Не бойся темноты

– Мне жаль.

Внезапно проскользнувшая мысль, заставила Томку резко обернуться и с подозрением уставиться на оборотня.

– А, может, это вы нагло врете?!  Почему я должна вам верить? Насколько я помню, Лара едва не убила Даниэля в ту роковую ночь. С чего бы ему желать ее возвращения?

Карлайл лишь усмехнулся на подобное заявление.  Но взгляд его был вполне серьезен.

– Дневник старины Артура не самый лучший источник информации.

Девушка недоуменно уставилась на него.

– Я сама видела, как Даниэль хромает.

Карлайл оставил без внимания последнюю фразу и, обогнув диван, подошел к стеллажу с книгами.  Он присел на корточки и принялся увлеченно перебирать папки на самой нижней полке. Затем поднялся, задумчиво потер подбородок и повернулся к письменному столу, чтобы продолжить рыться в его правом ящике.

– Что вы ищите? – спросила Томка, решительно сбрасывая с плеч пиджак Карлайла, – Верните меня домой.

Вопреки Томкиным ожиданиям оборотень даже не взглянул в ее сторону. Он так увлеченно перерывал различные журналы, газеты и просто белые листы, ворохом рассыпанные рукой хозяина по столешнице, что невольно стало любопытно.

– Вот! – воскликнул он и протянул девушке пожелтевшую газету.

Томка развернула бумагу и присела на диван. На первой полосе была фотография приятной девушки с короткими темными волосами, внимательным, умным взглядом и потрясающе задорной улыбкой. Заголовок гласил «Памяти Грейс Грин». Томка подняла ошарашенный взгляд на Карлайла.

– Да-да, – подтвердил он ее самые худшие предположения, – Это дочь Томаса и Марты Грин, у которых ты гостишь.

– Не знала, что у них была дочь, – пробормотала она, не отрывая взгляда от фотографии, – Красивая…

Карлайл подошел со спины, то же посмотрел на фото и сказал:

– Да, Дани считал так же.

У Томки аж глаз дернулся от удивления.

– Вы хотите сказать, что она и…

– Они встречались долгое время. Вплоть до того как она покончила с собой, – безжалостно поведал оборотень.

Теперь Томке стал понятен, тот полный ярости и злобы тон профессора Грина, при разговоре с Даниэлем. Его осуждающий взгляд. Его скорбь.

– Какой ужас, – прошептала она, – Бедный профессор. Но почему она это сделала?

– Я могу только строить предположения, – Карлайл лишь неопределенно пожал плечами, – Отношения с сыном у нас, как понимаешь, не доверительные. Если не хуже. А Томас Грин уверен, что Грейс жила под постоянным давлением. Он не одобрял их связь и пытался всеми способами оградить дочь, но не смог.

Оборотень некоторое время помолчал, глядя на Тамару, словно оценивая, стоит ли говорить следующее:

– Грейс была очень эмоциональной девочкой. А мой сын наполовину демон. Ему необходимо чем-то питаться.

– Питаться? – в ужасе переспросила Томка, – Он, что пьет кровь?

– Если бы, – криво усмехнулся он, – Поверь, вампирам в этом вопросе гораздо проще.  Я же тебе говорил, что демоны питаются отрицательными эмоциями. Страх. Ненависть. Отчаяние. Взрослый чистокровный демон, вполне может питаться на расстоянии. Ментально воздействуя на толпу, к примеру. Это  выливается в массовое насилие, драки. Но Дани полукровка. Ему необходимо гораздо меньше энергии, но и добыть он ее может только при близком контакте.

– Кошмар, – только и могла сказать девушка, – И вы хотите сказать, что он специально доводил Грейс?

– А сама как думаешь? – мрачно поинтересовался Эдвард.

Теперь она начала понимать, почему испытывала такой страх, когда они с Даниэлем были на смотровой башне. Он ее использовал! И видимо выражение Томкиного лица, многое сказало оборотню о ее мыслях.

– Вижу – он уже и тебя попробовал, – сказал он это так зло, словно ненавидел ее в этот момент.

Взгляд оборотня был тяжелым, обвиняющим. Как будто это она была виновата в эмоциональной диете его сына. Повисло многозначительное молчание, и  Томка поняла, что ей просто срочно необходимо в туалет. Терпеть сил не оставалось.

– Э-м-м, господин граф, – робко начала она, – А можно мне руки помыть?

Удовлетворив естественные надобности, Томка почувствовала себя намного лучше. Стоя у зеркала в ванной комнате, она с наслаждением подставила горящие ладони под прохладную воду. Девушка и не заметила, что при падении разодрала их. Хоть и не до крови, а все равно больно.

Вода отмыла грязь, уменьшила жжение. Но что уймет нарастающую боль в груди?

– Дура ты набитая, – говорила она своему отражению в зеркале.

Прав Карлайл – мозги у нее куриные. Размечталась, что красавец Даниэль в нее влюбился. Как же!

Она довольно долго стояла, рассматривая свое отражение, пока в дверь не постучали.

– Тома, ты в порядке? – раздался голос Карлайла.

С тяжким вздохом, девушка закрыла кран, тщательно вытерла руки и вышла из комнаты. Оборотень стоял, облокотившись о стену и скрестив руки на груди.

– Я уже подумал, что ты там утонула.

Томка ничего не ответила. Какая трогательная забота. Противно до тошноты.

– Уже светает. Пошли. Отправлю тебя домой.

«Ну, слава богу! Его кошачье величество решил, что достаточно уже вправил мне мозги»  – не удержалась Томка от ехидной мысли и послушно последовала за ним.

Карлайл переместил их не в «Маску», как ожидала Томка, а за квартал до дома Томаса Грина.  На улице было еще темно и безлюдно. Ноги болели невыносимо. Попробуйте с непривычки столько походить на каблуках. Поэтому шла Томка с большим трудом, пошатываясь и едва переставляя ноги. Оборотень же и не думал поддержать девушку. Он преспокойненько обернулся в тигра и терпеливо вышагивал следом.

Томка брела совершенно на автомате. Голова болела, словно по ней стучали молотками, то ли это было похмелье, то ли бессонная ночь сказывалась на состоянии. Но результат был плачевным. Перед глазами все расплывалось от усталости, и девушка совершенно не обратила внимания, что у дома Гринов стоит знакомая машина, а рядом стоит напряженный как струна Даниэль Карлайл собственной персоной.

Она вздрогнула и застыла на месте, когда серебристый тигр, глухо зарычав, выпрыгнул вперед, и шерсть его встала на загривке.

Томка медленно подняла голову, и наткнулась на злой и осуждающий взгляд голубых чуть мерцающих глаз. Даниэль выглядел каким-то помятым, чуть взъерошенным. А уж как он смотрел… В общем, если бы Томка могла испугаться еще больше, то непременно испугалась. Но свой лимит нервы, уже походу дела, выработали, и поэтому она не шелохнулась, а, лишь обойдя Котика, продолжила брести по направлению к двери.

– Ты даже не хочешь поговорить со мной? – раздался разъяренный голос блондина.

Следом послышалось предупреждающее рычание Карлайла. Томка вздохнула, обернулась:

– Да катитесь вы оба… Черти не русские!