Сказание об Иле

– Каула, спаситель мой, охранять Илею я буду и не оставлю ее в беде, пока дыхание есть во мне. Ценою жизни клятвы этой не нарушу, пусть все вы и озеро великое будете свидетелем того! Илея, прошу тебя, будь мне сестрой. Тебе же, Каула, сыном названым пусть буду! – С этими словами Сенака опустился на колени и лег ничком перед купцом и его дочерью.

Подняв Сенаку, Каула обнял его:

– Так тому и быть! Теперь тебя я сыном нарекаю, она же отныне сестра твоя. Илея, дочь моя, отправишься с Сенакой. Ты, рожденная в Светлом Иле, будешь свидетельствовать правду перед народами Летучей Рыбы в подтверждение слов Сенаки. А коли тот народ, к которому вы пойдете, ответит вам отказом, не поверит вам, возвращайтесь в Иль и там расскажите обо всем, что здесь случилось. Мы же, коль суждено нам, останемся и службу тайную свою исполним до конца.

Купец отвел дочь в сторону, достал из-за пояса маленький оплавленный комочек и вложил его Илее в ладошку.

– Я нашел его в тот миг, когда звезда упала с неба, он, видно, частью был ее.

Свою ладонь разжав, Илея увидела маленький почерневший камушек. Прямо на глазах сия реликвия вдруг засияла, узорами покрылась, заиграла едва заметными переливами и в конце концов стала почти прозрачной. Вроде того горного камня, что редко людям попадался на глаза. Таким же и предстал пред всеми, тот самый шар, что спящему дитя служил колыбелью. И еще: хоть и светился тот оплавыш звездный, как в первый раз, когда его из земли извлек купец, но теперь нежной кожи девичьей он не обжигал.

– Батюшка, смотри же! – сказала Илея тихо и поднесла оплавыш тот к лицу.

Отец, увидев, удивился, ведь у него в руках вот эта вещь была бесформенным комочком, теперь же его глазам предстала странная фигурка. На ладони дочери он видел пирамидку, расположившуюся верхом вниз, а основанием вверх. Невесомая, она держалась, едва касаясь маленькой ладони.

– О чудо… отчего же не действуют на нее законы и светится она теперь? – задумчиво пробормотал купец. И, догадавшись, прошептал: – Может, чувствует, что чиста ты сердцем? Или оттого, что рядом с колыбелью сей… – И он кивнул в ту сторону, где шар спокойно качался на волнах. – Я отдаю тебе реликвию, вверяю с тайной эту вещь. Теперь тебе она послужит. Небесный это компас, может быть… В любом случае он подтверждением будет слов твоих о ребенке в звездной колыбели. Но не показывай его до тех пор, пока не утвердишься, что час его настал. – С этими словами купец ладонь дочери своей рукой прикрыл.

Сенака пловцом отменным оказался, он без труда до берега доплыл и с плотиком уже вернулся на корабль. На нем поочередно выбрались на берег трое: Сенака, Илея и верный отца помощник по имени Ул.

Видения. Долины

Отсюда, с берега, кораблика уже не было видно. Тому виной ? густой туман, стелившийся вдоль озера. Немного в стороне мужчины обсуждали дальнейший путь. Самое простое и верное решение – следовать пешком вдоль скалистого берега. Идти с надеждою и ждать, пока Сенака узнает местность. В этом у них было полное единодушие; другое дело, в какую сторону им стоит отправляться.

И вот когда мнения мужчин сошлись, а поклажа с провизией была уложена на плечи, увидели они, что Илея не спешила следовать за ними, а что-то увлеченно рассматривала в траве поодаль. Затем подозвала мужчин к себе. Они подошли. Ручей, один из тех, что были здесь, не вовремя приковал девичье внимание.

– Илея, нам надо бы идти, путь предстоит неблизкий.

– Смотрите, – указала она на ручеек.

Мужчины нехотя взглянули.

– Вот это да… – Не веря собственным глазам, Сенака наклонился к потоку поближе.

Невероятно, но ручеек вытекал из озера и направлялся дальше на возвышенность, к зеленой полосе у самых гор. Туда, где с отвесных стен, как из огромной лейки, неслышно стекали водопады.

– Не может быть… Но что ты этим хочешь нам сказать, Илея?

– Лишь то, мой брат Сенака, что вижу я перед глазами и до чего могу дотронуться рукой. Ручей течет к горе, не зная там преграды, за ним последовать нам надо.

Мужчины согласились с ней. И вот все трое они уже держали путь, следуя за журчащим потоком. Сенака подобрал палку и, опираясь на нее, шел первым.

Когда же путники подошли к горе, увидели, как та, уступая настырной полоске воды, вдруг разделилась надвое, обложив ручей зеленым мхом, как мягкими подушками.

С тенистых склонов доносилось щебетанье птиц, и люди шли и наслаждались лесными голосами. Впереди, облачком поднимался пар. Затем, едва вершин касаясь, пар опускался вниз и рассеивался. Илея смешно прищурилась и выставила ладошки навстречу искрящимся капелькам.

Еще немного, и трое путников вышли к тому месту, где пред ними открывался величественный грот. Весь в цветущих красках он благоухал. Вдобавок к сочной зелени и разноцветным цветкам, облюбовавшим камни, порхали бабочки у входа. Им не было числа, и путников они словно зазывали.

Здесь же, вдоль русла, прижимаясь к самой воде, носились пучеглазые стрекозы. Они то и дело появлялись около идущих, замирали на лету, затем срывались с места и бесследно исчезали.

На удивление вошедших, внутри грота оказалось довольно-таки светло. Серебристое свечение шло от тех редких камней, что были омываемы проникшим внутрь потоком. Едва уловимые переливы заполняли все пространство и уходили в глубь горы.

Люди обратили внимание, что здесь течение стало сильнее. И вот уже, как по ступеням, друг за другом скатывались с каменных уступов журчащие, сверкающие как зеркало водопады. Пройдя по краю, у самой стены, Илея заглянула в кристально чистую воду. Увидев собственное отражение, ему тут же улыбнулась. Затем чуть-чуть поправила укрывавший голову платок, тот самый, что спадал двумя лентами на узорный пояс, и, убедившись, что все в порядке, она продолжила путь.

И вот уж место, где поток, теряя вдруг силу, растекался и образовывал ровный круг. Наполнив до краев глубокую каменистую чашу, он успокаивался. На чистом дне плавали сказочные рыбы. Сверкая серебристой чешуей и алыми плавниками, они скользили по гладкому дну.

Через тонкий желоб от чаши вода вновь устремлялась, маня людей, и те последовали за ее течением.

Так, не останавливаясь на отдых, люди шли по направлению потока, как вдруг открылась бездна им.

Ручеек же, не зная страха, сорвался вниз и там, незримый, растворился.

Перед темной прорвой бездны путники остановились. Куда последовать им дальше, когда журчащий проводник их сгинул? И лишь только подошли они к краю, как мягкое облако, заполнившее собой гигантский каменный зев, поглотило и их. Наконец они решились и по уступам, как по потаенным тропам, почти на ощупь стали пробираться вдоль скалистого обрыва. Шаг за шагом поднимались все выше и выше и незаметно облачная завеса отступала. Открылся вид: на другой стороне пропасти встречала взоры увенчанная радугой отвесная стена. А выше, над головами путников, во всем величии нерукотворном предстал соединявший края пропасти путь. Разлом, деливший гору надвое, как жилами соединен был окаменевшими стволами. Мостом для путников готовы были послужить застывшие деревья. Их корни врастали в скальное нутро.

Нет, эти деревья не свалили когда-то великаны. Скорее некогда та скальная порода, которая покорно их держала на себе и питала те деревья вдруг взбунтовалась. Решила деревья опрокинуть, сбросить прочь, оставив чистым горизонт. Но корни их как когти вцепились в почву, словно в плоть. И вот подобно дикому пятнистому коту, что поймал добычу, те исполины завалились набок и за собою увлекли взбунтовавшуюся кормилицу свою. Теперь она покорно здесь стеной стояла, сама окаменев, и держала мертвые деревья навесу. Холодная, лишенная тех соков, что были в ней когда-то, она все еще проявляла бунтарский свой характер, с грохотом бросая камни вниз. По ее уступам теперь ступали ноги искателей пути.

Так постепенно путники поднялись наверх. Ступая аккуратно, дочь Каулы не сводила глаз с тех каменных деревьев. Величественность их ошеломляла. Как будто раньше, как будто бы не в этой жизни, Илея видела все это. И слух и ощущения ее свидетельствовали, что все это уж ей давно знакомо.

Давно… Но как давно? Ведь здесь она впервые, и в Светлом Иле не было подобных мест… Но что тогда?

Необъяснимое, иллюзорное чувство едва коснувшись Илеи, не покидало ее еще долго.

«А может, ощущения эти вовсе не мои, а тех холодных скал и пушистого мха, что укрывал камни? – рассуждала девушка. – Возможно, все это однажды видела не я, а кто-нибудь другой. Странно…»

Покой… Он царствовал здесь. На этой переправе и в горе, и там, у берега, оставшегося за спинами идущих. Несколько окаменелых деревьев лежали немного ниже. Сцепившись намертво ветвями, они как будто бы поддерживали друг друга. Ни ветерка, ни шума, ни раскачивания веток ? все тут застыло на века. Лишь бесконечная бездна под ногами завораживала путников своею глубиной. Так шли и шли они по природой созданному мосту, забыв о времени, и незаметно оказались на другой стороне разлома.

Здесь от деревьев, по скальной глади расползались ветки. Как некие кривые пальцы, искали они изъян, уступ иль щель, чтобы зацепиться на стене. Но скала стояла плоским, ровным щитом. Ни щели, ни пещеры, ни разломов, лишь отвесная стена путь преграждала идущим. Мужчины кинулись искать хоть что-нибудь, что помогло бы преодолеть ее, но что может человек перед такой немыслимой громадой…

– Нет. Нам здесь не подняться! – сказал Ул, осмотрев стену слева.

– Здесь нет прохода! Надо поворачивать назад! – прокричал откуда-то справа Сенака и, обреченно опустив руки, направился назад к ожидающей чуть позади Илее. – Наш путь сюда был ошибкой!

Оставив все надежды найти проход сквозь стену, вернулся к ним и Ул.

В отчаянии Сенака с яростью запустил в стену, как во врага, ту палку, что была в его руках. Холодная стена в ответ и крик его, и палку быстро поглотила. Ни с чем мужчины побрели назад.

– Постойте, – обратилась к ним Илея. Она стояла позади, обратив лицо к злосчастной преграде. – Постойте, – повторила она, указывая на стену. – Смотрите же!

– Что это?– не веря собственным глазам, спросил Сенака.

Ул оглянулся и был удивлен не меньше. В стороне, чуть и выше того места, куда склонились застывшие стволы, по отвесной плоскости снизу вверх, не зная законов притяжения, тек ручеек. Он едва виднелся на фоне серых скал, и лишь отсюда и была видна тонкая, блестящая струйка воды. Она не взбиралась наверх с трудом, нет, она текла спокойно. И достигала немыслимых вершин. И что же дальше? На этот вопрос никто из тех, чьим глазам открылось чудо, ответа дать не мог.

– Такого не бывает!– не веря увиденному, Сенака снова побежал разглядывать стену.

– Это не наваждение! Смотрите же сюда!

На отвесной стене, прилипнув к ней, держалась палка. Та самая, что бросил он со злости. Сенака протянул к ней руку и осторожно взял. Затем снова положил палку на стену. Та как ни в чем не бывало осталась на весу. Действо вызвало в Сенаке почти детский восторг. Так проделал он еще несколько раз. А следом легли на стену и обе его руки. Потом Сенака оторвал свои стопы от поверхности, и, на удивление Илеи и Ула, он не рухнул вниз, а спокойно повис. Да, да его тело держалось на весу. Затем Сенака оглянулся, и то, что он сделал в следующий момент, казалось и вовсе не возможным. Поднявшись в полный рост, рыбак встал на ноги. Он тут же огляделся и как ни в чем не бывало пошел по направлению вверх. Да, прямо по стене, как по полю. За ним все это проделал Ул, и он же помог Илеи встать на эту скалу.

Поднявшейся Илее захотелось оглядеться. Нет, ее ощущения конечно же были здесь другими ? ещё более странными и даже фантастическими. Над ее головой вместо неба громадой нависало то, что прежде было одной из сторон горы, а теперь превратилось в невообразимую по своим масштабам каменную крышу. И все держалось на своих местах, не падало.