СТАЛИН ЖИВ! Пятьдесят третий… и дальше

– А что я могу сделать – без лекарств, без инструментов, без оборудования?! Без разрешения, наконец?… Ну, без последнего я бы ещё как-нибудь обошёлся… А без всего остального?! У меня даже пиявок нет для элементарного кровопускания, чтобы понизить давление в крови!

– Вот именно! – солидаризировался с Браиловым Старостин: всегда приятно сознавать, что не один ты «в навозе». По этой причине он даже позволило себе разбавить «мужественно-обречённый» взгляд торжествующей иронией по адресу Лозгачёва.

Услышав «приговор», тот «упал» досрочно, ещё «до пули». Тем стороны и ограничили «участие в судьбе Хозяина».

Прошло ещё два часа, прежде чем «ожил» телефон. Старостин обеими руками схватил трубку, и плотно прижал её к уху.

– Маленков! – прикрыв трубку руками, испуганно округлил он глаза по адресу Браилова. – Да, товарищ Маленков: я… Да, так точно… Никак нет, товарищ Маленков: ничего мы не «накручиваем»… Всё обстоит именно так, как мы доложили товарищу Игнатьеву… Понял…

Последнее слово Старостин выдавил из себя еле слышным шёпотом. Медленно, автоматическим жестом, он водворил трубку на рычаг. Никому уже и не требовался текст – всё сказала физиономия Старостина – но подполковник всё же «счёл себя обязанным».

– Сказал, что поищет Берию… А до того велел ничего не предпринимать…

– Ты что-нибудь понимаешь?!

Лозгачёв смотрел на Браилова почти уже понимающими глазами.

– Хозяин «доходит», а они созваниваются друг с другом?!

Семён Ильич не ответил подполковнику, но взгляд, которым он скользнул по лицу того, был исполнен удовлетворения: кажется, и в этой части события развивались по сценарию…

Глава пятая

…Примерно через три часа после звонка Маленкова за окном послышалось урчание мотора. Старостин кинулся к двери: по звуку работающего двигателя он сразу же узнал «мерседес» Берии.

И он не ошибся: отодвинув в сторону услужливо согнувшего подполковника, Берия медленно выбрался из автомобиля. За ним последовали Маленков и Хрущёв. На лицах всех троих было написано явное неудовольствие от того, что их побеспокоили в неурочное время, да ещё, вероятнее всего, по поводу «без повода».

– Ну, что вы тут насочиняли?

Уже входя в двери, Берия не поскупился на брезгливый взгляд по адресу Старостина. Тот вытянул руки по швам.

– Вот…

Он с трудом проглотил традиционно образовавшийся в горле комок.

– Подполковник Лозгачёв… значит… доложит…

Лозгачёв сделал строевой шаг вперёд.

– Товарищ Берия, около четырёх часов тому назад мы, обеспокоенные долгим отсутствием «движения», решили войти в комнату товарища Сталина, и обнаружили его лежащим на полу без сознания.

– Кто это «мы»?

Холодно блестя стёклами пенсне, Берия обвил Лозгачёва своим знаменитым удавьим взглядом. Подполковник, бледный и без того, побледнел ещё больше: выдержать такой «охват» было очень непросто. Тем более что за подобным взглядом обычно следовало продолжение в виде «оргвыводов» и, к сожалению, «однонаправленного действия».

– Мы… с майором Браиловым… То есть… вначале майор Браилов… в затем…

Берия не дал Лозгачёву договорить, и, резким жестом отодвинув его в сторону, сделал шаг в направлении Браилова.

Семён Ильич не стал демонстрировать излишнего усердия по части чинопочитания, и лишь слегка подобрался.

– Значит, это Вы «решили» и «обнаружили»? – недобро усмехнулся Берия. Для того чтобы дать качественно недобрую усмешку, ему не требовалось усилий. Хотя бы потому, что человеком он быль недобрым, а, значит, и все недобрые его проявления шли от души, а не от актёрства.

В отличие от Лозгачёва, Браилов спокойно выдержал взгляд Лаврентия Палыча, и не «упал в обморок про себя». Хотя взгляд Берии не сулил ничего хорошего уже лично ему.

– Так точно: я.

– А кто Вам позволил нарушать указание старшего охраны?

«Неосторожно, Лаврентий Палыч, – открытым текстом усмехнулся Браилов. Из глаз в глаза, то есть. – Откуда ты можешь знать об этом указании? Ведь Хрусталёв дал его не только после того, как якобы получил распоряжение от Хозяина, но уже и после того, как ты уехал?»

– Согласно Положению об Управлении охраны, утверждённом приказом министра государственной безопасности номер…

– Ладно!

Берия раздражённым жестом оборвал начавшего доклад Браилова. И раздражение его вызвала не ссылка на Положение, действительно существовавшее и действительно обязывавшее. Ещё до текста он ознакомился с содержанием возражений оппонента по его глазам – и возражений, куда более серьёзных, чем ссылка на «формальный» документ. Поэтому Лаврентию Палычу и пришлось свернуть «разбор полётов», и закруглиться «в формате перспективы». Перспективы для «виновника ревностного исполнения служебных обязанностей».

– Мы ещё поговорим на эту тему. В другое время. Я не забуду…

Он буквально впился глазами в лицо Браилова, и слышным лишь им двоим шёпотом, с чувством в голосе добавил:

– …Я никогда ничего не забываю… господин оберштурмбанфюрер…

Обойдя Браилова, словно тот был всего лишь неодушевлённым препятствием, Берия заглянул в залу. Из коридора. Даже не проходя внутрь. Видимо, то, что он там увидел, его вполне удовлетворило, потому, что он посмотрел на Лозгачёва – почему-то именно на него – уже с весёлой ироничностью.

– Ну, вот: товарищ Сталин просто отдыхает! Устал человек! А ты, паникёр, шум поднял, чуть ли не на весь белый свет!

Уже по пути к выходу он обернулся к Старостину, который семенил за ним в образе побитой собаки.

– И не вздумайте звонить в Лечсаупр: нечего позориться ещё больше, чем вы уже опозорились!

Выйдя на крыльцо, он на ходу обрадовал Маленкова и Хрущёва, которые, видимо, от избытка такта или стеснительности, так и не удосужились войти в дом:

– Егор, Никита – поехали! Нечего слушать этих дураков!

«На посошок» он обернулся к бледному, как полотно, Старостину.

– Глядите, тут, у меня!

Исполосовав взглядом «тяжело раненого» Старостина, он пытался сделать то же самое и с Браиловым, но, «поскрежетав по металлу», лишь сверкнул напоследок «зазубринами», ещё раз намекнув на отсутствии у себя амнезии. Вскоре «мерседес» высокого начальства миновал КПП и скрылся из виду.

Старостин – «голова обвязана, кровь на рукаве» – медленно повернулся к охранникам.

– Слышали?

Ответом ему было удручённое молчание всех четверых: Браилов, как пятый, уже отсутствовал в наличии.

– А где майор Бр…