Жертва и хищник. Роман

– Я вас понимаю, Сандра… то есть, простите ради бога, миссис Хиггинс…

Чуть сморщившись, Сандра прищурила левый глаз. Такой жест куда больше подошел бы таможенному офицеру, который обратил внимание на подозрительный чемодан и требует от его владельца предъявить паспорт. Гость снова слегка заерзал на своем стуле и правдиво захлопал редкими ресницами. Сандра же с невольным удивлением подумала о том, как естественно он ввернул в разговор легкую фамильярность, сразу же вернувшись к своему прежнему приторно-льстивому тону! Пустил пробный шар, увидел, что пока еще рано высовываться, – и хоть бы хны.

Гость умильно улыбнулся и замахал руками:

– И не только понимаю – восхищаюсь! За такую проницательность и ум любой из нас был бы готов…

Его опять понесло по волнам на надувной лодчонке пафоса, и ведь как он здорово ею маневрировал, а?!

Сандра усмехнулась.

– Насколько я понимаю, это ваш проверенный способ прятаться от неудобных вопросов? – подпустила очередную шпильку она.

Гость явно не знал, как ему вести себя, и Сандру это вполне устраивало.

– Ну, так что же вам все-таки известно о моей компании?

Все, она схватила его, как рыбак пойманную рыбу, которую тот крепко держит в руке! Но ей только так показалось. Она даже не заметила, как он, словно угорь, выскользнул снова.

– Позвольте-позвольте, но это ничего не изменит! Моя решимость сотрудничать с компанией…

Сандра-Акула отстала. Жертва оказалась проворней.

– Хорошо, – решительно положила она руку на стол, – но я вас заранее предупреждаю, мистер Зарецки: решаю я, а не вкладчики. И если вас это не устраивает…

Гость согласно затряс головой.

– Конечно, конечно, конечно!

Сандра милостиво кивнула.

– И если мы с вами сойдемся, мои юристы внесут это в договор, мистер Зарецки.

Он привстал с места, словно демонстрируя, что больше не смеет задерживать столь занятую деловую женщину, как Сандра Хиггинс. Его блестящий, как шкурка сардельки, костюм слегка замерцал в потоке бьющего из окна солнечного света.

– Да, кстати, мистер Зарецки, а что вы делаете в Организации Объединенных Наций?

Теперь, когда он поднялся, стало заметно, что он невысокого роста, а дорогой костюм не в состоянии скрыть выпирающее брюшко.

Гость на секунду замер, но тут же выпрямился, отчего стал даже несколько выше.

– Я заместитель председателя одного из подкомитетов помощи голодающим в Африке.

Довольный собой, он слегка поклонился, исполненный собственного достоинства и либеральной толерантности. И тут снова произошло то, чего Сандра меньше всего ожидала. С придворной учтивостью былых времен посетитель осведомился:

– Позволите поцеловать вашу ручку?

Сандра опешила: черт-те что – только этого ей не хватало! Но она и так уже проволокла гостя мордой по полу, а перебарщивать не следовало.

– Если вам это доставит удовольствие, – королевским жестом протянула она ему свою руку.

Гость поднес ее к губам, прикрыв глаза, словно почувствовал аромат необыкновенно тонких и оригинальных духов.

– 2 —

Эдюля… Эта кличка закрепилась за ним еще в школе. Уж кто-кто, а он прекрасно знал изъяны своей внешности. Сколько он тогда настрадался! Какие только не испытывал на себе экзотические диеты! К каким врачам не обращался! И повсюду его ждало жестокое разочарование. «Можно изменить форму носа или губ, но овал лица останется тем же, – объяснило ему однажды медицинское светило из Лос-Анджелеса. – Убрать морщины и бородавки, только цвет кожи и выражение глаз будут прежними».

Глядя на себя в зеркало, Эдюля уже с ранней юности испытывал противоречивые чувства. С одной стороны, неизъяснимую муку: ну почему, почему, почему он такой вот толстенький вертлявый живчик, а не атлет с рекламного плаката? А с другой – самое горячее к самому себе сочувствие. Ненавидя свое отражение, он до слез обожал того, кому суждено было им пользоваться всю его жизнь…

Возвращаясь от Сандры Хиггинс, Эдюля довольно быстро обуздал всколыхнувшиеся эмоции. Начальный приступ бессилия и презрения к самому себе прошел. Кто-нибудь другой на его месте, долго не раздумывая, поставил бы эту сучку на место, громко хлопнул дверью и ушел. И чего бы добился? То-то и оно! Нет-нет, он, Эдюля Зарецкий, сделан из другого теста! Стерпит любую спесь. Ответит угодливостью на беспардонное хамство. Но свое, желанное – получит. Таков его личный метод борьбы с несправедливостью в мире. Кстати, с его помощью он, слава богу, никогда не остается в накладе.

Сандра, без сомнений, стерва – у нее это на морде написано. Умна, энергична, расчетлива. Компьютер! Но и у нее есть свои слабые струнки. И он, Эдюля, просто обязан их нащупать…

Есть категория женщин, которые не поддаются возрасту. Они с ним даже кокетничают. Но Эдюля лишь насмешливо ухмыльнулся: ничего против этого он не имеет. Иногда даже азартно подмигивает: давай-давай, но меня ты не проведешь! Не всякая дама решится регулярно перетягивать кожу и тратить на прическу среднюю месячную зарплату. А именно мимо таких возраст, ухмыляясь, проходит куда ленивее. Сколько раз перетягивала морду Сандра, известно лишь врачам-косметологам и господу богу. Да взглянуть хотя бы на ее прическу! Такую под силу соорудить разве что ювелиру. А макияж? Его и опытный художник будет подбирать, как неотразимый ракурс. Так что ж удивляться, что она и выглядит как высокооплачиваемая модель? И все же этот потасканный еврейский невротик, Джошуа Шмулевич, прав: есть в ней что-то от акулы. Чего стоит только стеклянная голубизна глаз или улыбка! Увидишь – и сразу же ощутишь холодок за шиворотом. Как только с ней мужики спят? В ней ведь сексапильности не больше, чем жалости к страждущим.

Впервые Эдюля услышал о Сандре Хиггинс от Джошуа с год назад. Его матери он приходился очень далеким родственником: не седьмой, а десятой водой на киселе. Но Эдюля все же нашел его и уже не отлипал, ведя длинные и многословные разговоры о крепости семьи.

Джошуа был довольно успешным и известным в своих кругах киноагентом. В его офисе всегда шустрили мечтающие о карьере молоденькие хищницы экрана и охотящиеся за ролью нагловатые хлыщи. Можно было даже встретить модного режиссера или актера. А Эдюля был тщеславен, и, кроме того, связи с этим старым сатиром давали массу преимуществ. Это ведь какой кайф – вдруг неожиданно бросить: «Кто, Джордж Клуни? Мы с ним вчера обедали». Или сделать вставочку: «Стивен сказал мне… Как какой? Стивен Спилберг, конечно…»

Джошуа терся с кинолюбимчиками, а кино всегда было в глазах Эдюли самым верным способом вложить не очень чистые денежки. Но с Шмулевичем, подсказывал ему инстинкт, не стоит этого делать: игрок!

– Вы, американцы, должны многому поучиться у России, – втолковывал он насмехающемуся над ним родственничку. – Знаешь, сколько баксов можно отмыть на парочке телесериалов? Кто там проверит?

Но старый плейбой лишь со смехом отмахивался.

– Мы с тобой в чем-то, как это ни печально, схожи, Эдъюля! – говорил он. – Ведь одинаковые заряды друг от друга отталкиваются, а мы притягиваемся…

Вот и сейчас Эдюля вновь появился в его офисе и пристал к Джошуа, словно с ножом к горлу.

– А знаешь, я был у твоей Сандры Хиггинс…

Он бесцеремонно плюхнулся в глубокое кожаное кресло и оглядел стены с висящими на них кадрами из разных кинофильмов. Кого только здесь не увидишь!..

Джошуа нехотя задвигался в своем массивном кресле.

– И как? Успешно?

– Ты, Джош, и правда словами не разбрасываешься. У тебя каждое – на сто каратов.

Джошуа попытался просверлить его презрительным взглядом, но сверло только скривилось. Тот еще тип…

– Она, конечно, не из Голливуда, где ты так настойчиво шаришь, – бросил он гостю, – но денежки в нее я бы и сам вложил. Если бы у меня их было как у тебя, – хохотнул он.

– Сучка она, – состроил уморительную рожу Эдюля.

Шмулевич прыснул хохотком.

– И это я от тебя, Эдъюля, слышу? – Отставив картинно в сторону большой палец, Джошуа, потешаясь, подмигнул. – Не бзди! Вот такая кандидатура!