Когда палач придет домой

И вообще, в конце концов, я много лет верой и правдой служил своей конторе, пусть иногда и преступал написанные для разных идиотов инструкции. Могу я хоть раз сделать не то, что мне приказано, а то, чего я хочу? Особенно сегодня? Дважды избежавшему смерти третий раз не может не повезти. Но риск есть риск.

– Если вызвать блюстителей порядка, то придется полночи отвечать на дурацкие вопросы типа: с какой целью вы шли пешком вместо того, чтоб взять такси, почему они напали именно на вас и так далее. К тому же нас потом несколько месяцев будут таскать то в полицейский участок, то в суд, – объяснил я девушке.

– Перспектива не из блестящих, – ответила она, и я в который раз удивился легкости ее произношения, а еще более ее чудесному голосу. – Но и оставлять их просто так нельзя.

– У меня идея: позвонить в полицию и сообщить о нападении, о том, что грабители обезврежены и лежат тут, а самим потихоньку смыться до прибытия патрульных, – предложил я, осматриваясь по сторонам. Похоже, видеокамер тут не было – еще одно везение, ведь моя «глушилка» делает невидимкой только меня. Не спрашивать же у красавицы, чье имя ты даже не знаешь, включен ли сейчас ее постановщик помех видеосигнала.

– В общем-то, идея неплохая, но…

– Звоните, только отойдите подальше, чтобы полиция не запеленговала «юч» так близко к вашему дому. И обязательно в анонимном режиме, если он у вас есть. И старайтесь не попадать под видеокамеры. А я пока перенесу наших рыцарей с большой дороги поближе к автостраде и заодно соберу наши продукты.

Пшеничноволосая на секунду задумалась, а затем быстро и молча пошла к ближайшему переулку. Я проводил ее глазами, собрал в кучку наши покупки, после чего занялся неудачливыми преступниками. Один из них уже начал приходить в себя и тут же вновь потерял сознание не без моего участия. Перетаскивая тела к дороге, я размышлял, что делать дальше. Я не мог оставить этих ночных шакалов в живых, потому что лишние свидетели, которые знают меня в лицо, мне были ни к чему. Но и ликвидировать их мне не хотелось – при неблагоприятном развитии событий чересчур много проблем это может принести мне в будущем.

Чтобы дать себе еще немного времени подумать над новой задачей, я пошарил в карманах грабителей. У курильщика я обнаружил несколько разномастных кошельков, в том числе один явно детский, потертый, с двумя металлическими экю внутри. А около одного из его сообщников валялся пружинный нож с лезвием не меньше 15 сантиметров в длину и следами свежей крови. Я пинком отбросил его подальше от лежавшего без чувств бандита и вдруг ощутил, как сильно болит левая рука. Этот подонок и в самом деле ранил меня.

Я глубоко вздохнул и посмотрел в небо. Наверное, это вселенская судьба всех людей во все времена – делать не то, что надо. И мы точно так же. В средневековье заплечных дел мастера использовали свои таланты в основном для борьбы с инакомыслием – в католической ли Европе, в мусульманской ли Азии. Сейчас, в развитом 21-м веке палачи искореняли самую страшную из всех бед, грозящих человечеству, но разве вот такие молодые, сильные, уверенные в своей безнаказанности ублюдки менее страшны? И еще порезанная в драке рука болела все сильнее.

И гнев. То чувство, которое переполняло меня сегодня, когда с меня сняли наручники и как ни в чем ни бывало оставили в кабинете психолога. Словно тащить меня на заклание в кандалах под дулами пистолетов – это то, что я заслужил за 40 лет честной жизни и 20 лет истового служения нашему делу. Заподозрить меня в таком, обращаться со мной как с обычным психопатом!… Их я тронуть не мог… Ни своего якобы друга сэра Найджела, ни его подручных из охраны. И вряд ли когда-нибудь смогу. Но ими мир не исчерпывается. Эти трое заслужили свое, и они получат заслуженное.

Без малейших угрызений совести я привел в исполнение вынесенный мною приговор. Палачей, как и диверсантов-коммандос, учат убивать в том числе и голыми руками, потому что никогда нельзя предугадать, как именно будут развиваться события и что потребуется для выполнения задания. Отправить этих троих подонков вслед за Альбертом Слейдом было делом нескольких секунд. Я убил их прежде, чем пшеничноволосая красавица успела позвонить в полицию. И даже позволил себе улыбнуться. В конце концов, ничто так не повышает настроение, как хорошее убийство.

Глава 5.

Я превратился в слух,

Внимая звукам, что живую душу

Могли б и в тело мертвое вдохнуть.

Джон Мильтон, «Комус».

– Что вы там делаете? – спросила моя загадочная незнакомка, неожиданно появившись из темноты как раз в тот момент, когда я удостоверялся в отсутствии пульса у последнего из троицы ночных шакалов, ошибившихся в выборе добычи.

– Да вот, один из них начал приходить в себя, пришлось его отключить по новой, ну и другим добавить, чтоб не очухались и не сбежали, – почти честно ответил я.

– Идите сюда, я должна осмотреть вашу рану, – повелительно сказала девушка-привидение.

Решив не спорить, я послушно подошел к ней. Левое плечо болело все сильнее, и ощупав его, я обнаружил длинный, набухший от крови разрез в рукаве пиджака.

– Минуточку, я должен найти его оружие, – спохватился я. Мне надо было отыскать нож до прибытия полиции, так как на нем наверняка осталась моя кровь, по которой полицейские эксперты смогут очень многое узнать обо мне даже несмотря на, что моя ДНК изъята из общегосударственной базы данных. Специалисты сумеют составить мой примерный внешний облик благодаря расшифровке генетической информации. И что самое плохое – «стукачи» неизбежно узнают об этом, а благодаря нашей внутренней базе мои коллеги вычислят меня в одну секунду. Это для обычных людей и большинства государственных служб мы невидимки, но не для своих.

Пшеничноволосая красавица некоторое время молча наблюдала за тем, как я нарезаю круги по тротуару перед ее домом. Потом, видимо, не выдержав гнетущей темноты безмолвного мрачного переулка и воспоминаний о нападении, спросила:

– Где вы научились так драться?

– В армии, я служил в войсках специального назначения. А сейчас работаю охранником, – ответил я, решив не вдаваться в подробности своей богатой на события биографии.

– Наверно, оберегаете разных важных шишек?

– Да нет. – Я, наконец, нашел проклятый нож, который после моего пинка отлетел, разумеется, в самый темный угол, и, взяв его в руки, сказал:

– Вот теперь можно идти. А то б полицейские эксперты исследовали мою кровь и много чего обо мне узнали бы. – Я помолчал, пока мы шли к дому, а потом, вспомнив, о чем меня спрашивала моя спутница, сообщил:

– Сейчас я работаю в охране фармацевтической фирмы.

Это было близко к истине, можно даже сказать, практически чистая правда, поскольку многие английские палачи в качестве прикрытия использовали London Pharmaceutical Company. Сэр Найджел, к примеру, официально значился во всех документах как вице-президент фирмы по особым вопросам, Биллингем – как главный бухгалтер, Майлз – как начальник службы информационного сопровождения, Мартинелли – как завкадрами, а большинство исполнителей – как сотрудники службы безопасности. Кроме того, некоторые мои коллеги и вспомогательный персонал числились работниками отдела статистики и некоторых других подразделений ВОЗ, а также детективного агентства Professional Security. Это было очень удобно, так как позволяло нам спокойно заниматься своей работой, не опасаясь, что кто-нибудь может заподозрить столь респектабельные организации в каких-либо противозаконных действиях.

Мы молча поднялись на древнем медлительном лифте на верхний этаж.

– Вот здесь я живу,– сказала девушка и стала рыться в сумочке, ища ключ к старомодному замку. Такие запоры ставили на двери до того, как в моду вошли кодовые, как у банковских сейфов, замки с системами проверки отпечатков пальцев, межзональных пропусков и особого электромагнитного сигнала, подаваемого «ючем».

Квартира у нее была двухкомнатная, с большой кухней, довольно скупо обставленная старой, но крепкой мебелью. В просторной гостиной стоял большой стол, диван, сервант с несколькими наборами питейных сосудов, пара кресел и с десяток разнокалиберных стульев. В дальнем от входа конце комнаты находился выход на балкон. Бросив взгляд в спальню, я увидел только огромный, явно переполненный книжный шкаф, стоявший напротив дверного проема.

Внутри жилище было пропитано каким-то особым духом, который так подходил к этой по-прежнему таинственной незнакомке и к этому старому дому. Его трудно описать словами, но для меня он был не менее реален, чем аромат ее парфюмерии.

– Вы здесь живете одна?

– Да. Давайте я обработаю вашу рану.

Мне не было больно, когда грабитель в переулке пырнул меня ножом. Я даже не заметил в пылу драки, как это произошло, но сейчас резкая боль пульсировала во всем теле и била в голову, словно молот, отзываясь во всем теле.

– Здорово он вас отделал, – произнесла девушка. – Вам надо показаться врачу.

– Ничего. Бывало и хуже, а я все равно до сих пор жив, – ответил я, подумав, что с учетом всех сегодняшних событий это было крайне оптимистичное заявление.

– А я настаиваю, чтобы вы сходили в больницу. Впрочем, это ваше личное дело, – сказала она.

– Правильно. Каждый имеет право идти в ад своей дорогой, – ответил я.

– Может быть.

Этот разговор не помешал пшеничноволосой быстро и аккуратно промыть рану, присыпать ее антисептиками и наложить повязку. В ее действиях чувствовался профессионализм, словно ей не впервой было заниматься ножевыми ранениями.

– Вы доктор? – спросил я, подумав, что она была весьма осторожна в разговоре насчет своей профессии.

– Отчасти. – Девушка улыбнулась и откинула с лица мешавшие ей волосы. – Я хотела стать врачом, но потом увлеклась теорией и сейчас работаю в исследовательском отделе ВОЗ.

Я постарался ничем не выдать своего удивления и только молча кивнул. Что ж, теперь, конечно, кое-что становилось более или менее понятно, но многое по-прежнему было покрыто тайной. Ладно, об этом я подумаю потом. Сейчас время собирать информацию, время анализировать ее наступит позже.

Она вышла в соседнюю комнату за каким-то лекарством, а я от нечего делать посмотрел в окно. Вид был великолепен. Темное небо, изрезанное на полосы еще более темными колоннами высотных зданий, отблески уличного освещения где-то далеко внизу, и над всем этим мерцающее великолепие звезд и полная яркая Луна, царица ночного неба, словно драгоценная жемчужина в колье черной выси.

– Отсюда открывается прекрасный вид, хотя небоскребы изрядно его портят, – произнесла красавица, появившись у меня за спиной.

Я медленно развернулся и обнял ее. Она мягко высвободилась из моих объятий, как и после нападения на улице, и сказала:

– Примите вот эту таблетку, она полностью снимет боль и поможет вашему организму компенсировать потерю крови.

Я послушно проглотил ядовито-горький белый шарик размером с маленькую горошину, а потом проговорил: