Теории внимания

Он не смог вместить его в свой «Опыт», хотя и задумал как дополнительную главу к четвертой книге под названием «Об управлении разумом». Локк долго писал это сочинение и даже жаловался в письмах, что оно раскрывается все шире и ужасает его своей огромностью. Издано это неоконченное произведение было уже после смерти Локка. Тем не менее это Духовное завещание великого мыслителя, которое является самым ценным в его творчестве.

«Практика. Хотя духовные способности совершенствуются упражнением, однако их не следует доводить до напряжения, превышающего их силу…

Душа, занятая работой, которая ей не по силам, часто надрывается подобно телу, напрягающемуся при поднятии слишком тяжелого груза, и навсегда приобретает неохоту или отвращение ко всякому сильному напряжению…

К трудным и замысловатым разделам знания, которые являются испытанием для силы мысли и для способности души к полному напряжению, следует подводить разум постепенно и незаметно» (Локк. «Об управлении…». С. 28).

Вот исходные условия и постановка задачи: душу надо упражнять, совершенствуя духовные способности путем постепенного увеличения напряжения ее сил.

Это водораздел. Это Рубикон, до которого был один мир, после которого начинается другой. До этой черты мы находились в области теоретической философии, в мире спекуляций, часто пустых и почти всегда безответственных, где каждый мог говорить все, что ему вдумается. За чертой мы вступаем в мир прикладной философии, и тут философ отвечает за каждое свое слово, потому что за неточность и произвольность он будет наказан!

Духовные упражнения, как и воспитание детей, без наказаний или хотя бы без удержания в памяти их возможности не идут! И не потому, что так легче воспитывать других или себя. А потому, что так устроен мир. Это он наказывает за глупость, поверхностность и пустословие. Локк потому и не смог дописать это сочинение, что слишком много сказал резких и пустых слов только ради спора, а не ради постижения истины. Его «Исповедь» была его собственным наказанием!

И вот что удивительно. В мире безответственного философствования, в мире чистой теории, внимание не нужно, оно презирается и подвергается гонениям. Но стоило только мыслителю перейти за черту Духовных упражнений, и Золушка превратилась в принцессу! Если только не в Богиню…

«Когда ум постепенно и незаметно приучит себя к вниманию и упорному мышлению, он способен будет бороться с трудностями и преодолевать их без вреда для себя…» (там же).

Иными словами, нельзя бросаться в духовные упражнения очертя голову: душа может надорваться, как и тело. В этом они очень похожи – душа и тело, настолько похожи, что создается впечатление, что душа тоже телесна, хотя и на тонком уровне. Но этот разговор преждевременен.

Зато определенно: чтобы не надорваться, необходимо приучить ум к вниманию и упорному мышлению. Упорное мышление – это самая способность удерживать один и тот же предмет рассмотрения. Внимание – это сила напряжения познающей способности, если Локк прав в своем определении внимания.

Локк расписывает подробней, что такое упорное мышление, называя его утомительным занятием:

«…мысленно поворачивать вещи так и этак, ставить их в самые разные положения, чтобы обнаружить их более скрытые и более ценные тайны» (там же).

Но гораздо важней, что он пишет о внимании, которому посвящает 30-й параграф, названный «Блуждание». Здесь подробнейше расписано одно из Духовных упражнений, созданных Локком, которое я постараюсь пересказать как можно подробнее.

«О том, что в нашем уме осуществляется непрерывная смена и идет непрерывный поток идей, я уже сказал… Этому обстоятельству, я полагаю, мы должны уделить известное внимание при руководстве нашим разумом.

Я считаю очень полезным, если мы сможем путем практики приобрести такую власть над нашим умом, чтобы управлять этим потоком идей, с тем, чтобы, поскольку в наши мысли будут постоянно вторгаться новые идеи, непрерывно сменяя друг друга, мы могли по своему выбору направлять их так, чтобы под рассмотрение попадали только идеи, имеющие отношение к нашему данному исследованию» (там же. С. 30).

Это упражнение можно назвать дисциплиной ума или умственной деятельности, а можно гигиеной, поскольку оно явно связано с очищением потока сознания. Но еще заманчивей рассмотреть в нем связь с йогой, с теми ее ступенями, которые обучают удерживать поток сознания на чем-то одном и не отвлекаться.

Это великое искусство! К тому же:

«Я полагаю, что достигнуть этого не так легко, как, может быть, думают, но вместе с тем, насколько я понимаю, это, возможно, если не главное, то одно из важнейших отличий, в силу которого одни люди в своем рассуждении столь превосходят других…» (там же).

Средством против блуждания мыслей называет Локк это упражнение. И вот в чем его суть:

«Я должен сознаться, что до сих пор не нашел другого средства сосредоточивать мысли непосредственно на своем деле, кроме как пытаясь, насколько это возможно, и часто проявляя внимание и прилежание, приобрести привычку быть внимательным и прилежным» (там же).

Золушка всегда была богиней, которая стоит у врат прикладной философии и впускает в эту землю лишь тех, кто способен ею овладеть. Мистический брак философа с вниманием, подобный алхимической свадьбе, меняющей сущность мыслителя…

Брак этот осуществляется с помощью упражнения, названного прилежанием. Локк раскрывает его на примере воспитания детей, которые даже при полном напряжении своих сил не в состоянии удерживать мысли от блуждания:

«Если осторожно возвращать их блуждающие мысли обратно, вводя последние в русло и указывая детям путь, которым они должны идти, не делая при этом никакого выговора или даже не замечая их рассеянности (когда без этого можно обойтись), это, я полагаю, быстрее приохотит и приучит их к вниманию…» (там же).

Доктор, исцели себя сам. Философ, примени это сначала к себе!

Тем не менее, я должен сделать отступление и показать, как подобные прозрения сказались на педагогике.

Глава 9. Ступень интереса. Гербарт

Соловьев, ставивший Иоганна Фридриха Гербарта (1776–1841) в отношении его вклада в теорию внимания сразу вслед за Кантом, уделяет ему один абзац, за который, я думаю, умудряется пересказать все, что нашел. Звучит это так:

«Гербарт под вниманием разумеет такое расположение духа, особое душевное состояние, в котором представления получают большую интенсивность. Это расположение зависит от разнообразных как связанных с волею, так и независимых от нее обстоятельств, усиливающих представление, каковы сила впечатления, восприимчивость субъекта, степень противоположности нового представления прежним, воспроизведение и т. д. Впрочем, Гербарт разделяет внимание „на два рода: внимание, зависящее от воли, и внимание, не зависящее от нее, главной причиной которого он считает репродукцию…“» (Соловьев. С. 14–15).

Привожу эту выдержку целиком, поскольку Соловьев не указывает точно, из каких сочинений почерпнул свои знания, но в том, что он верно излагает Гербарта, не сомневаюсь. Впрочем, сказать это Гербарт мог либо в своих психологических, либо педагогических трудах. Ученик Фихте, современник Шеллинга, преемник Канта на кафедре философии в Кенигсберге, чуть не наследовавший кафедру философии после Гегеля, Гербарт был мало оценен как философ, зато оставил заметный след в педагогике. Именно ради ее целей он писал и психологические сочинения.

Главные его психологические сочинения, предвосхитившие находки Брентано и Фрейда, – «Психология как наука, вновь обоснованная на опыте, метафизике и математике» (1824) и «Учебник психологии», изданы с сокращениями в 1895 году в России. Очевидно, Соловьев пользовался немецким изданием, поэтому мне просто не удалось найти те высказывания, которые он приводит.

Впрочем, это и не так уж существенно, поскольку все, что Гербарт говорит о внимании в психологических сочинениях, заслуживает немногим больше внимания, чем морализаторство Канта. В русском издании о внимании Гербарт говорит во второй части «Учебника психологии», называвшейся «Эмпирическая психология», в главе, посвященной различию между высшими и низшими способностями:

«Вольф между высшими и низшими способностями представления помещает внимание (однако только произвольное, между тем как непроизвольное является чуть ли не более важным). Высшие способности начинаются у него вместе с отчетливостью понятий, признаки которых разлагает внимание…

Именно делая понятие более отчетливым, внимание равномерно вызывает одно за другим заключающиеся в нем частные представления; вместе с тем оно, так сказать, выравнивает понятие, признаки которого до сих пор как-то случайно торчали друг перед другом…

В обыденной жизни находится довольно много примеров неравномерного индивидуального мышления – таковы отрывочные сведения рутинера сравнительно с равномерно выработанным знанием истинного ученого. Последнее, без сомнения, является делом прогрессирующего внимания» (Гербарт. «Учебник». С. 160).

Трудно определить, докуда Гербарт в этом отрывке излагает Вольфа, а где говорит сам. Но в следующей строке он, кстати сказать, переходит к Канту и забывает о внимании. Я склонен считать, что в этом отрывке из «Эмпирической психологии» он все же не самостоятелен, потому собственное понимание внимания он излагает в третьей части учебника – «Рациональной психологии». Правда, разговор этот снова возникает случайно, посреди главы «О необузданной игре психического механизма»:

«От фантазирования и мышления человека зависят его интуиция и внимание (Merken), вообще – его интерес…

Внимание (Aufmerksamkeit) бывает отчасти непроизвольным и пассивным, отчасти произвольным и активным. О последнем здесь еще нет речи, потому что оно находится в связи с самообладанием. Первое имеет свое основание отчасти в мимолетном расположении духа во время деятельности внимания… отчасти же определяется прежними представлениями, которые воспроизводятся тем, на что обращено внимание:

a) При состоянии духа во время деятельности внимания имеют значение четыре обстоятельства: напряженность впечатления, свежесть впечатлительности, степень противоположности к представлениям, уже находящимся в сознании, и степень более или менее деятельного перед этим настроения.

b) Что касается содействия прежде воспроизведенных представлений, то они могут не благоприятствовать непроизвольному вниманию как вследствие излишка, так и вследствие недостатка, потому что в обоих случаях для вновь воспринятого оказывается невозможным определиться по расположению духа…

…деятельности внимания благоприятствуют главным образом два обстоятельства: во-первых, если она находится в контрасте со старым, причем воспроизведение достаточно сильно для связывания, хотя и не повреждает впечатлительности излишком; во-вторых, если новым ускоряется развитие прежних представлений, к чему они уже и без того стремились. В этом случае оно устанавливает новые связи, удовлетворяя вместе с тем желание или вызывая все-таки приятное чувство.

Это происходит в особенности при заранее возбужденном ожидании.

Примечание. Внимание и ожидание, будучи оба ступенями интереса, равным образом относятся к основным понятиям общей педагогики…» (там же. С. 257–258).

Привожу здесь эту огромную выдержку из Гербарта, поскольку подозреваю, что он говорит нечто важное для понимания внимания, что очень не хочется упустить. Однако мне не хватает для понимания отдельной главы, посвященной общему определению этого предмета. Но ни в одной из его психологий нет ни главы о внимании, ни главы об интересе, ступенью которого и является для Гербарта внимание.

Зато в этой выдержке приведено немецкое слово, которым Гербарт обозначает внимание – Merken, не Achtung, что было бы привычней. Это важно, поскольку, имея дело с переводами, никогда нельзя быть уверенным, что переводчик говорит именно о том, что ты ожидаешь. И в следующей главе это проявится.

В общем, печально. Если бы не подсказка. Гербарт, вероятно, потому и не состоялся как великий философ, что не был теоретиком науки. Он был практиком, а полем приложения его способностей была педагогика.

Глава 10. Забота о другом

В 1797 году Гербарт, завершив философское образование, принимает предложение швейцарского аристократа Штайгера стать домашним учителем его сына в Берне. Эти пять лет жизни оказались для него очень важными и завершились выходом в свет в 1802 году статьи, посвященной воспитанию – «Об эстетическом представлении о мире как о главной задаче воспитания». В том же году он переезжает в Геттинген, где защищается по философии и начинает преподавать педагогику.

Это сочинение 1802-го года несколько противоречиво, что, очевидно, отражает перелом в мировоззрении Гербарта. Оно, если судить по названию, посвящена эстетике, однако уже в первой строке заявляет иную задачу:

«Единую задачу воспитания можно целиком выразить в одном только слове: нравственность» (Гербарт. «Об эстетическом». С. 1).