плохой, и образованный, да больно уж худой, – проговорила жена Галина Паллна, внимательно разглядывая Егора.

– Это дело наживное!

Егор посмотрел на круглое улыбающееся лицо Маши, пышные груди и мощные ноги.

– Смотри, смотри! Чистый сахар, а не девка! – расхваливал отец дочку. – Через полгода двадцать будет! На повара учится! О, как! Сыт всегда будешь.

Егор сглотнул и в животе у него неприлично громко зажурчало.

– Ну, Петька, как тебе Егор? – Николай Карпыч обратился к сыну.

– А ты в «Денди» умеешь играть? – запросто спросил Петька у Егора.

– А… этому всё одно… – махнул рукой Николай Карпыч.

– Ну, играл пару раз.

– Ну, тогда, нормально, женись на сеструхе.

Егор был в ступоре, за полчаса, его ограбил таксист, напугал пистолетом-зажигалкой, он лишился импортного чемодана, ему переехали вещи самосвалом, незнакомый мужчина сделал вещмешок, он рассказал историю своей любви первым встречным, и вот, ему уже предлагают жениться на девчонке, которую видит всего пятнадцать минут.

– Какой-то паноптикум… – сказал он шепотом, и, развернувшись, пошел на речной вокзал. В животе урчало и хотелось пить.

– Егор! В лесхоз устрою! Егерем! Или на звероферму! По специальности!

– Я биохимик! – крикнул Егор, удаляясь.

– Ну! Химичить будешь! Со шкурками! – Николай Карпыч крикнул ему вдогонку и жена дёрнула его за рукав.

– Да я ж в хорошем смысле… – но Егор уже их не слышал, он зашел в здание речвокзала, а перед лицом стояло улыбающееся, белозубое лицо Машки. А она симпатичная, подумал он. Тут ему со всего маху прилетело чем-то тяжёлым по коленке.

– Ай! – он схватился за ногу и в это время ему со всей силы наступили на другую.

– Ой!

– Чё на дороге стоишь? Дурень!

– Уйди с дороги! Олень! – раздалось с разных сторон.

Хромая, он прошел к кассам, из четырех, была открыта одна и та не работала, очередь была длинная и извивалась как змея через весь зал. Егор подошел было к окошку кассы, но за два метра уже был обматерён пассажирами, которые выясняли, кто же из них первые в очереди и других они даже видеть близко не хотели. Понуро он пошел в конец зала, и на вопрос «А кто последний?», он получил тишину и недовольные взгляды.

– Нет последних! – недовольно сказала одна бабулька с большим пакетом. – Уже второй день нет!

Её ответ ещё больше обескуражил Егора. Что делать он не знал, и на всякий случай сел недалеко от бабульки, и крепко обхватив вещмешок, задремал.

– На, держи! – услышал он сквозь дремоту.

Егор открыл глаза и увидел перед собой солдата в расшитой дембельской форме не по уставу и с аксельбантами на кителе. Тот протягивал ему бутылку «Фанты».

– Держи, держи! Я гляжу – свой! По вещмешку узнал, мы тоже такие крутили в учебке! – солдат уважительно потрогал узел на мешке. – Десантный! Сам-то всё? Дембельнулся? Или на побывку?

Егор начал жадно пить «Фанту» и неопределённо помотал головой.

– А я, брат, всё! Домой! Сам, то – откуда?

– Питер… – Егор выдохнул и продолжил дальше мелкими глотками пить из бутылки тёплую противную «Фанту».

– Ишь ты! – удивился солдат. – Питер! Далеко, брат тебя забросило!

Егор не мог не согласится и искренне сказал.

– Ты не поверишь как далеко!

– Ну, держись! Десантура! Поезд у меня! – и солдат крепко пожал вялую ладонь Егора, что привело его в замешательство. Солдат подозрительно посмотрел на Егора, но ничего не сказав, вышел из здание речпорта.

Неожиданно для всех открыли все четыре окна кассы, и очередь с шумом разделилась на четыре неравные части – преданные первому окошку, хитрые побежали к последнему, и самые длинные очереди образовались около второго и третьего окна. Непостижимым образом бабулька с пакетом оказалась первой у второй кассы, Егор хотел всем сказать, что он как раз и занимал за ней, но его пообещали выкинуть в Лену, накидав в его мешок камней, если он не прекратит путать очередь.

– Тут вам не поликлиника! – верещал один тощий пассажир в шляпе. – Тут вам не получится! Я вам не дам!

Что кому он не даст, и что у кого не получится, никто не понял, но он всем так надоел своим визгом, что с него сняли шляпу и запустили под потолок. Все завороженно смотрели за её полётом. Шляпа красиво сделала большой крюк вокруг люстры и упала у другой стенки. Пока тощий бегал за шляпой, очередь сдвинулась, перемешалась, и он так и не смог найти за кем стоял. Молча встав в конец очереди, он долго что-то ещё бурчал, но шляпу держал уже в руках.

Егор уже стоял в середине очереди, как его резко дёрнули за мешок. Ожидая очередную пакость от своей несчастной судьбы, которая бросила ему покровительствовать, как только он выехал за пределы просторных проспектов Петербурга, с криком «Ай!» он повернулся. Перед ним стояла Машка и улыбалась, в руке у неё была тарелка, накрытая полотенцем. Она приоткрыла краешек и Егор увидел на тарелке пирожки и запах свежего, горячего, домашнего. У него чуть не подкосились ноги.

– Дурак! Думает ещё!