Записки рыболова-любителя. Часть 7. Путинские времена. Том 7.1. Первый срок

Вот такие думы меня сейчас одолевают.

Александр Андреевич, мне случайно попалась заметка о гибели крейсера «Новороссийск» с упоминанием Вашей фамилии (Володя приложил вырезку из газеты «НЛО», №3 (50), март 1998 года, в которой среди прочего было написано, что «Вскоре после гибели „Новороссийска“ слетели со своих постов начальник разведки Черноморского флота генерал-майор Намгаладзе и начальник ОВРа (Охраны водного района) контр-адмирал Галицкий. А вот командир отряда итальянских боевых пловцов князь Боргезе в начале ноября 1955 года получил орден. За что?»). Мне это показалось интересным. Я помню, Вы говорили о своём отце, как о военном моряке-гидрографе. Не был ли он до этого упомянутым в статье начальником разведки? А, может быть, это был Ваш дед? Или всего лишь однофамилец? Если Вам не будет трудно, сообщите мне об этом в следующем письме.

Я вдохновлён Вашим вниманием и надеюсь, что у нас состоится переписка. А, может быть, проблемы, в которые я попадаю, будут интересны и для Вас. Когда-нибудь я надеюсь прочитать Ваши воспоминания. А, может быть, они уже изданы?

В письма брату я закладываю всё, что мне интересно, всякие случаи и услышанные где-то истории. Это мой литературный материал, который может быть использован в дальнейшем. Надеюсь, что жизненные истории будут интересны Александре Николаевне. Я помню её историю о кочерге: «Вчера видела кочергу, очень дёшево, но так и не купила. Зачем мне кочерга?» А наши павлиньи перья ещё живы.

Желаю Вам крепкого здоровья и успехов.

До свидания. Володя Опекунов.

Заявление о проведении журналистского расследования в «Вечерний Минск» я забрал обратно. Вчера ходил по киоскам видеокассет и искал «свой» фильм. В одном месте, где торговали пиратскими копиями, один молодой человек говорил мне, что он этот фильм уже видел в кассете, но у него «что-то не в порядке с авторскими правами». Я уже заготовил письмо Президенту Лукашенко, но намерен запустить его только после просмотра фильма.

К этому письму Володя приложил своё письмо брату.

Письмо Володи Опекунова от 4.02.2000 г.

г. Минск

На «Край земли» в Аргентину

Опекунову Винеру Васильевичу

Здравствуй, Веня!

Получили твоё письмо с новогодними поздравлениями, были очень рады. Письмо очень содержательное и наполнено романтикой, если бы я такое письмо получил в 12-летнем возрасте, был бы очень счастливым человеком. Читали вслух, Андрей в это время держал в сознании задачу о трёх разлетающихся электрических зарядах, а Санька держал в руках только что приобретённые каратистские боевые перчатки, намереваясь по окончании чтения письма вручить мне в руки лапы и немного потренироваться со мной в отработке прямых и боковых ударов руками, локтями и ногами. Приходится держать все эти удары.

Я не стал их упрекать в том, что они не пришли в восторг от письма, но Андрей заметил моё разочарование в их реакции. Поговорили о том, что любовь к морям не может быть культом в Белоруссии, не имеющей выхода к морю. Хотя это не совсем верно. В былые времена каждый четвёртый моряк в Калининграде был белорусом, а Калининград считался морскими воротами Белоруссии.

Как бы то ни было, но я рад за тебя и желаю тебе отметить в приятном кругу моряков и журналистов 50-летие твоей морской службы. Бог даст, а пока тебе на него в смысле твоего здоровья обижаться не приходится, отметишь и другие даты. Я собираюсь детям рассказать историю твоего первого рассказа в «Маяке» «Смелый человек», кажется, за 1956 год. В 1971 году я нашёл его в подшивке газет в областной библиотеке. Желаю тебе также закончить книгу об УЭЛе. Имея деньги, можно издать её, а потом продавать самому потихоньку на пляже, с автографами.

Дошло до того, что на Всероссийских философских конгрессах (в Питере и Свердловске) философы становились в фойе в ряд и торговали своими книгами, это считается хорошим делом. Об этом я прочитал в Вестнике Российского философского общества, которыми меня снабжает мой бывший преподаватель и учитель по жизни Виктор Фёдорович Овчинников. Недавно я получил от него письмо, в котором он сообщает, что приготовил для меня только что изданную в издательстве «Янтарный сказ» свою книгу о творческих личностях в 350 страниц.

Виктор Фёдорович в течение многих лет был (и является сейчас) Председателем областной организации философов, т.е. главным философом анклава. В свои 75 лет полон замыслов, конечно, я им восхищаюсь. Ему посвящена глава в моём романе (Прощание славян), но он так и не собрался прочитать хотя бы её. Но жена его была довольна и говорила мне, что изображён он очень правдоподобно. В связи с этим, Веня, прошу тебя, прочитай мой роман. Экземпляр, который находится у тебя, можно дать почитать ещё кому-нибудь.

Один из экземпляров долгое время находился в семье моего старого знакомого, весьма уважаемого мною человека, физика-профессора, зам. директора по науке Полярного института, о котором я тебе писал в связи с твоими экспедициями к Новой Земле. Так вот, недавно он позвонил мне и похвалил моё сочинение, добрался всё-таки до него и был приятно удивлён. Я догадался пригласить к телефону Раю, чтобы она услышала это.

Надо сказать, что это подействовало, на днях она принесла мне записку с сообщением, что с 20 февраля в Минске в Палаце Мастацтва будет происходить большая выставка книгопроизводителей. Будут две фирмы, контролируемые чеченцами: «АСТ» и «ЭКСМО». Якобы платят сейчас авторам только чеченцы, все остальные жульничают и обманывают как могут авторов и всех, кто с ними связывается. У чеченцев денег хватает. Как-то по телевидению выступал один из работников генеральной прокуратуры, рассказывал, что во времена фальшивых авизо чеченцы вывезли из России четверть наличных денег и сумму в четверть годового бюджета. Денег было так много, что почти без ущерба для такого дела чеченцы щедро платили директорам банков, кассирам, охране, милиции, прокуратуре и всем, кому только можно было платить. Особенно радовались в Москве, так как им заплатили больше всех.

Рая читала кое-что из написанного мною, помогала мне делать копии, в частности, копии моего сценария, с февраля я приезжаю из командировки в Могилёв и Рая сообщает мне, что вчера по Белорусскому телевидению прошла премьера фильма по моему сценарию «Рейнджер из атомной зоны».

Мой сценарий называется «Опасная зона». Действие фильма происходит в Чернобыльской зоне Белоруссии. Международная американо-белорусская экспедиция смело вступает в бой с бандой мародёров и побеждает. Торжествует добро. Перед началом фильма режиссер В. Никифоров с глубоким сожалением сообщил, что автор сценария, некто Черных, не дожил до счастливого дня выхода его фильма на телеэкран.

Я сам фильм не смотрел, но Рая не поленилась, достала сценарий и смотрела в него во время показа фильма. С одной стороны, я был обрадован как бы случившимся неявным признанием моих талантов, с другой стороны, глубоко возмущён. От «Беларусьфильма» у меня есть письма с их отказами, один экземпляр сценария лежит на «Телефильме», третий – в Москве у Никиты Михалкова, у меня есть извещение его секретарши Фёдоровой. Вряд ли идею украл Михалков и передал её на «Беларусьфильм». Остаются негодяи из сценарного отдела, которые сделали копию с моего сочинения, а авторский экземпляр вернули мне.

Вести судебную тяжбу мне не под силу…

Надо хотя бы фильм посмотреть, Рая говорила, что фильм очень плохой. Нет связи между эпизодами, но стрельбы много. А чтобы обозначить научную экспедицию один из героев говорит другому: «А это научная экспедиция». Саньке фильм понравился, особенно стрельба из автомата Калашникова. Я писал сценарий в расчёте на совместную постановку с американцами, которые тогда во всю работали на «Беларусьфильме», поэтому накрутил там всего много: моральные и политические проблемы, наше прошлое, отношения человека и государства, место учёного в мире и в наших странах, причины преступности и т. д. Ничего, кроме стрельбы, в фильме нет, а Чернобыльская зона притянута за уши, всё это могло происходить в обычном лесу.

Я надеюсь, что у этой истории будет продолжение, не пришлось бы только раскаиваться в содеянном. Как-то грустно устроена наша жизнь. Если у тебя есть красивая жена, её кто-то уводит, если есть дом, его приходится отдавать другим, если есть деньги, тебя обязательно кто-то обворует, если ты написал сценарий, то кто-то поставит по нему фильм. Сейчас все могут говорить на мертвеца, что это он украл идею, а мы не при чём. А находящаяся в трауре жена и дети могут подойти и плюнуть мне в лицо, за оскорбление памяти порядочнейшего человека, выдающегося деятеля культуры.

Ты читал несколько глав моего романа и обратил внимание на то, что путаются три Василия. Я тогда тебе объяснял, что это мистический элемент, материализации моего ангела-хранителя Васьки Палаткина. Один из вариантов названия моего романа, от которого я потом отказался: «Мой суровый ангел-хранитель». Он беспощадно расправляется с людьми, которые доставляли мне неприятности. Я возмущён им, но он не слушается меня и производит своё страшное дело, даже после своей смерти (глава: Лилькина гибель. Вечно живой.) Интересно, что события со сценарием укладываются в мистическую линию. Как только Черных взялся за мой сценарий, он подписал себе смертный приговор, Васька Палаткин с ним незамедлительно расправился, сейчас получается, что мертвый хватается за живого, пытается отнять у него авторство, а, может быть, уже отнял. Такие вот у меня личные дела…

3 января собирались в Переславском, мама большей части своего времени лежит у себя в комнате, думает думы. Похудела. Сапрыкин также шутит, что благодаря ненависти к нему она и живёт. На эти слова мама говорит ему: «Не дождёшься, сколько хочу, столько и буду жить». Всем её очень жаль. При её в общем-то ясном уме можно было бы ещё неплохо чувствовать себя, заполнить жизнь чем-нибудь неспешным, несрочным, не переживать за других и не влезать в их отношения. Самое время служить Богу.

Я как-то читал, что молодость – это средство, чтобы обеспечить себе старость. И в том случае, чтобы было чем заниматься, иметь дело по душе. Я восхищаюсь философом Виктором Фёдоровичем ещё и тем, что он настолько спланировал свою жизнь, что у него не остаётся ни минуты свободной, чтобы предаваться пессимизму. Он взял на вооружение тезис писателя Александра Грина: «Если я не буду писать, я умру». Это круче, чем знаменитое «ни дня без строчки». Если бы мать умела читать и писать, она могла бы оставить свои мемуары. Память у неё великолепная. Она помнит жизненные истории сотен людей, живших рядом с ней…

Вот такая обстановка на сегодняшний день. Пишу так плотно и без абзацев, чтобы поменьше тратить бумагу. В конверт весом до 20 граммов помещаются как раз два листа формата А4, так что отведённую мне для этого письма бумагу я заполнил максимально. Желаю тебе крепкого здоровья и успехов. А чтобы письмо не пропало окончательно, если ты не получишь его в Аргентине, я отправлю к твоему приходу копию в Калининград…

В январе мой старший сын Илюша ездил на какую-то еврейскую конференцию под Москву, позвонил мне, и я на полчаса подскочил к поезду. Передал ему пирожков и пару бутылок пива, немного поговорили. Он после университета преподаёт в еврейской школе, участвует в их мероприятиях. Его знают. Как-то он говорил, что еврейский консул в беседе с ним заметил, что евреи не расисты, и если ты не еврей, но хочешь им быть, этого достаточно. Это, якобы, не кровь, а состояние души. В связи с этим вспоминается Мая Ефимовна, которая почти до самой своей смерти была убеждена, что она еврейка. И как горько она была разочарована. Это по рассказу Галины Тадеушевны.

Из троих детей у меня один еврей и два белоруса. Первые классы Андрея пришлись на расцвет белорусского самосознания, который можно назвать и национализмом. В учебниках писали о том, как москали мордовали и гноили бедных и потому несчастных белорусов. Но были и у них герои, которые выступали против грозного русского царя и москалей. Белорусы ведут свою историю прямо из Великого княжества литовского. Я очень благодарен нашему президенту, что он прекратил эту глупость, но семена ненависти к России уже посеяны.

…По Белоруссии ходят благотворительные личности из разных стран и поддерживают подрастающие таланты. Потом они перепродают их всяким организациям и те их эксплуатируют. Мозги тем самым от нас утекают.

У Галиной подруги сын учился в Художественной академии, занимал первые места во всяких конкурсах, но потом вступил в конфликт на почве свободы творчества с закостеневшей профессурой. Нарисовал голую девушку, которую целует в пупок парень. За что его и выгнали. Но он тут же был принят в художественный институт в Австрии, в Вене, и за несколько лет был признан гением.

Потом он впал в депрессию и друзья посоветовали ему отправиться наёмником в Боснию, заработать денег и получить острые опущения, которые должны встряхнуть его как творческую личность. Вражеский снайпер отстрелил ему там левое яйцо. У них там снайперы забавляются таким способом, а у нас в Чечне ставят «чеченский крест» – правая нога и левая рука или наоборот, а потом – в голову. Теперь этот талант полностью разбит и после операции в Москве, когда были потрачены все заработанные в Боснии деньги, он лежит дома и живёт за счёт матери.

Пока мы сидели за столом, Санька сидел за компьютером, на экране которого была выставлена обнажённая девушка. Список игр располагался на её бедрах. Санька три часа безвылазно просидел, а я не догадался попросить Колю сменить картинку.

Санька подрастает и начинает комплексовать, стыдится за меня, когда я громко или даже тихо разговариваю в автобусе, сам стал очень чопорным, но детское время от времени в нём прорывается. Мы шли с ним с курсов английского языка через наш скверик. А там есть два люка в помещения для обслуживания теплотрассы. Там иногда ночуют бомжи. В мороз оттуда идёт пар. Я подошёл к люку: «Санёк, нет ли у тебя с собой петарды, сейчас бы рванули прямо в колодце».

Он оживился, стал шарить по карманам, а потом увидел, что старая супружеская пара на прогулке наблюдает за нами и смутился. Ему показалось, что это я виноват в этой глупости и стал мной возмущаться. Андрей же часто ведёт речи о том, сколько бед принесла Россия несчастной Белоруссии или рассуждает на другие темы, подобные этой по своей глупости. Но надо терпеть, криком делу не поможешь. Тихо и спокойно я пытаюсь повлиять на него.

У Богомоловых мы бываем не чаще одного раза в год, но эти встречи очень содержательны и интересны. Случилось так, что я недавно прочитал «Пошехонскую старину», а Галя «Историю одного города» Салтыкова-Щедрина. Поговорили об этом. Какой умный человек этот Щедрин! Дослужился до вице-губернатора в Твери. Раньше он мне казался язвительным сатириком, а теперь – очень добрым и мягким человеком.

На этом ещё раз желаю тебе успехов и счастливого возвращения в Калининград, до свидания.

Володя.

Моё письмо Мите от 20 марта 2000 г.

Здравствуйте, дорогие Митя и Лена!

Спешу успокоить: приглашение Ирина получила, мы с ней разговаривали вчера по телефону. Просили её раздобыть пособия по математике для Лены и отвезти вам. А мы нашли дома книжку в зелёной мягкой обложке «Задачи по математике (алгебра)» (пособие для поступающих в МГУ), и я отправил её вам в пятницу бандеролью. Не знаю, сколько будет идти, но от Опекунова из Минска письма идут месяц.

Во втором своём письме он рассказывает, как у него украли сценарий и по нему поставили фильм, сейчас он в процессе изучения возможностей защитить свои авторские права, но не очень-то они видны, эти возможности в Белоруссии.

Из новостей приятная – получил поддержку от РФФИ на очередные пару лет. Калининградцам ничего не дали, они в глубоком убеждении, что это мафия там всем заправляет, дают только своим. Значит, я для мафии свой. И ладно. Но подозреваю, что они проекты хреновато пишут, и публикаций у них мало, а заявляют сразу несколько проектов.

Мама сегодня с утра отправилась на консультацию к невропатологу. Чувствует она себя немного получше, но не в норме. В субботу, правда, мы с ней нормально покатались на лыжах, а вчера она осилила стирку. Я же и вчера пытался сходить на лыжах, но сбежал из-за сильнейшего ветра, который задувает и сегодня при плюсовой температуре.

Оплатил по факсу клубный взнос в Ла Косте, получил по е-мэйлу от них подтверждение. Удобно стало. Помнишь, как с Анной Шилиной мучились?

В четверг ездили с Романом на директорской пэгэишной «Волге» в Апатиты на очередной ежегодный Апатитский семинар «Физика авроральных явлений», где я делал два доклада, а заодно и отпредседательствовал на заседании. Роман, как это с ним часто бывает, обнаружил ошибку в наших расчётах в самый последний момент, что, впрочем, сказалось лишь на одном графике, за который пришлось извиняться. А в целом, нормально были восприняты наши результаты (включая Васины). В Апатитах я пообщался с Игорем Максимовичем Подгорным, за слишком откровенные разговоры с которым в 1969-м году я был (предположительно) отлучён от ПГИ. Он активно трудится в науке, несмотря на свои уже за семьдесят.

Вот такие пока новости. Целуем. Папа, мама.