Не бойся темноты

И тут ладонь Серебрякова переместилась чуть выше, а вместе с ней и дрожь… Это все гормоны…

Понедельник день тяжелый. Кто это сказал?! Да тот, кто никогда не был в гостях у Марты Грин. Вот уж кто может сделать даже самое паршивое утро приятным и таким вкусным. А обстановка за утренним столом, где люди улыбаются и шутят, делает понедельник втройне привлекательным.

По дороге в колледж Тамара невольно сравнивала любое другое утро, проведенное под крышей родного дома. Мама обычно вставала очень рано и шла во двор доить козу и кормить мелкую домашнюю птицу. Тома вставала к тому времени, как родительница возвращалась в дом и ставила на стол одинокую банку молока. Козье молоко она ненавидела всеми фибрами души, но пила, крепко зажмурив глаза и задержав дыхание, одним залпом, пока в нос не ударил запах. А после – сборы в школу в полнейшем одиночестве. Зинаида Андреевна уходила на работу к местному фермеру. И долгая дорога до школы в любую погоду. Ходить приходилось в соседнюю деревню. А какое было счастье, когда водитель САЗика, что привозил по вторникам и четвергам хлеб, подбирал измученную ребятню и подвозил! Дети радостные и замерзшие битком набивались в кабину, тесно прижимаясь, друг к дружке, потирая озябшие ладони.

Томка вздохнула и закрыла глаза. Как же хорошо, что все это в прошлом. Училась она с остервенением, до дикого фанатизма. С одной-единственной целью: вырваться из этой нищеты, разрухи и одиночества. Поступила в институт с трудом, но все же поступила. И не было предела ее счастью. Новая жизнь в городе. Новые друзья и больше никакого козьего молока по утрам! И пусть жизнь ее не была сытой и довольной, но это уже был огромный шаг вперед. А останавливаться на первом шаге Тамара Остроухова не собиралась. Несмотря на покладистый и миролюбивый характер, Томка была упорным человеком. Из тех, кто добивается своего долгим и праведным трудом.

Внезапно вспомнился родной институт и общага. Стало тоскливо. Дом есть дом. Даже такой неуютный и лишенный изысканного английского уюта – это все равно был дом. Зря она сюда приехала, зря.

– Эй, не грусти, – вывел ее из транса голос Серебрякова.

Сегодня утром молодой человек к их с Олькой глубочайшему удивлению предложил поехать за занятия вместе. И девушки не стали отказываться.

Она повернула голову в его сторону.

– О чем задумалась? – поинтересовался он с легкой загадочной улыбкой.

– Да так… О доме. Домой хочу.

– И чего ты там забыла, – встрепенулась на заднем сидении Оля и подалась вперед, просунув свою рыжую макушку между передними сидениями, – Ладно я парня оставила. А ты по общаге с бомжовкой соскучилась?

Серебряков хохотнул и закатил глаза.

– Как ты далека от патриотизма, – глубокомысленно заметил он.

– Неправда!  – возмутилась  девушка, – У меня, между прочим, все вещи отечественные. Вот! Не то, что у некоторых.

Намек был понят и воспринят с легкой иронией.

– И не сомневался.

Тамара слушала их непрекращающуюся перепалку отстраненно, прочти не вникая в суть. Мысли витали далеко за пределами уютного салона автомобиля. Они постоянно возвращались к горьким словам Эдварда Карлайла «Он и тебя попробовал».  После вчерашнего вечера девушке начинало казаться, что все вокруг огромная телевизионная площадка и ее кто-то жестоко и глупо разыгрывает. Слишком невероятно, чтобы быть правдой и слишком страшно, чтобы рискнуть и не поверить в нее.

Вдобавок к охватившей ее депрессии, неожиданно нахлынула непонятная слабость в теле. Постоянно хотелось спать, голова начинала кружиться от резких движений. И еще появилось непонятное чувство, что за всеми этими переживаниями Томка упустила что-то очень важное. Что-то главное, практически лежащее на поверхности…

– Приехали, – бархатистый голос Серебрякова вывел девушку из оцепенения.

Она вздрогнула, захлопала глазами, словно забыла, зачем они приехали на парковку перед колледжем, и усилием воли заставила себя двигаться. Открыть дверцу, выйти из машины, закинуть рюкзак на плечо и постараться выкинуть все посторонние мысли из головы.

– Ты в порядке? – спросил Ромка, странно глядя на нее.

– В полном, – заверила она и поспешила вслед за подругой.

С Олькой они все же повздорили. Подруга никак не могла получить внятного ответа от Тамары, где та пропадала половину ночи, когда она и парни сбились с ног, разыскивая ее по всему клубу. В полицию обращаться не стали только из-за милой блондинки, которая сообщила, что видела Тамару, целую и невредимую в компании Эдварда Карлайла. Олька, разумеется, ждала объяснений в развернутой форме, но Томка уперлась рогом, заявив, что не хочет об этом разговаривать, и тема закрыта раз и навсегда. Рыженькая полдня ходила и смотрела волком, но потом отошла и сдалась.

– Расскажешь потом сама, если захочешь,   – смиловалась она.

Тамара в очередной раз подивилась тому, как хорошо Оля чувствует ее настроение. Такими и должны быть настоящие друзья.

Сегодняшний день выдался крайне напряженным. Помимо двух контрольных работ, их группу еще ждало открытое занятие. Организаторы программы по обмену студентами хотели понять насколько хорошо россияне справляются с нагрузкой и какова их успеваемость.

Томка всеми силами пыталась не ударить в грязь лицом и сосредоточиться на учебе, но ничего не выходило. Профессор Терчер несмотря на преклонный возраст очень живо провела лекцию, а затем организовала нечто вроде семинара, дабы господа проверяющие могли убедиться в наличии у российских студентов извилин. Старушка то и дело бросала на Тамару встревоженные взгляды. Ее можно было понять. Профессор рассчитывала, что девушка вытянет на себе большую часть открытого занятия, но Тома  настолько устала, что даже лекцию не писала.

Перед началом семинара профессор Терчер подозвала Томку к себе.

– Тамара вы очень рассеянны сегодня,  – сказала она, с укором глядя на девушку.

Томка виновато потупилась.

– Мне нездоровится, профессор. Простите.

Терчер окинула студентку цепким взглядом и решила, что она все выходные прогуляла. Вот и результат – повышенная утомляемость, землистый цвет лица. «Наверняка из-за чрезмерного употребления спиртного» – едко подумала профессор.

– Идите, сходите к сестре Маргарет. Она вас посмотрит. Мне не нравится ваш утомленный вид.

Томка удивленно моргнула. Не ожидала от этой жутко старомодной женщины такого сочувствия. Но девушка не знала, что та намеренно решила удалить нерадивую студентку с занятия, дабы не портить себе открытый урок. В конце концов, это может сказаться на ее репутации. А вдруг кто-то из деканата сочтет, что железная Терчер сдает позиции?

– Все-все. Идите и не мешайте мне вести занятие, – прогнала девушку профессор и повернулась к аудитории.

Томка на ватных ногах подошла к своему столу, собрала рюкзак и быстро шепнула Ольке на ухо:

– Меня к медсестре отправили. Я потом сразу домой. Пока.

Тома поймала обеспокоенный взгляд подруги.

– Только не задерживайся нигде. Ты и вправду плохо выглядишь.

Девушка вымучено улыбнулась Оле и пошла на выход из аудитории. Как только за спиной захлопнулась дверь, она почувствовала себя еще хуже. Лоб покрылся испариной, а сердце зашлось в учащенном пульсе.

Тяжело привалившись к подоконнику, она провела языком по вмиг пересохшим губам и поняла, что знать не знает, в какой части здания находится медпункт.  И пока она собиралась с силами, чтобы оторвать свою немощную тушку от опоры, хлопнула дверь аудитории.

– Тома!

Это был Серебряков. Он подошел к девушке и, приобняв за плечи, пробормотал:

– Ну что же ты глупенькая. Ведь еще с утра была вялая. Совсем разболелась. Пошли.

При любых других обстоятельствах Томку бы возмутила подобная фамильярность, но тут она с благодарностью вцепилась за него, как за единственную опору, и они вместе побрели в сторону медпункта.

– У вас жар, милочка, – констатировала  сестра Маргарет и укоризненно покачала головой, – Нужно беречь себя. Мне кажется, на фоне переутомления вы подхватили грипп.  А ну,  покажите мне свое горлышко.

Медсестра была тучная молодая женщина с темными блестящими волосами, которые были завиты в крупные локоны. Несмотря на свои немалые габариты это была очень приятная и обаятельная особа, которая мгновенно располагала к себе, стоило ей улыбнуться.

Томка повиновалась и открыла рот, жмурясь от света лампы на столе Маргарет.

– Как я и предполагала, – печально произнесла женщина, – Идите домой студентка и лечитесь.

– Чем? – сипло выдавила Тамара.