Летать не поздно никогда

– Не да ну, а так и есть. Верхняя челюсть с доисторических времен настолько сузилась без необходимости жевать грубую пищу, что восьмые зубы на верхней челюсти полностью сошли на нет. На нижней еще остались, но и их приходится удалять еще в юности, поскольку расти им, по сути, некуда. Ты объясни мне теперь, зачем это нужно этому естественному отбору? И с зубами жили преспокойно. Мешали если, то мы их удаляли. Так нет, кто-то упорно пытается сделать наше тело лучше.

Вот здесь они оба замолчали. Было о чем подумать, особенно Аарону, который никогда еще не поворачивал этот вопрос в таком ракурсе. Получалось как ни крути, что кто-то (что-то) постоянно озабочен нашими успехами и все придумывает, как бы и что бы улучшить. Только проекты эти и разрабатываются, и реализовываются значительно медленнее, чем у людей.

– Слушай, я все это зря тебе говорю. Только время трачу. Вопрос-то для меня решенный. Бог есть. Его не может не быть. Это противоречит логике и фактам. Ну а доказательств море. Меня волнует другое. То, что у нас, у людей, всегда ходит рядом с богом – жизнь после смерти. Что тут?

Ар молчал, ожидая продолжения, но Гира неожиданно сам потребовал ответа.

– Ты не понял, Ар. У меня ответа нет. Я хочу узнать, что ты думаешь. Раз бог есть, может, и есть рай? Да пусть хоть и ад, мне все равно, лишь бы хоть что-то было, – Гира посмотрел на Ара с надеждой. И ему так не хотелось разочаровывать друга.

– Ну, я думаю что-то есть? – неуверенно ответил Аарон.

– Ничего ты так не думаешь! Не нужно мне врать! Старый козел! – Гира и впрямь разозлился. – Ты не понимаешь, о чем я. Я умираю, и не от той болячки, что растет у меня внутри, а от страха, черт побери. Я боюсь, я так боюсь!

Гира закрыл лицо рукой, скрючился еще сильнее, будто защищаясь от того неведомого, чего он боялся всю жизнь, а не от боли.

Аарону не хотелось больше злить друга. Он тщательно подумал, что сказать. И решил после долгой паузы сказать правду.

– Я думаю, Гира, нет там никакой жизни. По крайней мере такой, как мы ее представляем себе, нет. Бог есть точно. Тут ты прав, и я готов подписаться под каждым твоим словом, но для него мы маленькая пылинка в необъятной мастерской жизни.

Гира слушал, все еще закрывая лицо рукой. Но тело больше не сотрясалось. Ар чувствовал, что Гира его слышит. Поэтому продолжил:

– И смерть, в общем-то, часть механизма работы этой мастерской. Нам попросту очень жаль себя, и поэтому мы пытаемся оспорить очевидное. Вот что я думаю. Но есть одно «но», – он крепче сжал руку Гиры, которую все еще держал в своей. – Ты начал свою историю с того, что ты не хочешь, чтобы твоя вселенная вдруг прекратила свое существование. Но ведь и парадокс в том, что этого не случится.

– Продолжай, – прошептал Гира.

– Твоя вселенная – это ты сам. Она существует, пока есть ты, и ее нет, если нет тебя, – Ар старался тщательно подбирать слова. – Понимаешь, в этом смысле жизнь вечна. С твоей точки зрения она никогда не начиналась и никогда не закончится. Ты не осознавал первого и не осознаешь второе.

– Слабое утешение, но мне и вправду полегчало, – Гира шептал, не поворачивая головы, но пальцы в руке Ара сжимались в такт каждому слову. – Спасибо, друг. Я уже думал об этом. Ты прав. Но очень…

– Очень страшно, что она близко? – Ар закончил фразу.

Ар посмотрел на костер, вспоминая время, когда они познакомились. Какой беспечной и приятной тогда была жизнь, и вот к чему она пришла. Его сын умирает от неизвестной болезни. Сам он – старик, дышащий на ладан. А его друг, пытавшийся ему помочь, ближе всех их к несчастливому концу.

– Я выйду в четыре. Мне нужно сделать снегоступы прямо сейчас, чтобы идти быстрее. Я выйду и буду идти на пределе, как смогу быстро. Я буду идти на запад и к концу дня найду этот чертов завод. Он должен быть большим, я не пропущу его. Ты слышишь меня, Гир? – Ар почти кричал, а Гира молчал, но его ребра поднимались и опускались, значит, он дышал. – Потом я возьму самого быстрого робота, что у них есть. Через час буду здесь. Ты выживешь, и тебе не придется ждать неизбежного. Вот что я сделаю.

Ар порывисто встал и выпустил руку, которую держал в тот вечер в последний раз.

Для снегоступов подошли две палки, которые он освободил от коры и слегка подварил все в том же оторванном листе обшивки. После варки они стали гибкими достаточно, чтобы скрутить из каждой палки фигуру в форме капли. Закрепив по две распорки между каркасами снегоступов, он связал концы палок полосами ткани, оторванной от обшивки. После того Аарон оставил то, что получилось, сушиться около костра и занялся веревкой. Полоска за полоской он отрывал их из обшивки и связывал двойным узлом в длинную веревку. Никакого понятия о том, как вяжутся сети, Аарон не имел, поэтому он просто навязал параллельных полосок на подсохшие и уже затвердевшие каркасы снегоступов. Далее он повязал перекрещивающиеся полоски, завязывая узел там, где они встречались с другими. Получалось не очень, но у Ара не было времени на изыски. Он испытал снегоступы, пройдя несколько шагов от двери гравитона, и улегся спать, надеясь, что сможет проснуться рано.

10

Гира умер тихо, через несколько часов после того, как Аарон заснул. Проснувшись рано, как и собирался, Ар первым делом пополз через гравитон, где лежал Гира. В голове у него гудело от усталости и недосыпа, и поначалу он не мог поверить в очевидное. Тело его друга уже успело окоченеть, и когда Ар попытался его перевернуть на спину, то поза, в которой Гир находился, так и сохранилась. Ар посмотрел на лицо и обрадовался (если тут вообще было чему радоваться). Глаза были закрыты, а лицо застыло в умиротворении. Вселенная Гиры закончила свое существование, как и начала: внезапно.

Аарон собрался в дорогу. Снега не было, солнце пробивалось через кроны деревьев. Чудесная погода входила в диссонанс с тем, что творилось у Ара на душе, но сил прибавляла. Под этим солнцем даже мороз казался каким-то уютным.

Он набрал запас еды, оделся как можно теплее. Потом закупорил дверь, очень надеясь, что диким зверям не под силу будет взобраться по гладкому борту гравитона. Разве что медведю, но те все спят, как он надеялся.

Натянув свои самодельные снегоступы, он, не оглядываясь, побрел на запад. Он постарался взять хороший темп и, судя по данным навигационной программы на помощнике Гиры, продвигался с приличной скоростью: четыре километра в час. На экране он не мог видеть ничего, кроме точки, обозначающей его месторасположение: скачать карту было неоткуда, а заранее никто не додумался этого сделать. Так что Ар надеялся на то, что Гира был прав и, если он будет идти строго на запад, с этой скоростью через часов пять он должен достигнуть цели.

Поначалу идти было довольно просто, и ему казалось, что мероприятие вполне может увенчаться успехом, но потом деревья стали расти чаще. Между ними появлялось все больше поваленных, покрытых снегом. Пробираться через эти препятствия было тяжело, и Ар уже к обеду сильно устал. Пришлось сделать привал. Он разжег костер, пользуясь все тем же аккумулятором, и стал греть в банке тушенку. Вот тут он впервые услышал вой, который, даже если ты его не слышал никогда, отзывается в душе доисторическим страхом. Аарон тут же осознал, насколько он беззащитен против стаи волков. Тут уж пришла его очередь думать о смерти: самой страшной, какую можно себе представить: быть съеденным живьем. Он живо представил себе, как несколько сильных челюстей раздирают его в разные стороны, и даже услышал неприятный хруст. Аппетит пропал моментально, а усталость как рукой сняло. Он быстро собрался, затушил огонь и продолжил, кряхтя, пробираться через участившиеся деревья.

Проходить дальше становилось сложнее. Возможно, эту чащу можно было обойти, но он боялся сходить с направления, чтобы случайно не пропустить завод. Он также очень надеялся выйти на дорогу, которая, безусловно, привела бы его к цели.

Ар шел как мог быстро, а когда старые ноги начинали сдавать, представлял себе стаю серых тварей и сразу прибавлял ходу.

По его расчетам он уже часа два как должен был быть на месте, но никаких признаков приближения цивилизации не наблюдалось. Он совсем выдохся и снова сел передохнуть. Было холодно, но Арон не стал больше разжигать огонь, чтобы не привлекать хищников. Воя он больше не слышал, но зачем испытывать судьбу? Перекусив остатками тушенки, он снова продолжил идти, поскольку сидеть было еще холоднее.

Но пройти намного больше ему не удалось. Ар попросту валился с ног от усталости. Он вдруг вспомнил, что дикие животные боятся огня, и передумал не разжигать огонь. Только подумав о тепле костра, он тут же стал собирать хворост. Начинало темнеть, температура снизилась до минус двадцати, судя по данным помощника. Хороший костер был жизненно необходим. И вот, наконец, когда огонь разгорелся, Аарон позволил себе присесть. Ноги уже не ныли, а прямо стонали от боли. Ему казалось, он больше не встанет. Он просто сидел на пеньке рядом с огнем не в силах пошевелиться. Так он просидел, наверное, с час. Он всячески старался обдумать ситуацию, но как и тело, старое и износившееся, мозги тоже оставляли желать лучшего. Мысли мерцали в голове беспорядочными вспышками.

Пару раз клюнув носом, Ар понял, что нужно соорудить хотя бы настил, чтобы безопасно лечь. Рассчитывать на что-то большее он не мог: очень устал. Он сорвал с десяток сосновых веток и уложил их рядом с костром, завалился на бок и тут же заснул.

Чудом он не замерз в эту ночь. Он открыл глаза в полной темноте. Костер перед ним превратился в тусклое красное пятно, не дающее никакого тепла. Было так холодно, что все тело дрожало. Голова шла кругом. У него едва хватило сил, чтобы набросать хвороста на еле теплящиеся угли. Вокруг было темно хоть глаз выколи. И хоть он уже давно вышел из детского возраста, ему стало очень страшно от ощущения одиночества и враждебности леса, который его окружал. И тут он услышал его опять: леденящий душу вой. Близко. Очень близко. Ар замер на месте, вслушиваясь в темноту, и спустя несколько мгновений услышал какое-то движение. В этот момент ветки, которые он недавно кинул в огонь, вспыхнули, и что-то (он не сомневался, что это был волк) убежало прочь.

Наверное, это был самый жуткий момент в его жизни. Заснуть он уже больше не смог. Так и сидел до рассвета, подбрасывая хворост в огонь и вслушиваясь в ночные звуки. Волки больше не приходили, этой ночью по крайней мере.

Утром, только посерело настолько, что можно было разглядеть деревья, Ар двинулся в путь. Теперь он решил лавировать, чтобы повысить шансы набрести на дорогу. Пять километров на юго-запад, пять – на северо-запад.

Идти было очень тяжело. Он едва передвигал ноги, но его гнал вперед страх. А уже к полудню его страх, наконец, показался из леса.

Волков было четверо. Они то и дело показывались у него на пути, но не проявляли агрессии. Только смотрели на него умным взглядом. Самый большой волк держался впереди. Ар несколько раз встречался с ним взглядом, и волк глядел ему прямо в глаза. Глаза эти наводили ужас, но Ар старался не показывать страха и продолжал идти. Тогда волк спокойно поворачивался и бежал вперед. Другие тоже следовали за Аром на почтительном расстоянии.

И вот вожаку, видимо, надоела эта игра. Когда Ар в очередной раз стал приближаться, тот не стал убегать, а остался где был. Ар услышал громкое рычание. Волк оскалил красивые (возможно, при других обстоятельствах Ар оценил бы их) и страшные клыки.

Аарон огляделся. Другие волки также подходили. «Без паники. Без паники», – едва слышно шептал он. Тогда Ар снял наплечный мешок и, поставив себе на голову, стал кричать как мог громко. Он продумал этот трюк заранее, и он был единственным, что он мог противопоставить стае волков. Его неожиданное поведение заметно удивило серых. Вожак даже сделал несколько шагов назад. Но это было единственное достижение, которого смог добиться Аарон. Мешок прибавлял ему в росте, а крик должен был напугать животных, но зимой в лесу было очень мало еды, и эти волки были слишком голодны, чтобы отказаться от высококалорийного обеда. Что-то тяжелое врезалось ему в спину, повалив прямо в снег лицом. То, что прыгнуло на него сверху, оставалось там же и сильно тянуло за одежду. Он услышал треск рвущейся куртки. Инстинкт приказывал ему бороться, и страх уступил место ярости. Аарон резко развернулся и закричал. Тот волк, который сидел на нем, отступил на шаг, и Ару чудесным образом удалось сильно ударить его по серой морде снегоступом. Он услышал стон, такой можно услышать, если кто-то бьет собаку. Для Ара это был приятный звук в тот момент. Он вселял какую-то надежду. Но она тут же рассеялась, когда с той стороны, куда он не смотрел, другой волк схватил его за запястье и потянул. Ощущение – будто тиски стиснулись на руке. За нее с силой дернули так, что он думал – рука выдернется из сустава. Ар, лежа на спине, стал колошматить волка свободной рукой по голове. Старался бить как можно сильнее, но это было все равно, что бить камень: больно и бессмысленно. Тот только сильнее сжал зубы, и Ар с ужасом осознал, что клыки уже внутри его плоти.

Пока он разбирался с первым нападающим, другой волк очень больно тяпнул его за ногу. Еще раз и еще, пока не схватил с той же силой, что и первый, и не стал тянуть. Да они разорвут меня на части!  – подумал Ар и закричал, как будто кто-то мог его услышать.

И тут ему на грудь приземлился вожак-великан. От удара сперло дыхание. Крик прервался. Огромная морда нависла над лицом Аарона, и он подумал, что сопротивляться не стоит. Пусть лучше вожак убьет его, вцепившись в горло. Тупая покорность неизбежному захватила его сознание. Он зажмурил глаза и ожидал удара.

Непонятно почему, но вожак медлил. Будто предвкушающий победу злодей. Ар чувствовал теплое дыхание. В ноге его что-то хрустнуло, и он вспомнил, как недавно представлял себе этот звук. Да, именно таким он и был. Его ели живьем. Но вдруг тиски, которые сжимали руку и ногу, расслабились. Не понимая, что происходит, Ар открыл глаза и увидел, что вожак поднял морду вверх. Конечно же, ему не нужно было ликовать над жертвой. Для волков Аарон был не более чем котлетой на обед. Ар был все еще жив по совсем другой причине. Волки прислушивались.

Так прошло несколько секунд, и Ар тоже стал слышать то, что отвлекло его убийц. Методичное приближающееся жужжание: жик, жик, жик, жик. Оно нарастало очень быстро, и вот в тот момент, когда главный волк стал нехотя пятиться назад, из чащи выбежал транспортный робот. Он был точь-в-точь такой же, как та модель, которая привела их с Гирой в эти леса. Кому-кому, а роботу время на раздумье не требовалось. Он в мгновение ока покрыл оставшееся до них расстояние, бережно (охрана природы прежде всего) схватил вожака за шкуру сверху, словно только что родившегося щенка, и мягко отбросил его метров на десять от лежащего в снегу Аарона. Волк издал визг скорее удивления, чем боли, и поспешно убежал прочь. Остальные волки кинулись врассыпную, как только увидели робота.

Колпак над кабиной робота бесшумно открылся. Он протянул руки-манипуляторы к Аарону, замер на секунду, чтобы, как это было заложено программой, оценить реакцию и, не увидев сопротивления, аккуратно вставил Ара в сиденье. Ар не сошел с ума, чтобы возражать. В кабине было тепло и безопасно. В тот момент Ару было практически все равно, куда направился робот. Главное, чтобы подальше от холода, снега и волков. Но он был почти уверен, что машина отнесет его на завод Гарольда. Покачиваясь в кабине, он думал, что то незримое, что дало жизнь всему, то, о чем (о ком) недавно они говорили с Гирой, слишком уж часто в жизни преподносит вот такие подарки. И, возможно, этот кто-то не так уж и безразличен к их судьбам, как ему казалось. Так или иначе, он собирался в скором времени воспользоваться данным ему шансом и попытаться довести начатое дело до конца.

Не очень приятно просыпаться от холода. Особенно если проснуться одетым лишь в легкую накидку с дырками для рук и головы. Особенно если лежишь на холодной твердой койке, не понимая, где ты.

Аарон очнулся в неуютной комнате: что-то вроде лазарета. Все в комнате было грязно-белого цвета, который уже почти полностью превратился в желтый от времени. Он попытался перевернуться и понял, что пролежал на этой койке довольно много времени: все тело отозвалось болью. Чуть позже он вспомнил о том, что произошло, и потянулся к ноге. Там, если внимательно присмотреться, можно было увидеть тонкий шрам.

Спустившись с койки, он смог, наконец, осмотреться. Его окружали стены без окон. Небольшие шкафы были заставлены разными медицинскими штуками, о предназначении которых можно было только догадываться. Никого вокруг, даже робота. Он предполагал, что находится на заводе. Если так, то единственный человек, который мог о нем позаботиться, – это Газирази. И он, по-видимому, не особо интересовался судьбой гостя.

Прошло какое-то время. Сколько, он понятия не имел, потому что помощника при нем не было. В комнате также отсутствовало какое-либо оборудование. Собственно, кроме полок с разными бутылочками, ничего не было. Дверь в комнату была закрыта, что немало его удивило. Если не от него, то зачем еще ее могли закрыть?

Ар постучал. Сначала вежливо, потом более настойчиво, но никто не ответил. Дошло до того, что он стал бить в дверь ногами со всей силы, но ничего так и не произошло. Попытки выбить дверь успехом не увенчались. Она слегка прогибалась под его ударами, но не более. Аарон вдруг осознал, что находится в западне. Он уже чувствовал голод, еще больше хотелось пить.

Время проходило мучительно. В первую очередь потому, что его невозможно было измерить. Все, что могло показать его ход, – это усиливающиеся жажда и голод. Свет горел постоянно и очень мешал спать. Он отражался от белых стен и потолка, от него было очень сложно спрятаться. С трудом Аарон спал два или три раза, прежде чем решил исследовать весь медицинский запас. Перебирая бутылочки, он наткнулся на большую банку с прозрачной жидкостью. Обрадовавшись, он впопыхах открыл крышку, расплескав содержимое по полу, и в следующий момент в нос ударил резкий запах – в банке был нашатырь.

Все другие емкости с жидкостью в основном пахли спиртом, и Ар не решился их выпить, потому что для выведения спирта организму нужна вода.