Записки рыболова-любителя. Часть 7. Путинские времена. Том 7.1. Первый срок

Он не отвечал. Лекарств у него не было (две конфетки только потом выпали из заднего кармана и ключи). Мне стало ясно, что он умирает. Взор остановился, потом глаза закрылись, пару раз всхрипнул, и голова поникла. Я начал энергично и резко давить ему обоими руками в нижнюю часть грудины, но безрезультатно. Никаких признаков жизни. Трое лыжников и я с трудом вытащили тяжеленное тело на лыжню, где я ещё попытался ритмично подавить ему грудь, но было видно, что это конец. Лицо уже начало синеть. Связали его лыжи, положили на них хозяина, лыжные палки привязали к креплениям и поволокли скорбный груз вчетвером к городу, что было отнюдь не просто – не по ровному же тянуть пришлось. Сашуля поехала на лыжах на кольцо 29-го автобуса и повторно вызвала там «Скорую», которая, как сказали, уже выехала. Мы встретили её, добравшись почти до самого кольца. Врач подтвердила смерть. Труп повезли в морг. А мы с мамой поехали всё же кататься, хотя настроение было, конечно, очень подавленное. Мама всё у меня спрашивала, как я себя чувствую, и повторяла, что лекарства (нитроглицерин) нужно всегда с собой иметь. Вечером позвонила Люба и рассказала, как они с Андрюшкой навестили Бургвицев в Сестрорецке и нашли их достаточно бодрыми, способными ещё к юмору. И, слава Богу!

Ну, а мы болеем за Лену, и желаем ей удачи. Целуем. Папа, мама.

664. Март. Кто против Путина, тот враг народа. Предисловие к книге Намгаладзе

М а р т 2 0 0 0 г.

Моё письмо Мите от 2 марта 2000 г.

Здравствуйте, дорогие Митя и Лена!

…У нас мама приболела: головокружения по утрам и при наклонах, в воскресенье не пошли из-за этого на лыжах. Мама думает, что сосуды где-то зажало из-за остеохондроза, такое у неё было ещё в Калининграде, до переезда в Мурманск. Начала обследоваться, рентген сделала, анализы сдаёт.

А я открыл свою страничку в Интернете: [битая ссылка] http://a.namgaladze.tripod.com/index.htm, причём /index.htm можно не указывать. Страничка пока имеет исключительно пробный вид, я ею ещё не занимался, но займусь. Не знаю, правда, когда. Всё дела какие-то.

Хочу попробовать «Вагриусу» свои «Записки» предложить, они у меня уже все практически в электронном виде, так что в Интернет-то я их, по крайней мере, – частично, загружу. И хочется с фотоиллюстрациями, но это ж надо сколько сканировать! Придётся Галину Васильевну за денежки нанимать, а то она, говорит, втянулась уже с моими мемуарами подрабатывать, нет ли, говорит, ещё какой-нибудь такой работы?

У «Вагриуса» мне понравился плакат в Интернете: «Автор, а ты уверен, что хорошо написал свой роман?»

Олег Мартыненко в очередной раз намылился на Запад, с Англией ведёт переговоры. С одной стороны – желаю ему удачи, с другой – без него весьма трудновато будет. Васю бы Шлыкова зацепить к себе в подмастерья, весьма он мне нравится, да ещё на первом курсе парнишка объявился у программистов – Игорь Сотников, очень прилично физику знает, единственный ответчик на мои вопросы у меня на лекциях. Аспиранты же мои – Лена, Вера, Люда и Андрей ползут еле-еле, преподавание у них много времени и сил отнимает. А Роман разбрасывается во все стороны, очень увлекающийся (до сумбурности) товарищ.

Вчера забавная сценка была у меня на лекции. После перерыва несколько парней опоздали, я уже начал, а они сунулись было в дверь. Я им брякнул:

– Занято!

И они поняли. Дверь закрыли, пошли гулять. Я предупреждал, что опоздавших пускать не буду.

На этом всё пока. Целуем. Папа, мама.

6 марта 2000 года я сподобился, наконец, отправить наглое письмо в «Вагриус» с предложением своих «Записок»…

«Сочинение было начато в 1980-м году и писалось «в стол» – для потомства в узком смысле. Ранняя антисоветская и анти-атеистическая ориентация автора исключали возможность его опубликования на родине, а Западу это было бы интересно, как мне кажется, лишь с политической точки зрения, да и не имел я тогда связей с Западом, будучи «невыездным» учёным, тесно связанным с разработками для ВПК.

В эпоху ранней «горбачёвской гласности» я был слишком увлечён борьбой за демократию и своей научной работой, не забывая при этом о «Записках», но не успевая их обрабатывать или хотя бы переводить из рукописной формы (где только не приходилось их писать!) в машинописную.

Но вот грянула компьютеризация, и я перевёл «Записки» в электронную форму. Нет проблем с редактированием и пересылкой, можно связываться с издательствами, в крайнем случае, издать самому. Но последнее, конечно, именно в крайнем случае, поскольку позволить себе оставить свою научную и педагогическую деятельность я пока не могу.

Объём моего труда велик – более 20 мегабайт в ворд-доковском формате или около трёх тысяч страниц машинописного текста, 650 глав размером от одной до десяти страниц каждая (а я ещё собираюсь проиллюстрировать эпопею фотографиями), и не всё в нем, разумеется, равноценно. Но уверен, что на качественный томик в серии «Мой ХХ-й век» найдётся, что отобрать. А, может, и не на один, извините за нескромность.

Так что – «Давайте сотрудничать!»

Да, а насчёт Вашего вопроса: «Автор, а ты уверен, что хорошо написал свой роман?»

Прекрасный вопрос. Вот только у меня не роман. А чёрт знает что. Жена говорит – куча какая-то. Автобиография. Известного учёного, между прочим (среди физиков околоземного космического пространства-то уж точно). Документальная проза. Мемуары. Дневники. Письма. Изложение в строго хронологическом порядке. Но написано неплохо. А временами очень даже хорошо.

Прошу прощения за перебор в размере «обоснования» (Вами рекомендована одна страничка).

С надеждой заинтересовать Вас и наилучшими пожеланиями,

Искренне Ваш А. Намгаладзе».

Моё письмо Мите от 7 марта 2000 г.

…У нас снегу небывалое количество навалило. У гаража никаких следов моих прошлых откапываний. Лыжные трассы тоже все замело. Но солнышко светит всё чаще.

Мама ходит на уколы и процедуры противоостеохондрозные, бюллетенит, чинит мне штаны.

Вася Шлыков получил очень доброжелательную рецензию на свою работу из Института физики атмосферы РАН и приглашение на очередные Чтения памяти Вернадского в Москву, а также в Обнинск на «Шаг в будущее».

Молодец, сыночка, что приглашение Ирине сделал.

Маму, конечно, засунем со временем на страничку, и не только её.

На этом пока всё. Целуем. Папа, мама.

Моё письмо Мите от 13 марта 2000 г.

Здравствуйте, дорогие Митя и Лена!

…У нас снега валят беспрерывно, каждый день бегаю к гаражу откапывать подход к нему. Занимаюсь этим с удовольствием, хотя ездить не собираюсь. Аккумулятор стоит дома, а дороги не успевают чистить, особенно у нас на Северном проезде.

У нас с мамой появился увлекательный вид зрелища: наблюдать из окна, как машины пытаются выбраться на проезд из нашего двора от почты (или в противоположном направлении). Мало того, что всё снегом завалено, ещё откуда-то с горы вода течёт горячая, жуткие колдобины образовались, полные воды, там машины и застревают, а мы наблюдаем за разными способами преодоления этого препятствия, а также последующего скользкого подъёмчика. Изучаем, как надо действовать в таких ситуациях.

Мама что-то не поправляется, хотя ходит на уколы и ультразвук. Любая нагрузка приводит к головокружениям. На лыжах поэтому и из-за метелей не ходим.

В телевизор смотреть противно, сплошная Чечня, трупы, руины. Кто против Путина – тот враг народа. Артём Боровик погиб. Все рыдают и готовятся избрать Путина, которого только Новодворская нашла мужество назвать уголовным преступником. Заодно и народу всему русскому от неё досталось за кретинизм.

Я готовлюсь к Апатитскому семинару ежегодному, в четверг два доклада там должен делать. А завтра и в среду очередные лекции у программистов и аспирантов.

На этом пока всё. Целуем. Папа, мама.

Письмо Володи Опекунова от 10 февраля 2000 г.

(получено 14 марта)

г. Осиповичи

Здравствуйте, дорогие Александр Андреевич и Александра Николаевна!

Я был в Могилёве, когда, Александр Андреевич, Вы звонили и сообщили Рае, что моё письмо получили. Так что я буду потихоньку ждать ответа. Жизнь тем временем идёт, и происходят ещё некоторые события.

Ваш первый звонок так сильно на меня подействовал, что я воспрял духом и написал письмо американскому послу в Белоруссии с предложением рассмотреть мой сценарий. А на Раю это повлияло таким образом, что она на следующий день пришла домой и принесла мне записку, что с 29 февраля в Минске во Дворце Искусств будет проходить книжная выставка с участием ведущих российских издательств. Одновременно и рассказала о фирмах, которые я упоминаю в письме своему брату…

Не знаю – печалиться или радоваться, но оказалось, что мой сценарий пригоден для экранизации, мало того, по нему уже поставили фильм. Конечно, в урезанном варианте, с изменениями, но ведь даже и при монтаже уже снятого фильма продолжаются изменения. Алексей Герман говорил, что он сам дописывал сценарии, уже утверждённые, во время съёмок.

Гораздо неприятнее то, что теперь я буду бояться показывать свой роман. Года два тому назад я изучил Закон Республики Беларусь об авторских и смежных правах и даже пытался вписаться в Государственный реестр литературных произведений, но оказалось, что Госком по авторским правам за два года не смог даже завести этот реестр. Задержка была за несколькими министерствами, в частности, Минфином, который никак не мог утвердить прейскурант цен за регистрацию, мало того, не был согласован сам принцип платы: за что платить, что будет единицей измерения литературного произведения: роман или его страница, песня или её строка?

От всего этого можно взбеситься. Я уверен, что за всю историю Белоруссии ещё не было ни одного процесса по нарушению авторских прав, нет никакого опыта, нет обобщённой судебной практики, порядка рассмотрения дел, порядка проведения экспертизы, назначения экспертов и т. д. В любой из этих вопросов влезешь и увидишь, что он не проработан. Грубо говоря, кранты. То же бесправие, как и во всём другом. Никакая подстраховка, никакие меры не спасут от хищения твоей интеллектуальной собственности. Проблема может быть решена только так, как она решалась всегда. Кто-то достаточно авторитетный подводит меня к руководителю журнала, издательства, знакомит с ним, и я передаю руководителю лично свой труд. Посредник выступает гарантом. Я слышал о таких людях. После войны по Москве болтался какой-то пьяница, который был вхож ко всем, который и обеспечивал издание, прохождение пьес и их постановку (журнал «Новый Мир», 1998 год, Анатолий Ким). Брал не много. У этого пьяницы не было никаких должностей, и он нигде не работал. Просто жил и всем помогал.