Кот по кличке Мяу. Том II

Это позже, с годами я понял, что любая упорная деятельность рано или поздно все равно даст хоть какой ни будь, да результат. Главное бить в одну точку. И я бил. И рассвет забрежжил. Забрежжил, когда в процессе погружения во все таинства этого квартирного вопроса, я вдруг узнал, что между комнатой в коммунальной квартире и полноценной однокомнатной квартирой находится еще одна очень хитрая жилищная позиция – так называемая квартира гостиничного типа. Или комната гостиничного типа. Как хотите, так и называйте. Причем предлагающая сторона естественно гордо именует эту комнатку однокомнатной квартирой, сторона же, ее приобретающая с некоей долей тщательно наигранного пренебрежения называет ту же самую квартиру – комнатой в доме гостиничного типа. Чувствуете разницу? В рубрике «Предлагаю» – это всегда квартира, в рубрике же «Ищу» – комната…

Вы скажите – да, как же так? Ведь это вам не чебурашка какая ни будь. Я, конечно, имею в виду не симпатичного зверька из детского мультфильма, а нечто другое – взрослое. В то время как раз кто-то придумал разбавить классическую водочную тару – пол-литра и чекушку, еще одной совершенно уж идиотской промежуточной позицией – 0,33 литра, которую тут же, как не пойми что такое, очень удачно обозвали чебурашкой.

Но тут то дело серьезное. Не пьянка же! Это же святое! ЖИЛПЛОЩАДЬ!!! Должно же быть, черт возьми, для этой жилищной позиции какое-то официальное – в конце концов, формальное юридически выверенное название. Ведь что-то же записывается в этот вожделенный для всех документ – обменный ордер. Там то уж наверняка однозначно указано, что это такое – отдельная ли квартира или же все-таки комната? Или что? Или там тоже названия этому нет? Прочерк в этой графе, например…

Тихо, тихо! Ну, будет вам спорить, господа. Не надо так возбуждаться! Конечно, есть такое название! Более того, раз уж вам так интересно, забегая вперед, скажу, что когда этот волшебный документ – обменный ордер, все-таки оказался в моих трясущихся от счастья руках, то первым делом, я естественно, стал выяснять, где же я теперь прописан и где я жить то теперь буду – в квартире или в чем? Вы будете смеяться, но для меня тогда это было важно. Я буквально впился глазами в каллиграфически выведенные черной тушью строчки в графе: «в результате обмена предоставляется»…

И что вы думаете, я там прочитал? …предоставляетсяотдельноежилое помещение гостиничного типа, жилой площадью 11,1 кв. м.». Вот вам и узнал, – оказывается я буду жить в жилом помещении, заметьте в отдельном жилом помещении, но гостиничного типа…

Ну ладно. О том, что же это за жилое помещение такое, я расскажу вам позже. Главное здесь в том, что я изменил саму концепцию, изменил сам предмет поиска. Теперь я уже разменивался не на две квартиры, а на квартиру и комнату, причем комнату, как вы поняли не простую, а в доме гостиничного типа.

Так вот, как только концепция моя изменилась, то и результат не заставил себя ждать. Я очень хорошо помню этот момент, этот судьбоносный для меня телефонный звонок, да и весь тот первый разговор. Было сказано всего несколько первых фраз, но я уже понял, что судьба подбрасывает мне шанс, возможно один единственный и упускать его никак нельзя.

Дочери Сильвестра

Нас три сестры: одна – за графом,
Другая – герцога жена,
А я – всех краше и милее
Простой беднячкой быть должна…

    О.С. Б. М. Бендер-бей
Сестер, как и в сказке, действительно было три, но старшая недавно умерла, а двум другим, имевшим – однокомнатную квартиру в пятиэтажке на Ботанической улице, с окнами прямо на останкинский телецентр и – в доме гостиничного типа рядом со станцией м. Бабушкинская, нужно было срочно съезжаться вместе.

Фамилий их я сейчас уже не помню, но имена у них были какие-то необычные – одна звалась Ираидой, а другая – Фелицией. А отчество у них было и вообще улётное, причем у обоих – Селевёстровны. Фелиция Селивёстровна была совсем уже плохонькой старушкой, поэтому заправляла всеми делами младшенькая – Ираида Селевёстровна, которая совсем недавно вышла на пенсию и была достаточно шустра и, что называется, еще на ходу.

Это, конечно, был подарок судьбы. Обе бабульки ничего не понимали в сложном и коварном обменном механизме, находились только в начале этого тернистого пути и нужно было попытаться взять их «тепленькими», что я к чести своей мастерски и проделал. И не подумайте – это не простое бахвальство. Нет. Это, наверное, единственное серьезное мероприятие в моей жизни, когда даже задним числом, даже сейчас – много лет спустя, я могу гордо и смело утверждать, что тогда я поступил единственно правильным и разумным образом. Редкий, скажу я вам, пример. Во всяком случае, в моей жизни.

Первое, что я сделал – это тут же, прямо после первого разговора договорился с ними о встрече. Это было грубейшим нарушением всех классических норм и правил меняльной этики. Ведь, если ты сразу проявляешь такую заинтересованность, то и ежу понятно, что у тебя что-то не так, или твой вариант обмена далеко не самый лучший или есть в нем какой-то скрытый подвох. Противную сторону это сразу же настораживает, она начинает выпендриваться, выдвигать всякие дурацкие условия или требовать доплату, и в результате, как правило, ничего не получается. Но в данном случае я как-то сразу понял, что противоположная сторона поступает совершенно бесхитростно и как-то по-детски наивно, и что тут как раз и нужен какой-то нестандартный, оригинальный подход. И я выбрал соответствующую стратегию – бешеный натиск.

Уже через пол часа, примчавшись на такси с цветами и тортом, я сидел с ними за столом на пятом этаже их однокомнатной квартиры на Ботанической улице, и, поглощая свой же торт, и, надуваясь их чаем, вел с ними светскую беседу, пытаясь произвести на пожилых дам, максимально положительное впечатление. И это мне удалось, хотя делать это я, надо сказать, совершенно не умею. Но тут приходилось выкладываться в полную силу. И я выкладывался, как мог. И еще через пол часа я уже знал ситуацию во всех ее тонкостях. И она, надо сказать, была не такой уж радужной, как казалось поначалу.

Выяснилось, что Ираида уже ездила и смотрела на мое таганское жилье и даже посетила наш подъезд, правда зайти в квартиру, почему-то так и не решилась. Как ни странно, окружающая местность ей понравилась и территориально устраивала. Понравилась и сама наша квартира, правда в моем не совсем добросовестном описании. То есть поначалу все как будто шло в нужном для меня направлении. Но выяснилось и другое – несмотря на свою наивность, бабульки, тем не менее, тоже подали объявление и со дня на день ждали его появления в «Бюллетене»:

– Вы нам очень нравитесь, – перебивая друг друга, говорили они, подкладывая на блюдечко еще один кусок торта – и квартира ваша нам подходит. И, если после выхода нашего объявления нам ничего лучшего не предложат, то мы можно считать – согласны…

– Согласны они, – недобро думал я, давясь тортом и прекрасно зная, что скоро на них обрушится шквал звонков с различными шикарными предложениями, и практически все они будут лучше моего. Бабулек наверняка уговорят, охмурят, предложат доплату, и я опять как всегда останусь с носом. Нужно было срочно что-то предпринимать. И я придумал! Единственно верный путь в этой ситуации – лишить их канала информации. Там, на Ботанической, где я сейчас находился, телефона у них пока не было. В объявлении ими был указан номер телефона другой их квартиры, той самой – гостиничного типа. Именно на этом я и решил сыграть.

Тут же, что называется, не отходя от кассы, я посадил Ираиду на такси, и мы поехали с ней смотреть эту ее маленькую квартирку, где собственно я и планировал продолжить свое дальнейшее существование. И уже, будучи там, я принял еще одно, поистине гениальное решение. Сестры жили вместе, там, на Ботанической, а эта квартирка просто пока пустовала. Когда же я обрисовал ей тут же на месте мною и придуманную, совершенно жуткую историю того, как это несладко – жить вместе с уже разведенной грымзой женой… Рассказал какие страшные скандалы она закатывает, сживая меня со свету… Какие оргии устраивает, только для того, чтобы мне досадить… Какие физические и моральные муки я при этом испытываю и держусь буквально из последних сил, чтобы избежать суицида… Ну, то есть совершенно невмоготу… Ну, лучше уж, действительно, – прямо в петлю…

А тут у вас пустует такая прекрасная квартирка. Вот, если бы я осмелился попросить…

– Нет! Я даже не прошу – я Вас слезно умоляю, дорогая вы моя Ираида Селевёрстовна… Вот если бы пока, хотя бы на то время пока идет этот подбор Вами вариантов для обмена, Вы могли бы сдать мне эту уютную квартирку… Ну, хотя бы на месяц, а если нет, то хоть бы и на неделю, мне все равно больше деваться некуда… У меня просто нет больше сил… Как женщина вы меня наверняка понимаете… Я готов за любые деньги…

Да – это был коварный ход! И он удался! Женское сердце Ираиды не выдержало. Я тут же заплатил ей вперед за месяц, поклялся, что – никаких пьянок:

– Вы что?! Как можно? Какие могут быть пьянки! Я же кандидат наук! Ни грамма!

– Чтобы никаких баб!

– Бабы??? Какие могут быть бабы? Вы с ума сошли! Бабы!!! Да вы что – бабы… Какие бабы! Они у меня вот где – эти бабы! Я же ученый, кандидат наук!

– И чтобы вообще ничего такого!

– Да вы что? Какое – еще такое? И в мыслях нет! Только занятия наукой, построение графиков и диограмм, вечерние прогулки перед сном, а в десять вечера в постель и спать, спать, спать…

Все! Ура-а!!! Дело, как говориться – в шляпе. «А шляпа на папе, а папа на маме, а мама на диване…» – напевал я, радостно приплясывая после ее ухода. И было чему радоваться, ведь, кроме того, мы с ней еще и договорились, что все звонки по поводу ее обмена, которые будут сюда поступать, я буду тщательно фиксировать и записывать в отдельную тетрадку, более того сразу же после выхода объявления я не буду препятствовать ей приезжать сюда хоть на целый день, чтобы самолично принимать эти самые звонки. Я, естественно, согласился со всеми ее условиями, и мы расстались с ней почти как близкие родственники…

Этот знаменательный день окончился тем, что я стал владельцем ключа от моего собственного, единоличного, правда, пока временного жилья, и уже вечером того же дня отмечал этот мой маленький успех здесь же, на новом месте, хамски поправ все вышесказанное. Я тут же пригласил в гости одного из своих приятелей (о нем будет ниже рассказано подробнее), который пришел с целой сумкой бутылок, магнитофоном и своей знакомой дамой, у которой естественно тут же обнаружилась еще такая же подруга.

Построение диаграмм и прогулки перед сном в этот вечер у меня не случилось, равно как и самого освежающего сна, потому что мне, как гостеприимному хозяину, пришлось ночевать с подругой подруги моего друга на крохотной кухоньке, прямо на полу, уступив единственную продавленную койку дорогим гостям.

А дальше все уже пошло, как по накатанному. Первый, самый мощный, блатной шквал звонков показал всю правильность выбранного мною пути. Во всяком случае, было несколько предложений, которые наверняка бы заинтересовали моих бабулек, потому что по всем параметрам превосходили мое. К счастью они не знали, что наиболее интересные звонки начинают поступать задолго до момента обнародования самого этого очередного «Бюллетеня». Дело в том, что наиболее ушлые менялы умудрялись входить в преступный сговор с девицами, принимавшими эти объявления и вступать с ними в прямой финансовый (а, если повезет и в интимный!) контакт, первыми выпытывая у них информацию о самых интересных вариантах, причем задолго до их появления в очередном номере. Я же к тому времени прекрасно знал об этом, потому и спешил взять канал связи в свои руки как можно раньше. И хорошо, что я успел вовремя. И потому этот этап был успешно мною пройден.

Оставалось только пережить вторую, не менее мощную волну звонков, которая обычно продолжалась в течение трех дней после выхода очередного номера – до появления следующего. Эти звонки будет принимать сама Ираида и я ломал себе голову над тем, как этому воспрепятствовать. Сначала даже хотел совершить диверсию – специально нарушить проводку телефонного кабеля, но зная уже, что Ираида дама активная, понял, что она тогда тут же вызовет телефониста, моя уловка будет легко обнаружена, а авторитет, с таким трудом завоеванный – утрачен навсегда.

Поэтому я поступил значительно тоньше. Ведь можно вовсе лишить человека информации, а можно и наоборот, забить этот канал информацией ложной, вернее полезной для меня дезинформацией. Работу пришлось проделать колоссальную, но она окупилась сторицей.

Я обзвонил всех и вся и попросил, чтобы, начиная со среды – это был день выхода «Бюллетень я» в свет, все по составленному мною почасовому графику, звонили бы по моему новому номеру, стараясь поддержать разговор с Ираидой как можно дольше, что, впрочем, было несложно, так как она была дамой очень общительной и разговорчивой. Предлагать ей при этом все должны были совершенно убогие варианты обмена, убеждая ее, что квартирки у нее совсем дрянные, никуда не годные, районы ужасные, ванна сидячая, мусоропровода нет и т.д., и т. п., и что ничего она за них приличного ни в жизнь не получит. Максимум, что ей светит – это смежная двойка-малогабаритка на окраине и вдали от метро. «Больше ничего тебе бабуля не светит, гуд бай!»

И процесс пошел. Да так споро, что уже к концу первого же дня приема этих подставных, недобросовестных предложений, совсем павшая духом Ираида, угрюмо сообщила мне, что де, хотя и приличных вариантов предлагали ей по телефону массу, но мой ей вроде бы подходит более всего. Причем по ее лицу было хорошо видно, что она ужасно напугана тем, что и я, как и все остальные звонившие, тоже от нее откажусь. Поэтому, – сообщила она, – больше ничего подыскивать она не будет и готова тут же меняться со мной, и чем скорее, тем лучше.

Ура!!! Победа была полной! Враг был сломлен и потрясен! Наступил другой, не менее драматичный этап этого тернистого обменного пути – оформление документов.

Даже сейчас, по прошествии стольких лет, не хочется об этом вспоминать. И в наше время процесс обмена, покупки или переоформления жилья требует железной выдержки, упорства и выбивает нервную систему напрочь, а в то время это был вообще неописуемый кошмар – ЖЭКи, ДЭЗы, РЭО, бюро обмена, техники смотрители, паспортные столы и прочая, и прочая, требовали бесконечные справки и выписки, свидетельства и характеристики, анкеты и заверенные нотариусом копии и опять справки, справки, справки….

Противно даже говорить об этом. Скажу лишь, что где-то через месяц этой непрестанной беготни мы все – я, и обе сестрицы, с которыми я уже почти породнился, сдав все мыслимые и немыслимые документы, красные от возбуждения, с нервами, натянутыми как струны, сидели перед инспекторшей, которая, томно пролистав пухлую папку с добытыми нами бумагами, наконец, промолвила:

– Ну что ж, вроде бы все. Сейчас я подпишу направление на получение ордеров, вы все в нем распишитесь и пойдете с ним в третье окно, там вам скажут, когда можно приходить за ордерами.

Её холеная длань с красивой заграничной ручкой уже зависла над вожделенным документом, мы все затаили дыхание, и напряглись, но акта подписания так и не произошло:

Стоп! – Вдруг сказала она, – минуточку, товарищи! Что вы мне голову то морочите? Я же чувствую, что чего-то не хватает! А где же, скажите вы мне, документ, удостоверяющий ваше родство? – обратилась она к сестрам.

– Какое родство? – встрепенулась Ираида, – мы же и так родные сестры! Там же есть копии свидетельств о браке, из которых видно, что у нас одинаковые девичьи фамилии!

– Это неважно, – инспекторша скривила недовольную мину, – может вы однофамильцы, или еще кто, откуда я знаю. У меня должен быть документ, заверенный гербовой печатью и удостоверяющий, что у вас обоих имеется хотя бы один общий родитель.

– Но это же и так ясно, – воскликнула Ираида, – общий родитель у нас имеется, ведь мы же обе Селевёстровны по отцу и фамилии у нас одинаковые. Вы только посмотрите, как мы с ней похожи, – Ираида придвинулась к сестре

– Не буду я на вас смотреть – инспекторша с каким-то раздраженным облегчением захлопнула папку с нашим делом, – Я что вам, физиономист что ли? Как дети малые, ей Богу! Раз документов, подтверждающих родство у вас нет, то только через Народный суд. Он пусть вас и рассматривает. Если суд решит, что вы сестры – другое дело. Придется, правда, заново получить все справочки – срок действия у них всего один месяц, и с решением суда снова ко мне. Позовите там следующего по очереди, – завершила она, окончательно потеряв к нам всяческий интерес.

Да, скажу я вам от ударов судьбы, конечно, не застрахован никто, но когда вот так, вдруг, в последний момент, среди ясного неба – это круто. Я вывел рыдающих сестер из кабинета, сам до конца еще не сознавая всю безысходность случившегося.

Напился в тот вечер страшно. Причем, в тоскливом одиночестве, что со мной раньше практически никогда не случалось. Да, и было с чего. Все мои планы рушились. Я уже привык к этой маленькой квартирке. Более того, она мне очень нравилась. Почти квадратная комнатка с нишей для кровати, рядом с нишей дверь, напротив большое окно. Маленькая кухонька метра два квадратных, но тоже с окном. Совмещенный санузел с сидячей ванной, и даже маленькая прихожая с вешалкой. Красота! Я даже уже перевез туда кое-что из мебели – диван, два кресла, книжные полки.

А на работе в подвале у меня уже завершалось строительство сложнейшего агрегата, который придумал Сережа Чермашанцев и сам же обозвал его «сексодромом». Это веселое название всем понравилось, прижилось тут же и уже навсегда.

Это было гениальное изобретение. Правда, идея была не моя – Сережина. Эдакий трансформер, который в «обеденном» положении представлял собой два диванчика со спинками, установленными напротив друг друга, как в купейном вагоне, а между ними раскладной узкий столик, за который можно было посадить аж семь человек – по трое с двух сторон на этих диванчиках и один на стуле в торце стола.