Не бойся темноты

– А что не похоже? – лениво отозвался Эдвард.

– Если честно, то нет. Слушайте,  а как вы по этим порталам перемещаетесь. Это магия? Да?  Жуть как круто.

Не меняя расслабленной позы, оборотень скрестил руки на груди и терпеливо объяснил:

– Портал и вправду магический. Смотри, – он расстегнул две верхних пуговицы своей белоснежной рубашки и достал деревянный амулет на шнурке, – Это амулет перемещений. С его помощью я могу ходить по пространственным тоннелям.

– Значит, вы еще и маг?

– Нет. Не маг.

– А как же амулет?

Карлайл задумчиво повертел деревяшку в руке, затем спрятал обратно за пазуху.

– Подарок ведьмы.

И сказано это было таким тоном, что больше Тома расспрашивать не решилась. Девушка взяла кусок пиццы, поудобнее развалилась в хозяйском кресле и начала с аппетитом есть, размышляя о своем…

Вот, интересно, с чего бы это Котику быть таким добреньким. Пиццу принес, кофе напоил. Видать, задабривает. Да только русских девушек как не задабривай, а если что втемяшиться им в голову, кувалдой не вышибешь.

– Тамара, – тихим голосом позвал оборотень.

Она вскинула голову и вопросительно уставилась на него. Надкусанный кусок ароматного лакомства так и застыл на пути  ко рту, когда Карлайл предельно серьезным тоном поинтересовался:

– Ты влюблена в моего сына?

Томка совсем забыла о необходимости прожевать пиццу, находящуюся во рту. Сглотнула. Подавилась и вконец закашлялась.

– Что? – хрипло выдавила она.

– Просто ответь на вопрос, Тома. Только честно…

И так это прозвучало, что есть мгновенно перехотелось.  Девушка осторожно положила кусок на тарелку и выдавила:

– Нет.

– Но он тебе нравится. Да?

– Нравится, – неохотно призналась она, – И что  с того?

Граф медленно поднялся и склонился над съежившейся в кресле Тамарой.

– Он бросит тебя, когда наиграется. Думаешь, ты одна такая дурочка?   – и столько злости было в его словах, что мурашки табунами забегали по коже.

Томка невольно обхватила плечи руками, зная, что Карлайл старший говорит абсолютную правду. Как бы горька она не была.

– Может, это я его первая брошу, – совсем как-то по-детски прошептала она.

Карайл усмехнулся.

– Деточка, ты в зеркало давно смотрелась? Не тянешь на роковую красотку. Я не удивлюсь, если окажется, что и парня у тебя никогда не было.

Последняя реплика задела. Сильно задела. Томка вскочила и зло выпалила:

– А чего это вы так за меня переживаете? Какое вам дело до меня и моих чувств? Вы всем девушкам Даниэля устраиваете сеанс психотерапии или только я удостоилась подобной чести, ваше сиятельство?!

Несколько мгновений его сиятельство пожирали Томку взглядом. Тяжелым таким, надо отметить, взглядом.

– Что? – ехидно заметила она, – А сказать-то в ответ нечего, господин граф!

На последнем слове девушка сделала особое ударение. Не хватало только в реверансе присесть для пущей издевки.

– Я уже давно не граф, – твердо произнес мужчина, медленно поднимаясь со своего кресла.

– С каких это пор?

Томка и сама не понимала, откуда в ней столько наглости взялось. Определенно, компания этого гада блохастого плохо на нее влияет. Подумала и пискнула от страха, поскольку Карлайл как-то недобро улыбнулся и, сделав шаг в ее сторону, ухватил в локоть.

– С тех пор как убил свою жену.

Стерев остатки храбрости с девичьего лица, данным заявлением мужчина потащил ее к двери.

– Пусти-и-те,  – пискнула она, – Что вы собираетесь делать?

– Учить уму разуму, деточка. Может, раза с десятого до тебя хоть что-то дойдет, – ответил он и толкнул Томку в портал.

Она очнулась, лежа на холодном полу. Открыла глаза и поняла, что почти ничего не видит. Очки. Нужно их найти. Попыталась сесть. Ничего не вышло. Все тело налилось свинцом. Голова гудела, словно с похмелья.

– Да что ж это такое со мной, – сказала и сама не узнала свой голос.

Девушка медленно подняла руку и поднесла ее к лицу. Какой-то странно тяжелой она показалась. И в следующее мгновение раздался ее собственный вопль ужаса.  Запястья оказались скованы уродливыми кандалами. С огромным трудом она перевернулась на живот и встала на четвереньки. Перед глазами был каменный пол. В нем прямо рядом с тем местом, где еще секунду назад была ее голова, торчало большое железное кольцо, от которого тянулась цепь. Второй ее  конец замыкался на руках пленницы. А пленницей была она сама.

– Это какой-то глупый розыгрыш, – прошептала девушка сама себе и, наконец, сев, привалилась к ледяной стене.

Очков рядом не оказалось.  Без них девушка видела крайне плохо, и комната, погруженная в полумрак, расплывалась неярким пятном. Но это было еще не самое неприятное. Осторожно ощупав свой затылок, пленница застонала от боли. Там была свежая, едва покрывшаяся корочкой рана. И тут ее словно током прошибло. Воспоминания нахлынули неожиданно вместе с острой болью.

Девушка отчетливо помнила, что возвращалась домой из клуба, где они развлекались с Марко. Он немного перебрал, и они крепко повздорили. Расстроенная, она брела по слабоосвещенной фонарями пустынной улице, размазывая слезы по лицу, дрожащими ладонями. Остановилась. Достала из сумочки платок и сняла очки, чтобы вытереть слезы и самой себе приказать прекратить истерику.

И тут за спиной послышался какой-то шорох. Она обернулась и застыла в полнейшем шоке. В двух-трех метрах от нее лежал растерзанный, окровавленный женский труп. Понять, что это была представительница слабого пола, можно было только по изодранной, окровавленной одежде. Все остальное было самым настоящим месивом. Грязным. Кровавым. Омерзительным.

Девушка невольно попятилась назад, оперлась рукой о столб с уличным фонарем и согнулась пополам. Рвало ее долго и нещадно. Когда желудок опустошился полностью, трясущимися руками, она достала мобильный и набрала номер службы спасения. Пошел вывоз и оборвался, так как в следующую секунду острая боль пронзила затылок огненной стрелой, и она потеряла сознание. И вот теперь она очнулась пленницей, как животное, прикованная цепью.

Надежда, как говорится, умирает последней. Вот и несчастная ждала до последнего, что этот кошмар с ней в главной роли закончиться. Но сон или чья-то злая шутка затягивалась, а надежда, с каждым часом абсолютного безмолвия в ее ледяной камере, умирала все быстрее и быстрее.  Девушка устала плакать, и обессилено провалилась в спасительный то ли сон, то ли обморок.

Очнулась от  резкого звука. Звякнула дверь ее страшной обители. Отчаянно пытаясь сфокусировать взгляд, девушка приподнялась на руках и дрожащими пальцами откинула упавшие на лицо волосы.

Это был определенно мужчина. Он присел на корточки, рядом с трясущейся от холода девушкой и тихо сказал: