За спиной адъютанта Его превосходительства. Книга вторая

Пытаясь вызвать сочувствие, Концов «ненароком» подчеркнул увечья. Но сочувствия вызвать не удалось. Пришлось опять идти, как по минному полю.

– И как раз в это время эта дура случайно…

– Случайно?! – не пожалела яда Татьяна.

– Клянусь тебе: совершенно случайно!

– А почему Дулин сказал, что в ресторане она вызывала подмогу не анониму, а адъютанту командующего?

– Ну, мать моя, ты даёшь! – с облегчением выдохнул Павел Андреич: клюнула, кажется! – Да кто в этом городе не знает старшего адъютанта Его превосходительства?! Ты что, хочешь меня обидеть? Ну, конечно же, этой девице кто-то показал меня в каком-нибудь присутственном месте!

– В ресторане: иных присутственных мест ты не знаешь!

Взгляд Татьяны опять стал «шерлокхолмсовским».

– Если, конечно, не считать заведений князя Ослоева.

Концов побледнел даже из-под зелёнки.

– За что, Татьяна?!

– Ладно, продолжай!

– За что, Татьяна?! – «продолжил» Концов.

– Я – не о том!

– Ах, да: виноват… Ну, так вот. Как только она завопила, все офицеры выскочили на улицу. Сама понимаешь, что тут началось и чем закончилось…

Из-под бинтов Концов стрельнул глазами по лицу возлюбленной. Подвижки, если и имелись на нём – то лишь в сторону ещё больших сомнений. И капитан «рванул из окопа»:

– И что мне оставалось делать?! Не мог же я признаться

Дулину, что сам нарвался на мордобой? Да меня бы потом извели насмешками! Представляешь, как бы упал мой авторитет – авторитет настоящего офицера: кутилы, картёжника, драчуна, ба…

– ???

Но второго шанса Концов любимой не дал.

– Бабой бы меня посчитали!

«Что: съела?!»

Вопрос удалился из глаз Татьяны.

– Ну, вот. Когда меня, значит, побили, стал я думать…

– Тебе всегда нужен стимул? – взяла реванш Татьяна.

– Ну, зачем ты так!.. Словом, выбора у меня не было…

Заслушав отчёт, Татьяна удручённо цыкнула губами.

– ???

«На какую тему?» – запросил «любимый».

– «Чёрного кобеля не отмоешь добела», – открытым текстом вышла Татьяна. Опровержение Концов не успел дать: продолжение следовало. – Но я тебя и отмывать не буду! Если до меня дойдёт хоть один слушок о твоих похождениях – знай: между нами всё кончено! «Досуг мне разбирать вины твои, щенок!»

– За что ты – так?!

– Это – не я, а Иван Андреич.

– ?

– Крылов.

– Из штаба?

– ….

Неадекватная реакция Татьяны Николавны вызывалась исключительно пробелами в знакомстве с биографией Павла Андреича. Не сына действительного статского советника – а «того, другого». Концов был честен в своём невежестве. Он не читал ни басен, ни стихов. Не считая, конечно, «Гаврилиады», «Луки Мудищева» и «переложения „Евгения Онегина“ для народа».

Всё прочитав в глазах любимой, Концов «пошёл сдаваться».

– Танюша, родная…

Павел Андреич не только качественно дрогнул голосом, но и «где-то даже» блеснул слезой.

– …клянусь тебе, что ничего… «такого» ты обо мне не услышишь… то есть, больше не услышишь…

Уточнение было существенным. И, уточняя, Концов рассчитывал не на непонимание, а на снисхождение.

– … А, если, что и было – так это до нашего с тобой знакомства!

Концов соврал – и соврал нагло. Правда, не моргнуть при этом глазом не получилось. Но моргал глаз исключительно по причине чувств.

– А сейчас я чист перед тобой, как херувим!

Таня устало махнула рукой. На всё – и на вопрос веры, в частности.

– Будет врать-то, «херувим»!

Концов не успел просиять, как попал под душ:

– Но я тебя предупредила!..

«На дорожку» Татьяна критическим взглядом окинула «любимого», большей частью надёжно изолированного гипсом и бинтами от её взглядов и рук.