Story-тексты. Книга о том, как буквы складываются в слова, а слова – в истории

Прочитала. Пусто. Нигде не отложилось, ничего не прибавилось. Книжка-пустышка.

Сейчас эта книга находится в статусе – разочарование месяца.

Сара Джиа, ты стоила мне двух месяцев поисков и неоправданного ожидания.

Что-то затянулся мой пост. Я планировала рассказать вам лишь маленькую историю, которая произошла сегодня в Маяковке.

Вместо этого рассыпалась в признаниях, симпатиях и преданности к библиотекам и читающим людям.

Однажды ночью я подсчитывала штраф за просрочку библиотечных книг. Откуда у меня набежало почти 300, я не знаю. Видно, той ночью я была не в себе. За просроченные книги штраф составил всего лишь 40 рублей.

А я заранее приготовила для библиотекаря жалостливое лицо, грустный рассказ о последних деньгах и пустой кошелек.

Передо мной в библиотеке стояла женщина – тоже должница – и очень долго и громко возмущалась, спорила, грубила и отказывалась платить за просрочку книги.

Я не помню ее лица. Темные жесткие волосы, нервные худые пальцы и возмущенная спина – вот весь портрет.

Ее недовольство было такое яростное, что я даже задумалась, сколько же она задолжала, раз так категорически отказывается платить. 200? 300? 500 рублей?

В конце концов, женщина фыркнула, швырнула книгу и ушла:

– Услугами вашей библиотеки я больше не воспользуюсь.

Дамочка попала в «черный список». Как оказалось, ее долг составлял всего лишь 38 рублей.

Это глупость или принципиальность?

Море-море, я по тебе НЕ скучаю

Море штормило уже третий день.

Серые волны свирепо накатывали на берег, толкали, валили с ног, переворачивали, накрывали с головой, кусали, били наотмашь мелкой галькой. Мои дети визжали от страха, холода и восторга. Я, словно брехливая собачонка, бегала по берегу с охрипшым голосом и колотящимся сердцем: «Артем, Дианка! Живо на берег!».

Я боюсь воды. Особенно такой сильной и опасной, которая подкрадывается сзади, ослепляет, топит и тащит за собой. Такое море мне совсем не нравится. Слишком близко ходит беда.

Из 12-ти отпускных дней вот уже третий день без горячего солнца, с ночными дождями, третий день – штормовое, холодное, опасное море.

Волны собрали с пляжа всю грязь. Пустые яркие пакетики, обглоданные початки кукурузы, окурки, шлепанцы бились о прибрежную линию.

Солнце ныряло меж тучами, и, в зависимости от этого, ветерок становился то теплым ласковым, то сырым и холодным.

Солнечные очки можно было и не брать, а вот накидку зря не прихватила. При такой погоде был один плюсик – какими бы ни были жадными до солнца свеженькие отпускники, обгореть им не грозит. Правда, плюсик сомнительный. Кстати, крем для загара я тоже зря взяла.

Наверно, поэтому я так мало купалась и загорала, а чаще смотрела по сторонам, замечая то, что довольный, счастливый, обласканный морем и солнцем, человек порой не видит.

Узкая галичная полоса пляжа устлана полотенцами, ковриками, лежаками. Но еще не лежбище. Июнь месяц, сезон только набирает силу.

Неподалеку рабочие ставят навесы, где-то беспрерывно гремит перформатор.

Совхоз «Россия» ближе всех к олимпийским объектам, везде идет стройка, идет борьба за каждый кусочек земли. Частный сектор нависает друг над другом все новыми и новыми этажами, надстройками, подстройками, лестницами и крышами. До противоположного окна можно дотянутся рукой.

Я не хочу такое море. Я мечтала о буйной яркой зелени, ночных уютных сверчках, фруктовом изобилии прямо с дерева, о южном тяжелом звездном небе и тишине с запахом моря.

А получила грохочущую дрель и грязное море. Я недовольна отпуском, погодой, морей и всеми курортами Краснодарского Края в лице совхоза «Россия».

Я смотрю по сторонам и собираю негатив. Зачем мне это надо? Наверное, чтобы побыстрей сделать загранпаспорт и уехать в беззаботные жаркие страны.

Маленькая очаровашка лет 5-ти, в купальнике с юбочкой и премиленькой соломенной шляпке, бесстрашно запихивает в пластиковую бутылку дрожащие студенистые медузы. Маленькие легко проскальзывают в узкое горлышко, а вот те, что побольше никак не лезут целиком. Малышка старательно кромсает их детской лопаткой.

– Мама, мама! Смотри!

Бутылка набита противной массой. Это сувенир для папы.

– Хорошо, котенок, набери туда водички, а то они умрут.

Я возмущена. Но я молчу. Сама так в детстве делала. Правда, не лопаткой, не в бутылку и не для папы.

На следующее утро море не узнать. Наконец вышло долгожданное солнце и сильно припекает, оправдываясь за долгое отсутствие, но купаться в море нельзя. Ночной шторм, словно та старательная малышка с лопаткой, перерубил в мелкий фарш просто кучу медуз. Вся прибрежная линия усеяна прозрачными лоскутками. Они покачиваются на волнах густым медузным супом. Галька тоже усеяна подсыхающими растерзанными трупиками.

«Фото с Кинг-Конгом!»

Я приоткрываю глаза, неподалеку от меня проходит черный, волосатый, огромный армянин. Из местных. Что за самореклама?

Ааа, теперь понятно: за собой он тянет маленькую, визгливую, озлобленную мартышку. Она перепрыгивает по острым камням и пытается спрятаться в тенек. Обезьянка работает без выходных, она устала: угрожающе повизгивает и скалит мелкие зубки..

«Кто хочет фото с Кинг-Конгом?»

«Мама, смотри! Настоящий крокодил!»

Щекастый мальчик осторожно позирует с маленьким, сморщенным, словно высушенным крокодильчиком. Пасть крепко замотала узким прозрачным скотчем. В глазах – обреченная пустота. Наверное, выражение «крокодиловы слезы» пошло именно от таких безнадежных, тоскливых, мертвых глаз.

Ребенок испуганно дергается, и крокодил громко шмякается об камни. Но он даже сказать ничего не может, пасть-то замотана.

«А сфоткай так, как будто он меня душит»

Загорелая красотка обматывает свою шею белым питоном, он вяло свешивается с ее плеча. В отличии от других «фотомоделей» ему повезло больше. Он постоянно спит. А может, и дохлый.

– Чурчхела! Кукуруза, горячая, молодая кукруза!

– Пиво. Риба. Пиво-риба, риба-пиво!

– Фото с Кинг-Конгом!

– Пончики. Сладкие пончики

– Крокодилы! Анаконды! Фото!

– Чурчхела!