Стражи Глубин. Легенды Эруада. Книга третья

Стражи Глубин. Легенды Эруада. Книга третья
Александр Дендиберя

Сказанное богами расценено, как предательство.Треснувшие Основы мира едва сдерживают натиск чудовищных тварей. Эруад в ожидании новой угрозы и, чтобы получить ответы на многие вопросы, нужно непременно с ней столкнуться.Изображение на обложке создано при помощи нейросети Stable Diffusion.

Стражи Глубин

Легенды Эруада. Книга третья

Александр Дендиберя

Редактор Антон Швецов

© Александр Дендиберя, 2024

ISBN 978-5-0064-4967-1 (т. 3)

ISBN 978-5-0055-6978-3

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

ЧАСТЬ 1. СОМНИТЕЛЬНЫЙ ДОГОВОР

Глава 1

– Мы не можем так поступить!

– Он посмеялся надо мной! Он отверг своего бога! И сейчас вы хотите, чтобы я воззвал к его благоразумию?! Он принял решение. Пусть теперь сам взывает ко мне!

– Всё можно изменить.

– Я никогда не отказывался от своих слов, тем более – данных Эрве. И я сдержу обещание…

– Не верится, что весь этот ужас закончился… – грустно вздохнув, прошептала Эмилия, усаживаясь поудобнее на мягком резном кресле, обитом переливающейся шёлковой тканью цвета чистого полуденного неба.

– Это точно, – уставившись на огненный закат, ответил Флаури.

На широком балконе замковой башни, куда Тимбертон часто приводил маму полюбоваться закатом, можно было потеряться в изобилии цветов и изяществе мастеров, принимавших участие в создании уютной атмосферы. Каменные перила, украшенные резьбой и ковкой, гербы и символы королевской власти на стенах, причудливое многоцветие распустившихся бутонов, пьянящих наперебой немыслимыми ароматами – великолепие, достойное короля.

Здесь Эмилия чувствовала свободу и духовное раскрепощение. Ей были неинтересны труды строителей, художников-декораторов и других ремесленников. Она могла часами дивиться лишь чудесам природы, разговаривая с самым родным человеком. Последние годы дались женщине весьма непросто, несмотря на то что Флаури был рядом каждый день.

Верховному паладину, конечно, было известно, что смерть Зарбасунира и его сыновей вряд ли остановит беды Эруада, а последний разговор с Валмалинором и вовсе поставил под сомнение будущее мира; говорить об этом матери он, естественно, не решался.

– Ты в порядке? – задала в очередной раз беспокоящий её вопрос Эмилия. Флаури задумчиво кивнул.

Те два года, что они прожили в Даллор-Куре, были самыми счастливыми с тех пор, как семью настигло несчастье в Веорне. Город давно оправился от атаки имперцев во главе с Проклятыми гномами. Жители вернулись к повседневным делам, постепенно обустраиваясь за пределами каменных стен. Налаживались торговые связи, в города вернулись ярмарки и праздники. Наконец, на лицах жителей засияли улыбки, а детишки веселились на улицах дни напролёт.

Орки вновь обосновались в ШруанУре и даже, говорят, завоевали Чудо. Эпическая была битва! Грифон Дымчатого Неба оказался повержен в первый же день. Видимо, растерял за минувшие годы всю свою силу. Правда, орки оказались единственными, кто в то время ещё надеялся на Сарветанг.

Гномы так и не смогли выбрать нового Эрве, ведь Чудо Хагерита в назначенный день не ожило. Они были поражены печальными новостями из Срединных земель, что принесла на лапке белоснежная голубка. С тех пор от них – ни слуху, ни духу.

Эльфы вернулись в Эдиан, а дриады устроились возле Чуда Эйрдалла. С людьми, благо, территориальных споров не возникло. Хоть Флаури и наказал освободить чудесные земли, богатый люд мог и ослушаться. К счастью, тамошний новый король смог урегулировать все разногласия.

После новостей о произошедшем в Цитадели Мира дриады предпочли жить в Эйрдалле, несмотря на то что близость Чуда никак не помогала. Всё же родные земли греют сердце, хоть в Эдиане и остались густые зелёные леса, что однажды стали для нимф вторым домом.

Постепенно возрождалась жизнь в крупных городах Алакорна. Люди возвращались в свои дома; кому повезло – в нетронутые. По велению Флаури следопыты отыскивали бежавших в горы и леса, чтобы сообщить радостную весть и помочь вернуться. Правда, не всем эта идея оказалась по нраву. Раз уж не смогли однажды войска короля отстоять неприкосновенность городов, то смысла возвращаться за ненадёжные стены некоторые не видели. Такие остались в облюбованных пещерах и труднопроходимых лесных массивах, держась подальше от суеты и шума. К жизни без удобств привыкнуть довольно сложно, но подобная романтика быстро завораживала, и отказаться от своеобразной связи с матерью-природой оказывалось нелегко даже самым прожжённым городским жителям.

Вьорны продолжали влачить жалкое существование, давно смирившись с изгнанием. Они не оставляли идею беспрекословной защиты Цитадели от тех, кто однажды всё же придёт с Осколком в руках в надежде вернуть его нечестивым богам. Правда, эта идея за века превратилась в смысл жизни каждого вьорна. Теперь кольцо сомкнётся плотнее. Теперь к Цитадели без ведома не сможет пробраться ни единое живое существо, способное нарушить устоявшиеся законы болот.

Разговора с предводителем вьорнов тогда не вышло. Все Змеи как-то разом исчезли, растворившись в густом лесу. Даже тот самый четырёхрукий в капюшоне не соизволил внести ясность в происходящее. Видимо, решение Флаури поведало им об истинных намерениях четвёрки друзей, и даже не пришлось ни о чём говорить.

В тот момент вдруг стало как-то резко тихо. Змей поглотил лес, птицы замолкли, ветер затаился меж деревьев, чьи кроны тоже словно замерли. Только запах морозного утра будоражил обоняние. Чувствовалось некое душевное опустошение, словно нет больше цели, нет больше того мира, за который они сражались последние несколько месяцев. Но в то же время из глубин сознания крался страшный зверь, – страх, – что гнал алую кровь по артериям всё быстрее и быстрее, что сжимал сердце в маленький комок, не давая забыть сказанное Валмалинором.

Здесь не главное, что души Флаури и друзей прокляты навеки, что не сыскать им покоя после смерти. Тот факт, что где-то в Эруаде зреет скверна, поглотившая немало слабых и брошенных богами миров, терзал ту самую проклятую душу Эрве всё время, пока они с матерью, братом и друзьями весело проводили вечера за тёплыми беседами на ярких, но пока немногочисленных ярмарках и праздниках, на пышных приёмах в королевском дворце.

Милана видела, как время от времени меняется Флаури. Точнее, она замечала каждую его эмоцию. Девушка прекрасно понимала, какой груз взял на себя этот человек, осознавая, что его выбор не одобрен Высшими Силами. Но больше всего её тревожили внезапные приступы потери памяти, неоправданного гнева и беспричинного молчания Тимбертона, словно его подменяли прямо на глазах. Он мог обругать нерасторопного прохожего, что нечаянно задел его плечом, мог посреди разговора замолчать и не говорить до следующего дня, а назавтра и вовсе не вспомнить, о чём шла речь.

Эрмениал, что застал первые симптомы загадочного недуга Флаури, объяснял эти изменения в поведении случившимся в Гараде. Если боги до определённого момента берегли Эрве, то после того, как он отверг требование Валмалинора, наказание за нарушение магических запретов Эруада не заставило себя ждать.

Неужели они просто-напросто добьют его таким вот образом? Неужели однажды он встанет глубокой ночью и перережет себе горло или бросится с высокой башни на головы прохожих, тем самым отдав-таки собственную душу на растерзание демонам Глубин? Тут, скорее всего, вернее сказать – не он её отдаст, а боги заберут. Так будет правильнее. Но почему бы тогда им не убить его сразу? Хотят насладиться страданиями? Или намекают на то, что он будет умирать медленно, превращаясь в растение, теряя разум и самообладание на глазах у родных и близких? Читать такие намёки у девушки не было ни желания, ни возможности.

Мать реагировала очень болезненно, и никакие объяснения Миланы тут не действовали. Эмилия была уверена, что её сын сходит с ума. Флаури иногда сам пытался успокоить маму, хоть и не понимал, что именно её расстроило. Полуэльфийка тут же старалась подхватить ситуацию под свой контроль, освежая память друга.

Сам же Эрве чувствовал, что в нём живёт некая потусторонняя сущность, пытающаяся с каждым днём откусить ещё больший кусок его и так нарушенного сознания, словно те твари, что, по словам Валмалинора, прогрызают себе дорогу в Эруад и однажды ворвутся на его просторы, уничтожив всё живое и забрав невинные души его обитателей на тёмную сторону.

Клятву своего бога Флаури воспринимал не больше, чем пустое обещание, о котором Валмалинор наверняка уже забыл, произнеся в гневе. Однако в глубине души иногда всё же всплывали картинки чудовищной битвы где-то на сумрачных просторах вселенной с бесчисленным множеством кровожадных монстров.

– Ты в порядке? – повторила Эмилия, положив ладонь на плечо сыну.

– В полном, – улыбнулся, наконец, Флаури и обнял мать. Они с надеждой и гордостью смотрели на угасающий закат. Там, в столице, по ним так же скучает Джорджио, которому не суждено беззаботно проводить счастливые минуты с семьёй.

Джорджио отправился в Хлаубен вместе со свитой короля Фаррогота. Посыльные не раз приносили Эмилии весточки от сына. Слава Фар-Фалиену, с ним всё было в порядке. Правда, в нынешнее время молиться богам в храмах и церквях люди не спешили, ведь Флаури по прибытии из Срединных земель во всеуслышание заявил о коварстве и предательстве Высших Сил. Некоторые в тот момент сочли его речи святотатством, но открыто противопоставлять себя Эрве никто так и не осмелился. Они по-прежнему ходили на службы и верили в благие цели своих покровителей.

Тимбертон прекрасно понимал, что среди людей обязательно найдутся те, кто решит поставить под сомнение правду мироздания, утверждения о Фаалтарде и угрозе уничтожения мира. Всё же Эрве людей добился необходимых мероприятий для повышения обороноспособности городов – военному ремеслу детей стали обучать лет так с тринадцати-четырнадцати, чтобы через два-три года они могли стоять в строю с оружием в руках, а не быть хлюпиками-неженками, разбалованными материнской любовью.

Указ короля о службе породил бурю недовольства среди простого люда. Никто не желал отправлять своё дорогое, зачастую – единственное чадо в грязные казармы к бездушным и суровым командирам. Все прекрасно понимали, откуда исходит королевская воля, и мало-помалу поползли ненужные разговоры. Эрве старался игнорировать негативные проявления, хотя в глубине души ему было тяжело принимать истинное мнение народа. Конечно, вряд ли кто-то понимал, какую цену он заплатил за существование Эруада, за каждую минуту, прожитую кем бы то ни было. Все думали, что Флаури постепенно сходит с ума из-за нарушения магических запретов в Гараде, но, без сомнения, были благодарны ему за спасение. Правда, благодарность из страха – такое же чувство, как верность из-под палки.

Неясной оказалась и реакция священнослужителей Тираубена, которые поначалу не одобрили обвинения в сторону создателей мира. В итоге они сообщили, что крепость восстанавливает ряды воинов и готова к любым сражениям, но Флаури почему-то сомневался. Ему было далеко не до разборок с архиепископами, поэтому проверить боеспособность войск паладинов Эрве не мог. Ведь вернуться в Тираубен и поставить на место вновь зазнавшегося Пронакора – это одно, а возвращаться в Даллор-Кур – совершенно другое. Это, как минимум, несколько недель разлуки с матерью. Да и оставить её одну он тоже не решался – всюду мерещились монстры и твари Глубин Сущего, то и дело норовящие напасть.

Жизнь текла размеренно, но в постоянном ожидании плохих вестей. Флаури почему-то казалось, что день, когда спокойствие вновь нарушат звуки кровавой битвы, уже близок. От этих мыслей сердце щемило в груди, словно раз за разом в него медленно вонзали длинную острую иглу.

Особенно тоскливо становилось на душе при посещении деревенского кладбища в Веорне, где Тимбертон бывал по нескольку раз в неделю. Случалось, что его теряли родные и друзья, а Флаури, ничего никому не сказав, садился на коня и уезжал почти на полдня. Там, среди покосившихся и местами поломанных надгробий и крестов, он разговаривал со своим отцом, рассказывал ему разные истории, подробности собственных путешествий и великих сражений. Флаури прекрасно понимал, что Варнор слышит его, и искренне надеялся, что он одобряет его решения, ведь именно в поддержке отца юноша и нуждался всё это нелёгкое время. По правде сказать, в глубине души Эрве пытался оправдать собственные поступки тем, что сам отец направлял его оттуда, из-за Врат Очищения, хотя ни на секунду не снимал с себя ответственности за содеянное.

Веорна тем временем потихоньку-помаленьку отстраивалась, немного даже раздавшись в сторону Даллор-Кура. Место сожжённых построек заняли свежевыстроенные дома. Жилище Тимбертонов огонь тоже не пощадил, и теперь трудолюбивые веорнцы не покладая рук работали и днём и ночью, чтобы жители могли поскорее вернуться в родные края. Некоторые, правда, не спешили с переездом, опасаясь внезапных набегов не то орков, не то разбойников, коих развелось за последние годы довольно много. Их не садили за решётку, на них не тратили средства казны, им не давали ни малейшей надежды искупить вину – их просто прилюдно казнили в самые кратчайшие сроки. Вскоре разбойничий пыл поутих, и преступники вновь попрятались по пещерам и лесам в ожидании какого-нибудь слабо защищённого обоза с провизией или оружием. Но их ждало глубокое разочарование – по трактам грузы возили в сопровождении нескольких десятков стражников, связаться с которыми означало заочно вынести себе смертный приговор.

* * *

Для начала весны день был весьма хмурым. Тяжёлые грозные тучи нависли над головой, предвещая непогоду. Лёгкий ветерок лениво тянул их за собой на юго-восток. Было не холодно. Снег, правда, ещё лежал в лесах то небольшими островками, то обширным пластом. Зима так же быстро отступала, как и вторгалась в северные земли, облачая их в однотонные одеяния. Мороз трещал последние два месяца. Иногда даже казалось, что он вырвался из гарадских земель и теперь свободно разгуливает по всему Эруаду, заставляя ёжиться дома у печи или камина с кружкой горячего чая.

Стражникам в эту пору было совсем несладко. Надеть доспехи на тёплые меховые куртки оказывалось целым испытанием. Бродить же по хрустящим мостовым или стоять на посту крепостной стены, переминаясь с ноги на ногу, и вовсе было невыносимой пыткой. Для солдат зима означала введение усиленного порядка несения службы. Посты менялись в два раза чаще, иначе караульные могли запросто замёрзнуть. Но и патрулирование городских улиц тоже не казалось мёдом. Бывает, налетит такая метель, что не видно друг друга на расстоянии нескольких шагов – хоть прячься в кабаках и тавернах. Многие солдаты в своё время получали штрафы на жалованье да пару лишних нарядов за нарушение дисциплины. Ничего не поделаешь – служба.