Соточка. Кружка водки, рюмка чая

Поплыл назад. Подальше от берега мелкие волны, одна за другой начали бить в лицо, относить от берега и тянуть в открытое море. Гребу, гребу, а к берегу не приближаюсь. Понял я, что это она – мертвая волна! Волна скалы разбивает, кораллы точит, и в тот день решила со мной поиграть.

Тянет меня в открытое море и не дает к берегу приплыть. Выдохся весь, силы на исходе. Стал обращаться к волне, как к живой:

– Прости, если не прав! Ты самая сильная, самая могучая. Не мне с тобой тягаться! Только не топи. Дай шанс…

И тут я вспомнил, как мертвая волна уносит и отличных гребцов в море навсегда. А чтобы победить её, надо плыть не в сторону берега, а поперек, параллельным к нему курсом. Лёг на спину и поплыл. Так я быстрее плыву обычно.

Повернул. Вроде, как легче. Работаю в основном ногами, даю рукам передышку. Продвигаюсь по течению, медленно, но движение замечаю. Волну встретил, что американские горки! На вершину поднимет и со всего размаха вниз кидает. Вверх и вниз, вверх и вниз. Бьет немилосердно. Казалось, превратился в сплошной синяк. Противостоять этой волне невозможно. Силы она неимоверной! Что для неё человек? Так, щепка, песчинка. Воды нахлебался – мама не горюй! Волны захлестывают, чайка кружит, как стервятник над падалью. Ну, думаю, конец мне приходит.

Вдруг мелькнул невдалеке тот самый буёк, от которого я отцепился! Я – к нему. Все силы, что оставались, напряг напоследок. Ухватился за кольцо, к которому канат привязывают, и прилип к буйку. Как родные мы с ним. Только дрожь пробирает, страх одолевает. Молчу и жду, что дальше будет.

Чайка ли глаз выклюет… Акула ли ногу оторвёт… Силы пропадут – на дно пойду. Хорошо бы, якорем к этому буйку.

Размечтался. Жизнь принялся свою суматошную вспоминать…

Не помню, сколько времени прошло, да вот стало волнение на море утихать, волны пошли этаким длинным накатом, как будто дно изменилось – мельче стало. Присмотрелся, а меня-то вынесло к другому побережью, к дюнам! А там, я знаю, море мелкое, пляжи песчаные. Флаг у спасателей виден не красный, а жёлтый. Обрадовался! Держусь за буёк и направляюсь к берегу. Еле-еле плыву… Кричать попытался, а слова в горле застревают. Ору, как Василич, которого по утрам, пока не опохмелится, не поймёшь: сипит он или хрипит? В общем, только сам себя и слышу с трудом.

Закрыл глаза и обидно мне стало. Вот он берег – передо мной, а добраться не могу к нему. Лежу на воде и не пойму, то ли слезами умываюсь, то ли волной морской… В конце концов, сознание потерял.

А очнулся уже на берегу. Увидели, оказывается, меня спасатели, катер быстро направили, вытащили холодеющего на борт, а я, говорят, руки отцепить от буйка не могу – в оба его кольца вцепился скрюченными, онемевшими пальцами.

Если бы не буёк, унесла бы меня мёртвая волна туда, откуда возврата нет никому…

Буратино в русском лесу

– Сегодня у нас событие, которое нельзя не отметить! – мой старинный товарищ сел напротив за любимый нами столик во дворе, где частенько собирались соседи, судачили старушки, играли в нарды или шахматы любители настольных игр.

– У нас бывают другие события?! – я улыбнулся, вспомнив, как каждую неделю по пятницам мы собираемся здесь по вечерам и пробуем наливку, настойку, водку, вино или коньяк. В этот день большинство соседей едет на дачи, а мы остаёмся в бетонном лабиринте городских кварталов с редкими зелёными островками, как у нашего подъезда, ждать понедельник. – Пьем за любовь к природе, за любовь на природе, за природу любви!

– Не-а. Сегодня особенное! Моего внука приняли в кадетский корпус. – Чуть суетясь, он достал из рюкзака флягу, пару маленьких стаканчиков и разлил в них янтарный напиток. – И по такому случаю я предлагаю усугубить потрясающий напиток – «Российский Казахстан»!

– Казахстан никогда не был российским, а только советским. Что-то ты, дружище путаешь?!

– Поверь мне на слово. Ты будешь пить «Российский Казахстан»! Вздрогнем и освежим сознание. – Он поднял свой стаканчик и чокнулся со мной. – Это в наш «Российский», что пять звездочек, оставшийся во фляге я добавил коньяк «Казахстан». Зять привёз из командировки.

– За детство в погонах! – поддержал я. Чем меня друг только не угощал: «Российский Арарат», «Российский старейшина», «Российский Хеннесси», «Российская лезгинка», и даже «Российский курвуазье». Важно, что таким образом им вкладывался в ход пития патриотический смысл – пить так казалось патриотичнее и приятнее, только и всего.

Немного знакомый сладковато-приторный вкус коньяка коснулся губ, и знакомый аромат достал из памяти порядком забытую историю.

Когда-то очень давно меня призвали на срочную службу, где я нацепил погоны рядового и с такими же стрижеными парнями ходил строем по плацу, гремел тяжёлым карабином, стоял в суточных нарядах, драил полы огромной казармы, убирал вонючую парашу и мечтал о городских увольнениях.

Но строптивый характер, суровые командиры, строгие порядки и юный мой возраст отодвигали сладкое желание побыть за забором армейской жизни. Постоянно хотелось есть, письма из дома приходили редко, к вечеру ноги еле доплетались к койке, и ничто, казалось, не могло осветить эту беспросветную юность в кирзовых сапогах. В один из парково-хозяйственных дней, накануне большого городского праздника, когда к полуночи последние силы остались в ангарах с боевой техникой, я свалился худым мешком с костями на свою койку в казарме, и совсем неожиданно для себя услышал заботливый голос командира соседнего отделения:

– Эй, служивый, компанию не составишь?! Не могу один. Не привык, – огромный рыжий сержант сидел на соседней койке и протягивал мне бутылку.

– Это что? – удивлённо спросил я и взял темно-зелёную стеклянную тару из-под лимонада или, может быть, пива. В темноте не видно. Неожиданное внимание старшего по званию, случайная возможность выпить вкусненького и взбодриться после трудового дня не оставляли мне выбора: пить или не пить.

Я хорошо глотнул. Холодная жидкость внезапно обожгла губы, а в нос ударил ужасно знакомый запах утренних мыльно-рыльных принадлежностей: полроты у нас выливала на себя горстями пахучий одеколон «Русский лес» за неимением в местном военторге иного средства после бритья.

– Что здесь намешано? – скривился я.

– Это, боец, лимонад с одеколоном: «Буратино» в «Русском лесу»! С наступающим праздником!

Бюстище

Ещё в школе мальчишки дразнили её «Буфером» и старались облапать самую большую грудь в классе. С годами, к своему бюсту шестого размера она попривыкла, начала называть себя мисс-супер-бюст. К 35-ти гордилась его красотой, у неё появилась вальяжность, которую придавала выработавшаяся с годами уверенная походка: сокровище из двух полушарий надо было уметь достойно нести. И Тамара научилась. В некоторые дни даже закрытая кофточка не могла скрыть её приподнятого настроения.

Сегодня был такой день.

Окинув взглядом соседние столики в ресторане, Тамара остановила свой выбор на дальнем, где сидели трое мужчин с графином водки и немудреной закуской. Похоже, что они пришли сюда не с желанием поесть, а выпить. Причем хорошо, от души, так как быстро заказали второй графин. Современному мужчине одной бутылки водки мало, а одной женщины много, – это Тамара хорошо знала, но всегда надеялась на исключение..

Как бы невзначай она посматривала в сторону мужчин, и разворачивала бюст в удобном для чужих взглядов ракурсе. Жест не остался без внимания и самый рослый из компании осмотрел её оценивающим взглядом.

– Есть на что глаз положить! – обратил на Тамару внимание соседей самый рослый.

– Это не мой размерчик, – улыбнулся моложавый. Он выдавал эту группу военных своей короткой прической и почтительным уважением к старшим. Похоже, что в компании парень был младшим по званию офицером офицером. Да и пил он, заметно, слабее всех.

– Бюстище, что надо! – под загремевшую музыку кивнул второй. Крепкий, с пивным животиком, с умными, но хитроватыми глазами он выглядел наиболее трезвым среди товарищей. – Как аппетит приходит во время еды, так и эрекция возникает при наличии объекта сексуального предпочтения.

Рослый пригласил Тамару на танец. Она и не думала отказывать, так как в компании мужчин чувствовала себя гораздо комфортнее, чем в одиночестве.

Офицеры – она это вычислила правильно – усадили её во главе своего стола. Специально заказали бутылку вина. И, поглядывая на шикарную грудь, окунулись в свою гусарскую стезю с избитыми тостами «За дам и не дам».

Часа через два после очередного быстрого танца, усаживаясь за столик, Тамара обнаружила отсутствие рядом рослого. Молодой клевал носом – он заснул у тарелки с селёдкой ещё полчаса назад.

Крепыш уверенно рассчитался за всех, захватил початую бутылку водки и пошел за Тамарой.

За окном спала ночь. Свет в комнате женщины они не включили. Самое главное в этой ситуации Тамаре было вовремя раздеться. Сняв бандаж и лифчик, она превращалась в грузную толстую бабу. При взгляде на такие обвисшие формы мужчины частенько трезвели…

– Судьба без греха подобна птице без крыльев, – подумалось Тамаре. Сегодня ей удалось остаться мисс-супербюст и очередной раз почувствовать удовольствие, которое с годами приходило всё реже.

В кафе

Праздник можно придумать по всякому случаю. И у фантазии в этом направлении нет ограничений. Известно, что день рождения не отмечают заранее, поэтому мы решили организовать проводы 49 лет и 361 дня со дня появления на свет Вовика – веселого и рыжего, холостого и заводного нашего товарища. Многие друзья из компании последних лет уезжали на лето из города, а тем, кто оставался, ждать юбилей не хотелось. Особенно тогда, когда услышали, что по финансовым соображениям он решил пригласить на свое 50-летие всех на дачу, за город, через неделю. Ехать к черту на рога, в его глубинку никого не собирался, а порог в полвека жизни пропустить друзья не хотели.

Собрались стихийно в местном кафе. Напились пива. Загрузили его водкой. Порадовали организм вискарем. Души раскрылись, как в детстве, нараспашку. Недопразднованный юбиляр запел в полный голос, и все, на радостях, подхватили. Орали хором. 6 голосов и все невпопад. Но душевно и с ощущением праздника. Могли б исполнить любой репертуар, силы чувствовали колоссальные. И свистели, и притопывали, и ложками по столу похлопывали.

Неожиданно пение прекратилось. Первый голос – Вовик – стал… икать. И так громко, что забил своим иком саксофон местного музыканта. Все кинулись ему помогать. Мужчины хлопали по спине, дамы пытались сделать искусственное дыхание.

Ики прорывались сквозь глотки воды. Стены кафе сотрясались от его мощных заблудившихся пуков. Ничего «юбиляру» не помогало. Пришлось расплатиться с официантом, вывести Вовика на улицу…

Долго еще ики довольного именинника звучали на улицах спящего города…

В купе

Поезд прибыл на платформу вовремя. Поздним вечером на разных концах платформы стояли в его ожидании всего три человека, и в минутную остановку состава они быстро зашли в свои вагоны.

В третьем купе скорого поезда «Москва – Оренбург» лежала на нижней полке тридцатилетняя школьная учительница, и смотрела в окно. Остальные места пустовали. Она возвращалась с традиционной встречи выпускников своего вуза, и, под впечатлением общения, вспоминала преподавателей, сокурсниц, события сегодняшнего дня, веселый банкет в ресторане.