Усы за двенадцатью замками

– Это не ответ на вопрос, Люциус.

Он недолго помолчал, активно делая вид, что изучает ламинированную страницу меню. Голос Фергуса с каждым новым словом всё больше становился похож на утробное рычание:

– Люциус.

– Что, уже нельзя поинтересоваться, на что люди тратят свежеприобретённую вечность?

– Лю-ци-ус…

– Да ладно! Ладно! До меня дошли некоторые слухи…Ну, знаешь, про ту дверь.

Бармен промолчал. Он никому не рассказывал о найденной двери. Более того, когда он пытался открыть её, применяя силу, то старался проделать это сам: брал в аренду оборудование и прочее. Был лишь один взломщик, хорошо известный на Перекрёстке миров, который видел эту дверь воочию. Видимо, он и проболтался. Вопрос только в том, почему он проболтался не кому-нибудь, а именно Дьяволу?

– В общем, мне было интересно, смог ли ты её открыть? – продолжил Люциус после некоторого молчания, указав бармену пальцем на самый дурацкий из всех возможных коктейлей в мире – на Пина Коладу.

– Не смог. – Закатив глаза от выбора, Фергус развернулся к гостю спиной и начал замешивать адское пойло. – Пока не смог. – нехотя уточнил он.

– И как же ты ищешь ключи, сидя в этой дыре?

– Это вовсе не дыра! – бармен огрызнулся. – И потом, именно она-то мне и поможет.

По позе Люциуса было видно, что услышанное его очень заинтересовало.

– Как же? Ключики-то вряд ли прибегут к тебе на собственных ножках!

В ответ Фергус поставил перед гостем запрошенный коктейль и даже украсил его не одной карамелизированной вишенкой, как полагалось, а тремя.

– За счёт заведения. – сказал Фергус. Люциус одарил его улыбкой и тут же снял длинными пальцами одну из вишен со сливочного облака. – Не притворяйся, будто ты не знаешь, что для этой двери обычные ключи не подойдут.

– М-м, – Дьявол с удовольствием потянул напиток через трубочку. – И как давно ты это понял?

– Скажем, позже, чем мне бы того хотелось.

– Занятно, занятно, – Люциус размышлял о чём-то своём, вырисовывая пальцем на бокале чудаковатые узоры.

– Люциус.

– Что?

– Зачем ты их там запер?

– А зачем я делаю всё остальное? – От содержимого бокала к этому времени осталась лишь малая часть. Фергус на вопрос лишь развёл руками. Пути Дьявола неисповедимы.

– Забавы ради, Фергус. – Люциус опустил руку в нагрудный карман пальто, извлёк оттуда сверкающий, как бриллиант, энергетический ключ и положил его на стойку. Поправив пальто и отвесив театральный поклон, он направился к выходу, пританцовывая и повторяя одну и ту же фразу: – Забавы ради, Фергус. Забавы ради.

Завсегдатаям не всегда рады

В бар зашёл маленький лохматый человечек с несчастным видом. Он с досадой посмотрел по сторонам, прикрывая рот ладонью.

Фергус глубоко вздохнул и нахмурился. Он знал этого человечка, тот был частым посетителем Перекрёстка миров. И редко повод для его визита оказывался приятным.

Гном проковылял к барной стойке, не без определённых усилий забрался на высокий стул и вздохнул, всё так же стыдливо пряча рот.

– С Наступающим, Лигос! Налить, как обычно, или новенькое предложить? – Бармен достал из-под полы небольшой бочонок редкого Асгардского мёда, демонстрируя его гному.

Человечек тяжело вздохнул и, указав взглядом на бочонок, слегка кивнул. Фергус отметил молчаливость, несвойственную «славному» Лигосу.

– Что-то стряслось? – нехотя поинтересовался Фергус, ожидая длинные жалобы на эльфов, орков или ещё кого.

Но дальше случилось то, чего бармен никак не мог ожидать: гном медленно отвёл руку ото рта и Фергус ахнул, увидев его наполовину выщипанные усы.

– Вот это да! Несчастье так несчастье! – Бармена пробрало. – Это кто тебя так?

– Меня поднимут на смех! Во всех мирах! – схватился за голову Лигос. – Гном из гордого племени Двергура – и без усов!

Фергус протянул руку над стойкой и сочувственно похлопал его по сотрясающемуся от рыданий плечу.

– Ну-ну, полно! У тебя же ещё что-то осталось… Отрастишь ещё… Наверное. – неуверенно произнес бармен, но теперь всем своим видом старался по-настоящему приободрить беднягу. Потерять часть усов – это вам не хухры-мухры! Фергус, как никто другой, мог понять боль Лигоса. По крайней мере, вообразить. Чувствовать бармен в привычном смысле давно не мог: за эмоциональное сопровождение отвечала память о тех днях, когда бармен ещё был простым ирландским юношей с амбициями.

Гном горько и с чувством продолжал рыдать, привлекая к себе внимание других посетителей. Нужно было с этим что-то делать, и срочно.

– Послушай, Лигос. Давай вместо обычной платы, ты выговоришься? Расскажешь, что произошло, а там может и отпустит. Шансы конечно не велики, но вдруг?

Коротышка тяжело поднял заплаканное лицо от стола и небрежно размазал слёзы широкой ладонью. Слегка пожав плечами, что, вероятно, означало «Терять мне нечего», он дрожащим голосом начал рассказывать свою историю, вложив в неё столько мужества, сколько осталось.

Гномья гордость

Автор: Настя Фокина

Наш гномий народ, жители Дварфа, существует уже несколько тысяч лет. И в традициях, и в культуре у нас заложено так, что каждый гном-мужчина, имеющий смелость назвать себя представителем своего племени, обязан иметь усы. И чем больше и гуще – тем большим уважением ты пользуешься. Уровень мужественности, силы и ума у нас измеряются усами. А если ещё и присовокупить к ним добротную бороду, – так вообще можно войти в историю и потом про тебя будут читать в учебниках последующие поколения.

Почему так сложилось? Это всё благодаря Создателям. Ходят легенды, что мы, гномы, начали свою историю с четверых братьев – Двергура, Ембаланга, Идайо и Лютена. Говорят, что когда только они родились, у них уже были усы! У Двергура были густые, непослушные, вьющиеся во все стороны и больше похожие на леску, чем на волосы. У Ембаланги, наоборот, усы были прямые, гладкие, длинные. Поговаривают даже, что когда он ел, ему приходилось завязывать их на макушке, чтобы не мешались. У Идайо были усы, которым втайне позавидует любой гном – лихо подкрученные. Ох и красавец он был, говорят – любимец женщин! А у Лютена, как у самого младшего брата, усы были короткие и будто до конца не оформившиеся.

Родились эти братья в центре нашего мира и разошлись на четыре стороны света, строя города, создавая семьи и творя историю. С того самого времени и повелась эта «усатая» традиция. Причём в каждой стороне света у каждого племени были точно такие усы как и у их прародителя.

Я – наследник Двергура. И у меня, и у моих соплеменников усы такие же, какие были у него – непослушные и кучерявые. У нас, к слову, многие дети рождаются уже с усами! А если есть усы у женщины – тут уж начинаются настоящие войны за её сердце. Потому что двергурийка с усами – верный признак благополучия, плодородия и здоровья. А любить она тебя будет… О-о-о-о, самая дорогая шлюха Дварфа так не любит, как усатая двергурийка!

Мне в этом плане, конечно, повезло. Моя Арнедия – обладательница самых дивных усов, что я когда-либо видывал у женщин. И наследственность у неё отменная! Слава Двергуру, все наши семеро деток родились с пушком над верхней губой. И даже младшенькая – Корнелия… Ох, и повоюем мы с её женихами!

И из-за того, что у меня такая чудная жена и большая семья, многие мои товарищи мне завидуют. Всё-таки усатая гномиха в нашем племени – это огромная редкость. А мои соплеменники не понимают, как у такого простака как я, не отличающегося красотой и не хватающего звёзд с неба на лесопилке, могло всё сложиться так удачно в семье.

Со стороны-то оно всегда кажется, что всё дело в простом везении. Но никто даже не догадался поинтересоваться, сколько я добивался расположения моей дорогой Арнедии.

Мы познакомились с ней будучи ещё совсем юнцами. Помню, вся наша деревня собралась тогда на ежегодный праздник Плодородия, который мы отмечаем в начале весны. Моя будущая супруга пришла туда вместе со всей семьёй: с отцом, матерью и девятью сёстрами. Но самая красивая и усатая среди них была она одна. Помню, я как увидел этот русый пушок под её «картофельным» носиком – понял, что пропал!

А отец её был не из обычных гномов, и так просто ни к нему, ни к его дочери не подойдёшь.. Он был владельцем всех ближайших в округе водяных мельниц – а это не хухры-мухры! Это сейчас он всё распродал, потому что времена тяжёлые настали. А в то время он имел большое влияние, и если бы к кому из его семейства подступился, то всю мою семью просто засмеяли бы.

Единственным выходом тогда было – чтобы Арнедия сама в меня влюбилась и сказала отцу, что хочет за меня замуж, по-другому меня к ним и на порог бы не пустили.