Désenchantée: [Dé]génération

– Обижаешь, – ответил Чезаре, улыбаясь. – Я на три месяца освободил Либштейна с Кривого переулка от всех выплат, но сказал, чтобы он сделал мне что-то такое, чего ни у кого нет, и никогда не будет. Мне кажется, старику удалось, или ты считаешь, что нет?

– Удалось, – кивнула Пьерина.

– Так что, – осмелел Чезаре. – Согласна прогуляться до алтаря, и выйти оттуда донной Корразьере, на зависть своей матушке?

– Еще бы, – и причина для этого у Пьерины была весьма веская. – Прошло три с лишком года со дня первого появления Чезаре в ее жизни, но Карлотта не только не сменила в отношении последнего гнев на милость, но с каждым днем все больше распалялась, и последнее время называла Пьерину не иначе, как troya di caccare Barracca.

А Пьерина любила Чезаре. Она стала бы его женой и без придирок матери. Последние повлияли только на скорость принятия решения.

– Donna di Barracca звучит лучше, чем troya di Barracca, – Пьерина обвила шею Чезаре своими худенькими ручками. – Но придется подождать. Мне до восемнадцати еще три месяца осталось. Не через прокурора же решать этот вопрос, правда?

– Buca di culo, что за страна! – кивнул Чезаре. – Chia vare можно чуть ли не с пеленок, но так, чтобы потом в этом на исповеди не рассказывать – только с восемнадцати. Che pallo!

* * *

После «ералаша» с TFI программа по Райхскультуре показалась Пьерине какой-то умиротворяющей. Спокойный, даже деловой тон ведущей, симпатичной молодой дамочки в забавной, но на взгляд Пьерины, очень милой одежде – белая блузка, поверх нее темно-зеленый корсаж на шнуровке и пышная юбка в тон, все это дополнено фартучком из кружева оттенка беж – интересно, как это называется? – резко контрастировала с нервным тоном французов, словно боявшихся, что их вот-вот прервет налет каких-нибудь фанатиков, что во Франции случалось с завидной регулярностью.

Дамочка в фартучке сидела в удобном кресле за овальным столиком. Другое кресло занимал гость программы. Например, сейчас в нем расположилась красивая блондинка модельной внешности. На блондинке была некая стилизация на униформу – рубашка строго покроя, с парой накладных карманов на груди и узкая юбка чуть ниже колен, дополняли наряд чёрные туфли на толстом, низком каблуке. Пьерина отметила, что при таких ногах гостья программы могла позволить себе какую угодно обувь. Сама женщина была вообще какая-то элитно немецкая и столь же элитно-красивая, от волной спадающих к плечам золотистых волос, уложенных спереди в замысловатые букли, отдалённо напоминающие знаменитые виктори роллс до носков вышеупомянутых черных туфель.

– Да, конечно, я не могла не чувствовать себя обиженной, – говорила блондинка. – Но уже тогда я понимала высокую цену самодисциплины, которую Орднунг считает одной из главных положительных черт человека. Я пыталась развивать ее в себе, и не прогадала – когда другие девушки слегали с нервными срывами, я продолжала работать.

– А то, что эта работа не востребована, Вас не смущало? – простодушно спросила ведущая. – Ведь Вам прямо заявили, что никогда Вы не подниметесь выше вице-мисс…

– Да, после того, как я не уступила домогательствам этого… – блондинка поджала губы. – Знаете, что я поняла за период моего участия в этих конкурсах? Они говорят, что борются с харасментом, но на деле они борются с теми, кто им неугоден. А те, кто олицетворяют собой их насквозь лживую идеологию, могут проявлять этот самый харасмент столько, сколько влезет. Запад наполнен ложью, как невыжатая губка водой. И выходила на подиум я не за наградами.

– А за чем? – спросила ведущая.

– Я знала, что мое появление ждут миллионы настоящих мужчин и женщин, – сказала блондинка. – И в Германии, и за ее пределами. В нашем испорченном мире неиспорченных людей намного больше, чем кажется. Я хотела порадовать и вдохновить своим появлением достойных мужчин, я старалась показать женщинам Германии, как прекрасна может быть женщина со здоровым, некомерциализированным мировоззрением.

– Вы говорите так искренне, – восхитилась ведущая. – Видно, что Орднунг для Вас очень близок. Вы член Партай?

– Да, по личной рекомендации фрау Магды Шмидт, райхскомиссара культуры и эстетики Нойерайха, – щеки блондинки порозовели. – Когда мне вручали партайбилет, герр Райхсфюрер сказал, что во время ЕА видел бронемашину штурмшютцецуга[23 - Штурмшютцецуг – штурмовые отряды, основная сила ЕА, после окончания которых составили костях FSP;], на борту которой была моя фотография, и штурмфюрер этого отряда сказал, что эта девочка вдохновляет его с ребятами на праведную месть цветным и либерал-компрадорам. Так что он лично считает, что я тоже являюсь участником Августовских событий. Никогда еще мне не было так приятно! Я нашла этот штурмгешютцецуг, теперь они, конечно, команда FSP, и подарила им целую фотосессию с собой.

– Говорят, фрау Магда лично о Вас заботится, и даже приглашает к себе в гости? – спросила ведущая.

– О да! – кожа девушки порозовела еще больше. – Это лестно, но это и большая ответственность, во всех отношениях. Во-первых, геноссе Магда и герр Райхсминистр воплощают идеал Орднунга о семье. Более здоровых и искренних отношений, большей заботы друг о друге и представить нельзя. Во-вторых, фрау райхскомиссар сама является воплощением женской красоты, недаром именно она стала моделью для Фролян дас Райх[24 - Фроляйн дас Райх – иногда сокращается до Фрейя, образ «родины – матери» Нойерайха. Изображается в виде обнаженной женщины с распущенными волосами, вооруженной мечом и щитом. Порой изображается верхом или в колеснице. Моделью для Фроляйн дас Райх является Магда Шмидт;]. Даже мне нелегко быть рядом с ней, хоть она и считает, что я не меньше ее воплощаю собой тип Новой немецкой девушки.

– С этим утверждением невозможно не согласиться, – улыбнулась ведущая. – Разрешите последний вопрос, или даже просьбу?

– Конечно, милая, – кивнула блондинка.

– Многие из орднунг-менш, увы, не столь тверды в своих убеждениях, как Вы, Анна-Юлия, – задумчиво сказала ведущая. – Некоторые порой ворчат на существующие в Нойерайхе бытовые и материальные трудности. Вы знаете, что кое-какие даже обыденные предметы сейчас выдаются через систему распределения, а некоторые из предметов роскоши вообще стали недоступным…

– Можете не объяснять, Ильза, – Анна-Юлия протянула руку над столом, словно хотела коснуться ведущей, но взяла только стакан с какой-то прозрачной жидкостью, скорее всего, простой водой. – Я с этим сталкиваюсь постоянно. Например, сложно достать чулки или колготки, даже через систему распределения.

Она отхлебнула из стакана и поставила его на стол. При этом она двигалась плавно и, как подумала Пьеретта, как-то сексуально:

– Милая Ильза, кажется, я поняла Ваш вопрос. Да, мне поступали, поступают и, боюсь, будут поступать сообщения от моих поклонников с Запада. Мне предлагают перебраться туда, меня пытаются соблазнить контрактами с девятью-десятью нулями[25 - После краха биткойновой пирамиды почти все валюты мира сильно просели, и особенно – резервные валюты МВБ. В 2030 году тысяча долларов имеет ту же покупательную способность, что один доллар 2010 года;], недвижимостью дворцового класса в курортных зонах, полным содержанием…

– И что Вы им отвечаете? – спросила Ильза.

– Цитирую труды фюрера и статьи Райхсфюрера, объясняющего мысли нашего вождя, – улыбнулась Анна-Юлия. – У меня нет чулок? Подумаешь, какая чепуха, зато я живу в нормальной стране, я окружена нормальными людьми, я свободна – потому, что только Орднунг дарует человеку полную свободу. Это может показаться парадоксом, но настоящая свобода не имеет ничего общего со лживой западной свободой. Настоящая свобода – это, прежде всего, свобода от необходимости каждый день лгать самому себе и другим. И такой свободы нет ни в одной стране мира, кроме Нойерайха. Ради этой свободы я готова не то, что без колгот, я могу голой пересечь Берлин в любом направлении. К тому же, будучи уверенной, что со мной ничего не случится, ведь мои жизнь и здоровье, честь и достоинство защищает Райхсполицай!

– Вы такая смелая! – простодушно восхитилась Ильза. – Есть мужская смелость, незабвенные примеры которой нам показали участники ЕА, а Вы – просто воплощение настоящей женской смелости!

– И в чем она заключается? – спросила Пьерина, доставая из сумочки пачку своих сигарет. – В том, чтобы голой по городу расхаживать?

– То же самое мне говорит фрау Магда, – щеки Анны-Юлии стали пунцовыми. – Мне бы очень хотелось соответствовать такой высокой оценке.

– Интересная, должно быть, fica эта фрау Магда, – задумчиво сказала Пьерина. – Мало того, что задница что надо, так еще и голова, судя по всему, работает. Надо с ней пересечься. К тому же, муж у нее главный тутошний сбир, а иметь своего человек в сбирятнике никогда не помешает, как говорит мой муж, храни его святой Януарий…

– Напоминаю, что через полчаса в нашей программе премьера голофильма «Небеса достать рукой», снятого Максом фон Неккаром. В фильме рассказывается о гениальном сыне немецкого народа, Ойгене Зенгере…

– В честь которого наш самолетик назвали, что ли? – навострила ушки Пьерина. Ильза не ответила, а продолжила:

– В основе сюжета фильма – малоизвестная история знакомства Ойгена с его женой Иреной Брендт, которая на долгие годы стала не только любовью Зенгера, но и его верным соратником.

– Не люблю слово «соратник», – сообщила Пьерина Ирме, подкуривая. Та, само собой, не отреагировала:

– В главных ролях – талантливые звезды нашего кино, Вальтер Лемке и Катарина Бюлова. А роли пожилого Зенгера и его отца исполнил известнейший актер Томас Вла…

– Первых двух не слышала, – заметила Пьерина, – а третий вроде в НВО жопой крутил, известнейший актер.

– А пока у нас новый гость, – не обращая внимания на выпады Пьерины, продолжила Ирма. – И тоже знаменитость с мировым именем. Более того – этот человек, вполне следуя идеям Орднунга, доказал, что прекрасное и величественное никогда не может устареть. Некогда успешный продюсер, он отрекся от прогнившей западной поп-культуры и присягнул на верность Нойерайху. И именно здесь нашел нечто настолько вдохновляющее, что даже фрау Магда Шмидт оценила по достоинству эту находку. Встречайте: композитор, дирижер и организатор Ульрик ван Нивен.

Пьерина, которая как раз затянулась, и медленно выпускала из носа дым, закашлялась.

– Талантливый КТО? Эй, головизор, у тебя есть голосовое меню?

Ответом была тишина.

– Понаставили старья, а еще втирают, что номер, типа, самый люкс, – заявила Пьерина, вновь потянувшись к сумочке, чтобы взять оттуда портативный компьютер. – Даже распознавания голоса нет.

Тем временем, место, где до того располагалась Анна-Юлия, занял другой человек, и этот тип был Пьерине хорошо знаком. На вид мужчине можно было дать лет шестьдесят, хотя реально он едва разменял полвека. Пьерину удивляло то, что этого мужчину многие считали красивым – на ее взгляд, даже в более молодом возрасте его простецкое лицо красивым назвать мог только тот, у кого вовсе нет даже намека на вкус. Еще более ее удивляли те, кто считали его мужественным – она же всегда видела в его чертах какую-то безвольность, словно изнутри черепа его щеки, губы и подбородок поддерживают тонкие синтетические нити. Возможно, это так и было – по сведеньям Пьерины, мужчина, как минимум, дважды обращался к пластическим хирургам.

Ульрик ван Нивен. Имя, бывшее на слуху задолго до ЕА. Выпускник музыкального колледжа Оксфорда и продюсерского факультета Лондонской школы экономики. С конца нулевых Ульрик продюсировал бойз-бенды, и его питомцы не раз брали высшие призы на различных конкурсах, до Евровидения включительно – и вовсе не из-за талантов. Это было очевидно всем, но на подопечных ван Нивена буквально сыпался золотой дождь наград…

(«Золотой дождь, cazza del diablo», – думала Пьерина. – «Как символично, pezzo di merde!»).

Вспоминая то, что она знала об Ульрике, Пьерина пропустила начало интервью. Ее внимание привлек ответ продюсера на один из вопросов Ирмочки:

– Любой здравомыслящий человек понимает, насколько правильнее Орднунг по сравнению с либеральным пораженческим мировоззрением, – ван Нивен говорил, казалось, вполне искренне, но не так, как до него Анна-Юлия. Как-то по-другому, – …правильнее, а самое главное – сильнее. Про меня говорят, что я – сильный, властный, и я не стану отрицать, что так оно и есть.

Пьерина фыркнула, довольно зло, и затянулась сигаретой. Точнее, попыталась затянуться – сигарета истлела, и пришлось закуривать новую.

– И, как мужественный и сильный мужчина, я понимаю всю силу Орднунга, – продолжал продюсер. – Я принял его всей душой, я чувствую себя, как форель, сбежавшая из грязной лужи в чистую горную реку. Вы можете спросить меня, не жалею ли я о тех потерях, которые понес, отказавшись от своего прошлого и приняв гражданство Нойерайха, а я Вам отвечу: я не потерял ничего, а приобрел все, что можно.

– И все равно, – Ирма, кажется, была немного обескуражена уверенным, напористым тоном Ульрика. На этом, подумала Пьерина, и зиждется власть ван Нивена – он умело создавал иллюзию своего превосходства, но Пьерина знала, что внутри этого раскрашенного гроба такое…