Ошибка

Epica “Mother of Light”

По вымощенной брусчаткой улочке шагал, а вернее, тащился, двадцативосьмилетний безработный гражданин Германии по имени Лоренс Винтерхальтер.

«Без-ра-бот-ный…» Слово никак не укладывалось в голове; вот уже несколько дней он бесцельно шатался по городу, подальше от своего района, и в голове было пусто. Ну разве что звучали то и дело вероятные реплики от семьи. «Что и следовало ожидать от тебя». Конечно. От сына таких замечательных родителей и брата такой замечательной сестры. Ну нет, они не узнают. А жить ты на что будешь? На пособие по безработице?..

На дороге попался непонятно откуда взявшийся булыжник. Это было так неестественно, почти так же, как увольнение; этому булыжнику не могло быть причины и он не вписывался в общую картину, поэтому господин Винтерхальтер изо всех сил пнул его ногой, так, что тот ударился о ближайшую кирпичную стену. На стене висела вывеска, привлёкшая внимание Лоренса; вздохнув и подумав, что катилось бы оно все к чертям, он вошёл в паб.

Когда он вышел, уже стемнело. Он чувствовал лёгкую муть, но не сильно – с детства он привык знать меру, да и финансы теперь не особо позволяли расходиться.

Намереваясь отправиться домой и проспать до обеда следующего дня, он зашагал вниз по улочке, и, чтобы сократить путь, свернул в переулок. Очевидно, он задумался, поскольку сразу же после поворота налетел на кого-то, успев почувствовать что-то острое, ударившееся о него в нескольких местах; после этого он услышал отчаянную ругань на непонятном ему языке.

Существо почти мгновенно поднялось, яростно отряхиваясь; это оказалась девица на вид примерно одного с ним возраста; первое, на что он обратил внимание, это ярко-красные губы и отвратительные длинные того же цвета ногти.

Не успел Лоренс опомниться, как в воздухе сверкнуло подобие молнии, и в следующий момент он уже сидел у стены, чувствуя острую брусчатку и слегка задыхаясь от удара спиной. Мгновенно его охватила жуткая злость на то, что какая-то вертихвостка, ещё и столкнувшись с ним ни с того ни с сего, пыталась качать свои права; он мгновенно ответил ей тем же. Однако девушка успела отразить удар, и, прежде чем он осознал, что вообще произошло, яростно затараторила приглушённым голосом:

– Грёбаная страна!!! Куда ни плюнь – везде штраф! Покурить – днём с огнём не сыщешь! И люди, как выяснилось… отвр-р-ратительные!!!

Она сверкнула на него разъярёнными глазами. Господин Винтерхальтер тем временем был слишком в замешательстве, чтобы вести дискуссию с раздражённой леди. Нет, он, конечно, бывало, после трудного дня мог развлекаться тем, что зависал над землёй на несколько сантиметров на какое-то время; эту свою особенность он хорошо знал ещё с детства, и очень живо помнил, как ему влетело от родителей за то, что он напугал сестру. Её это не впечатлило, ровно так же, как и отца, который, увидев своего сына, висящего в воздухе, сказал: «Знаешь, Лоренс, шёл бы ты лучше домашнее задание делать». После тех случаев об этом не узнала ни одна живая душа.

В общем, господин Винтерхальтер хоть и обладал таким умением, но никак не ожидал, что способен направить мощный поток энергии на что-то или кого-то.

Девица тем временем, казалось, тоже опомнилась, посмотрела на него оценивающе, затем, уже куда более спокойным голосом, сказала:

– А, так ты это, из наших, что ли… Ты извини тогда, если что. Смотреть надо в следующий раз, куда идёшь!!!

– Не, дамочка. Я ни к каким вашим никакого отношения не имею. Счастливо оставаться.

Он хотел было её обойти, но она так вперилась в него взглядом, что он просто не смог пошевелиться.

– В смысле… не из наших? И ты вот так просто по улицам гуляешь?

Тут Лоренс буквально взорвался.

– Да, представьте себе! Гуляю по улицам! Потому что я безработный, чёрт возьми, без-ра-бот-ный!!! Что мне ещё делать?! Может, ты знаешь? Может, ты расскажешь мне, какого хрена меня вышвырнули, как собаку, по прихоти мажорской морды с оскорблённым достоинством? Убил бы…

– …

– Убил бы!!! Сволочь… Всю жизнь, за всю грёбаную жизнь уже столько людей бы убил, уничтожил, чтобы они перестали уничтожать меня!!!

Он уже не понимал, что говорит; слова лились непроизвольным потоком, но, нельзя было не признать, какая-то правда в них была. Договорив, он уставился перед собой.

Убедившись, что он закончил, девушка осторожно сказала:

– Слышь, парень… А это ведь возможно.

– Что возможно?..

– Ну, все твои враги, они могут р-раз – и сдохнуть.

– Ну, теоретически могут…

– Да не теоретически! Щас, дай я соображу… Короче, ты не против, если я дам тебе свою визитку, и ты мне завтра позвонишь – желательно ближе к вечеру? Не соображаю ни-хре-на…

– С какой стати мне ещё Вам звонить… Дайте я лучше пойду уже, а…

– Нет!!! Стой!!! Мне за тебя, может, повышение дадут! Как бы мне… а! Ты сказал, безработный. Вот и будет тебе работа! Ну всё, tot ziens[4 - (голл.) пока, до свидания]! – она сделала картинный жест, будто снимает шляпу (слегка при этом пошатнувшись), и спешно удалилась.

В тёмном переулке, с визиткой в руках и с болью в спине, стоял двадцативосьмилетний безработный гражданин Германии по имени Лоренс Винтерхальтер, и необычнее ощущения он, пожалуй, в жизни не испытывал.

Он ещё не догадывался, что с этого момента вся его жизнь будет напоминать скорее театральную постановку.

***

На следующий день, позвонив Ите (так было написано на визитке) и узнав адрес, по которому надо приходить, он сидел за гладким чёрным столом перед человеком, напоминавшим по виду женщину – со строгим, будто выточенным лицом; из синих глаз веяло неземным холодом. В то же время длинные, слегка вьющиеся чёрные волосы сглаживали общую остроту черт, придавая облику естественность.

Лоренсу мучительно не хотелось сидеть прямо напротив неё; более того, он не мог отделаться от ощущения, что где-то они уже встречались, и она знает то, чего не знает он. Но сидеть всё-таки надо было. Чуть поодаль за женщиной («Пусть пока будет так, дальше посмотрим», – решил Лоренс) стояла Ита; это он понял только по длинным красным ногтям. Синяки под глазами светили фонарями, на голове было кое-как сооружено подобие небрежного пучка; толстовка, свисавшая чуть ли не до колен, и дырявые джинсы заканчивали картину. Когда он вошёл, она, подавив зевок, изобразила подобие улыбки и помахала рукой.

– Итак, – женщина обратилась к Лоренсу, – Вы осознаёте, куда пришли и зачем?

Господин Винтерхальтер вперился в неё взглядом. Дело было в том, что нет, он вообще-то не осознавал.

– Не осознаёте? То есть Вы просто пришли сюда…

У Лоренса кончилось терпение.

– Да, я просто пришёл сюда! Меня выкинули с работы, я наткнулся на неё (он выразительно глянул на Иту) в переулке, она дала мне визитку и сказала прийти по этому адресу. Я понятия не имею, чем вы занимаетесь, – теперь его взгляд был каким-то вызывающим.

Она снова вздохнула и посмотрела на него задумчиво.

– Хм, ну я бы конечно могла Вам дать длинный лист с уставом, а потом другой лист с согласием на обработку персональных данных, – она усмехнулась, – но Вы вряд ли, как любой нормальный человек, будете его читать, а Ваше согласие мне, в общем-то, не нужно. Да что Вы дёргаетесь, успокойтесь. В общем, как Вы уже поняли, мы тут все не обычные люди, и Вы в том числе. Всё население планеты, скажу я Вам – это не один и тот же вид. Принадлежность можно определить по наличию так называемых «сверхспособностей» – чего-то вроде дополнительного органа чувств, нацеленного на восприятие некой скрытой от обычных людей энергии, пронизывающей всё вокруг. Но проблема в том, что, помимо существующего перенаселения, на Земле преобладает как раз этот… ну как Вам сказать… – она поморщилась. – Этот, скажем, не очень достойный жить вид – я бы сказала, этот назойливый побочный эффект, который как-то уже слишком задержался на этой планете.

Она посмотрела на Лоренса, ожидая реакции. Тот, казалось, уже был готов ко всему, поэтому сидел молча.

– Мы, естественно, не афишируем свою деятельность. И, поверьте, не стала бы я Вам так просто всё это рассказывать, не зная наверняка, что Вы подходящий человек.

Лоренс и сам не знал, подходящий он человек или нет. Но если она знает… Тут он ощутил ненавязчивый, а потом буквально вгрызшийся в мозг поток воспоминаний. У него ведь и самого была подобная теория, да и нельзя было всю жизнь не чувствовать, как определенный вакуум отделяет тебя от остальных. Потом ему вспомнился тот человек, из-за которого Лоренс, будучи высококвалифицированным пилотом, был уволен. Он сжал кулаки.

– Да Вы не волнуйтесь, – она улыбнулась. – Мы в основном действуем через военные конфликты, но иногда, если очень надо, я позволяю своим людям небольшие шалости.

Господин Винтерхальтер остро чувствовал, что должен что-то ответить. Но она так смотрела на него (ещё и это вечное ощущение, что где-то подобное уже было!), что необходимость слов как-то отпадала. На мгновение Лоренс почувствовал, что значит это всё; по спине пробежала приятная дрожь. Неужели он… и правда имеет бо?льшую ценность? И неужели теперь…

– Думаю, дальнейшее Вам могут объяснить и другие сотрудники (Ита икнула). Я к тому, что я Вас не тороплю – подумайте, обдумайте, и, как решите, приходите за более подробными инструкциями. И да, конечно же, будьте готовы к тому, что если решитесь работать у нас, то мне будет необходимо Вас протестировать. Нужно же мне знать, на какую должность Вас поставить!

На этих словах он дёрнулся особенно сильно.

– Я военный лётчик по профессии; также посещал медицинские курсы, но, как Вы понимаете, глубокими знаниями в этой сфере не обладаю. У меня есть документы…

Она улыбнулась.