Пятна на солнце

Сорокин сидел за столом, перед ним лежала газета «Правда». На первой полосе была напечатана фотография командующего 20-ой армии Андрея Андреевича Власова. Именно его армия в январских боях за Москву отбросила немцев на сто километров от столицы. В процессе наступательной операции войсками генерал-майора Власова были освобождены три города. Автор этой статьи называл Власова не иначе, как спасителем Москвы. Внизу был помещен указ, согласно которому командарму было присвоено воинское звание генерал-лейтенанта. Чувство гордости наполнило сердце капитана, ведь он служил когда-то в особом отделе этой армии, и ему приходилось неоднократно встречаться с этим легендарным человеком.

Раздался стук в дверь. Александр отложил в сторону газету и посмотрел на вошедшего в кабинет своего заместителя.

– Разрешите доложить? – произнес Храпов.

– Проходи, Валентин. Что нового? – поинтересовался у него Сорокин.

– Александр Михайлович! Нам, похоже, удалось выйти на связную майора Бекметова. Мы нашли ее одноклассницу, которая сообщила, что недавно видела свою подругу по школе…

– И где она ее видела? – перебив его, с интересом спросил Сорокин.

– Она встретила ее в метро на станции «Курская». Подруга была не одна, ее сопровождал солидного вида мужчина в черной фетровой шляпе.

– И что нам это дает? Возможно, это случайная встреча?

Валентин улыбнулся и, как мальчишка, сверкая глазами, произнес:

– Дело в том, что она хорошо знает этого мужчину. Он музыкант и живет напротив ее дома. Его окна выходят во двор, и она раньше часто слушала его игру на рояле. Я думаю, что если мы выйдем на этого мужчину, то он нам сдаст связную.

– А если не выдаст? Ну, мало ли что? – как-то не совсем уверенно, произнес Сорокин. – А вдруг это лишь случайное знакомство?

Блеск, в глазах Храпова исчез.

– Я предлагаю установить за ним наблюдение, ведь другой возможности выйти на эту Соню у нас просто нет. Мы же ничего не теряем товарищ капитан. Потаскаем его по городу, установим его связи и адреса посещения, а там посмотрим, стоит его брать или нет, – произнес Валентин и с надеждой посмотрел на своего начальника.

– С оперативной точки зрения, ты прав Храпов. На безрыбье – и рак – рыба. Я согласен, так как мы, в общем, ничего не теряем. А вдруг повезет? Готовь людей. Чтобы не произошло как с Бекметовым, нужно работать тонко и профессионально. Если за ним мы повесим один хвост, то он его может обнаружить и попытается скрыться, поэтому нужно работать всем отделом: прошел один метров триста, поменялся с напарником, и так далее. Вот тогда он вас не обнаружит, и вы его не потеряете. Понял?

– Так точно, товарищ капитан. Можно полюбопытствовать? Что сегодня пишут в газете «Правда»?

– Здесь большая статья о командарме Власове. Я служил с ним и хочу сказать: умнейший мужик. Этого не скрывает и Георгий Жуков, который дал ему лестную характеристику. Приятно, когда о человеке говорят хорошо. Вот возьми, почитай.

Сорокин протянул ему газету. Когда его заместитель вышел из кабинета, капитан снял трубку и набрал номер начальника отдела. Он кратко доложил ему о результатах работы группы по розыску майора Бекметова. Судя по голосу, тот был доволен ними и попросил взять под личный контроль разработку музыканта.

– Я все понял, Иван Тимофеевич. В этот раз мы его не потеряем.

Он положил трубку и, надев пальто, направился по адресу, где проживал музыкант.

* * *

Музыкантом оказался бывший солист московской городской филармонии Мухин Борис Анатольевич. Раньше, во времена НЭПа он был довольно известным человеком в Москве, но с годами его популярность стала падать. Многочисленные друзья и поклонники отвернулись от него, жить становилось все труднее и труднее. В эти тяжелые годы он познакомился с бывшим жандармским ротмистром, который и свел его с немецким резидентом в Москве. Директор, так называл себя немецкий резидент, не скрывал своей радости от знакомства с Мухиным. Именно такого человека Директор искал в последнее время.

– Вы еще не разучились играть? – спросил он Мухина при первой встрече.

– Талант не пропьешь, – несколько вульгарно сказал Борис Анатольевич. – Было бы, где играть и что исполнять.

– Это хорошо, что вы это еще можете. У меня есть хороший знакомый, который работает в городской филармонии. Я хочу порекомендовать ему вас. Как вы на это смотрите?

– Буду очень благодарен, если вы это сделаете. Если сказать честно, то я соскучился по публике. Я люблю овации, цветы, восторженных поклонниц.

– Кто же этого не любит, Борис Анатольевич? Я вас прекрасно понимаю и постараюсь вам помочь.

Прошло несколько дней. Мухин уже числился солистом небольшого оркестра, который успешно выступал на городских площадках. С этого дня для него началась новая жизнь. Его оркестр гастролировал по огромному Советскому Союзу. Выступать приходилось перед рабочими коллективами, бойцами Красной Армии. Именно из этих командировок Мухин привозил нужные Директору сведения о численности воинских гарнизонов, их вооружении и дислокации. Иногда он, по заданию Директора, передавал кое-какие свертки, коробки неизвестным людям, однако что было в них, он не знал.

С начала войны жизнь его резко изменилась. Гастроли ушли в прошлое, жизнь Мухина замерла и стала похожа на какое-то болото. Он иногда, как и прежде, выполнял отдельные поручения Директора: ездил по городу, встречался с незнакомыми людьми и передавал им устные приветы от Директора, не зная, что они означают.

Три дня назад к нему домой пришел незнакомый мужчина, представившийся Николаем. Он назвал Мухину пароль, и передал приказ Директора посетить квартиру его знакомой Сони и проверить ее квартиранта.

– Что мы должны проверить? – несколько раз он спрашивал у Николая. – Я в ваших делах ничего не понимаю.

– Не понимаешь? Тогда помолчи немного, трещишь как сорока. У меня голова от твоей трескотни болит.

Квартирант Сони оказался дома и устроил им достойный «прием». Возвращаясь обратно, Мухин, радовался, что ему не перепало в адресе. Он повернулся к Николаю и поинтересовался его самочувствием. То, что произошло потом, он помнит плохо. Николай схватил его за грудки и, оторвав от земли, прижал к стене.

– Ты что, издеваешься надо мной, сволочь? Смеешься? Да я тебя сейчас по этой стене размажу!

– Ты что? Да я просто поинтересовался твоим самочувствием! Я не думал смеяться над тобой, а тем более издеваться.

Николай отпустил его.

– Это правда?

– Ты в этом сомневаешься? Я же видел, как он тебя по голове.

Лучше бы он этого не говорил: Николай взревел, как зверь и ударил кулаком-молотом в лицо Мухина. Очнулся тот уже у себя дома, от того, что кто-то приложил к его лбу холодную мокрую тряпку. Открыв глаза, он увидел склонившегося над ним Николая.

–Извини, музыкант, не рассчитал, – произнес он. – Теперь ты уж сам себя лечи, а я пойду, нужно доложить Директору, что майор чист.

Мухин хотел ему что-то сказать, но у него ничего не получилось: разбитые в кровь губы плохо слушались.

* * *

Мухин припудрил разбитое лицо и, убедившись, что огромный синяк под правом глазом стал не столь заметным, собрался выйти на улицу. Вчера вечером ему позвонил Николай и предупредил о предстоящей встрече со связным. Она была назначена на десять часов утра в Сокольниках.

Он надел зимнее пальто и долго стоял перед вешалкой, выбирая, что ему надеть – шапку или свою привычную черную шляпу. Он подошел к окну и, отодвинув в сторону занавеску, посмотрел на улицу: судя по спешившим по улице прохожим, там было довольно холодно. Он надел шапку и, насвистывая мелодию «Мурки», вышел из подъезда. Подняв каракулевый воротник пальто, он поспешил к станции метро. Из соседнего подъезда вышел молодой человек и неторопливо направился вслед за ним. Мухин шел спокойно, не проверяясь и не оглядываясь. За всем этим наблюдал Сорокин, находясь в своей служебной машине.

«А может, мы ошиблись, приняв его за связника? – подумал он. – Уж больно спокоен».

Борис Анатольевич сразу узнал связного. Ему уже не раз приходилось встречаться с этим человеком, и сейчас они даже не стали обмениваться паролями, а просто поздоровались.

– Вот возьмите, – произнес связной и протянул Мухину небольшую коробку из-под обуви. – Передадите Соне. Это для ее квартиранта. Будьте осторожны, в коробке детонаторы.

– Это очень опасно?

– Убить не убьет, но руку покалечить может.

При слове рука Мухина передернуло. Он моментально представил взрыв, ампутацию пальцев или кисти руки. Для музыканта потеря пальцев была равносильна смерти.

– На словах никакого послания не будет?