Пламенеющие храмы

– Я всё понял, господин Якоб! Всё будет выполнено.

– И вот еще что. Ты, я знаю, большой любитель книг. Слыхал ли что-нибудь о «Наставлении в христианской вере»? Не знаю, где издана, но по слухам первый тираж разошёлся в Париже. Как бы мне на неё взглянуть.

– На французском? Нет, не припомню. А на латыни это звучит как … Постойте-ка!

Люсьен стащил с крыши кареты один из множества сундуков и, изрядно покопавшись в его внутренностях, извлек на свет небольшую, карманного размера книгу в серой простенькой обложке.

– Извольте, господин Якоб!

Леммель нетерпеливо выхватил её из рук Люсьена. На желтой странице титульного листа было вытеснено новым шрифтом-антиквой

CHRISTIA

пае religionis institutio, totam fere pietatis fumma, quic

quid est in doctrina falutis cognitu neceffarium, complectens omnibus pietatis studiosis lectu dignissimum opus, ac recens editum

IOANNE CALVINO

Глава 5

Июль 1536 г.

г. Женева, Швейцарский союз

Горы, вокруг одни лишь горы. Гигантские скальные глыбы, беспорядочно нагромождённые друг на друга. Исполинские каменные волны, на заре мироздания поднятые из недр Земли вселенским ураганом, столкнувшиеся между собой и единомоментно застывшие в немом безмолвии. Недвижно упирающиеся своими заснеженными изломами в редкие облака. Покрытые зеленью лесов у подножия и слепящие друг друга солнечным светом, отраженного хрусталём ледяных пиков. Дивные громады, потрясающие своей красотой и подавляющие собой любую иную гордыню.

Глядя в небольшое оконце почтовой кареты, Жан не переставал восхищаться красотами открывающихся пейзажей. Даже усталость, накопившаяся за долгие дни и недели его вынужденного путешествия, не смогли помешать ему наслаждаться картинами природы этих мест. Выросший и все свои годы проживший среди французских равнин, он никогда не видывал подобных мест и теперь с любопытством разглядывал их. Обычно строгий и весьма сдержанный, сейчас он не скрывал своего удивления и восхищения.

Почтовая карета, в которой Жан ехал пассажиром, звонко стучала колёсами по каменистой дороге, местами почти тропе, и нещадно скрипела кожаными рессорами, переваливаясь через ухабы. Дорога змеёй то поднималась вверх по зеленому склону, то, перевалив через очередной гребень, также спускалась вниз, частенько подходя почти к самому краю обрыва. Ощущение высоты и возможность легко сорваться в бездну неизбежно повергали в ужас неопытного путешественника. Однако возница был мастером своего дела, он ловко управлял лошадьми на этих каменистых кручах, где-то пуская их в рысь, а где-то сдерживая что есть силы. Доброго малого, уроженца здешних мест подобная скачка ничуть не утомляла, а скорее наоборот веселила. Он то задорно напевал себе какой-то мотив, то зычно покрикивал на лошадей, причем одно от другого порой трудно было отличить. Карету при этом постоянно трясло и раскачивало и для неискушённого седока подобная поездка могла превратиться в сущий ад. Однако Жан принимал неизбежность таких неприятностей, а потому по своему обыкновению не обращал на это внимания. Он уже провёл в дороге Бог знает сколько времени, пересёк Пиккардию, Шампань, Бургундию. Впереди его ждал Базель. В этом городке, за границами досягаемости гнева Парижа и Рима, Жан, укрывшись от волнений и тревог, надеялся закончить своё сочинение. Его он задумал в не столь далеком прошлом, колеся по южным провинциям, избегая преследований. Что же волновало его ум всё это время? Человек, Бог, Церковь, место и роль каждого из них в этой троице. Свои мысли об этом Жан оформил и даже смог издать в виде небольшой, всего шесть глав, книжечки с лаконичным названием «Наставление в христианской вере». С момента ее написания прошёл почитай уж год, а со дня выхода первого издания из-под станка Базельской печатной мастерской и того меньше. Однако каждый новый день с его событиями, переживаниями и раздумьями давал Жану пищу к новым размышлениями. В итоге под его пером рождались новые тезисы, которые обязательно должны были быть в этом «Наставлении» и без которых оно не имело созидательной силы. Поэтому Жан стремился сейчас подальше от ненужных волнений. В спокойном Базеле он надеялся разобрать

свои новые записи, которые он сделал в прежние дни, не спеша доработать и дополнить своё «Наставление». И обязательно вновь напечатать. Оно непременно должно увидеть мир, чтобы сделать его лучше.

Однако, путь из Нуайона в Базель оказался не простым. Прямая дорога через Лотарингию оказалась недоступна для проезда. Французский король и священноримский император затеяли там очередную войну. Ну что ж, Бог им судья. Дорога теперь лежала через города Женеву, Невшатель, Берн … Изрядный крюк, но ничего не поделаешь. Из-за неутолённого тщеславия двух великих монархов Жан оказался вынужден проделывать это незапланированное путешествие среди горных пейзажей.

Скрипя и раскачиваясь, карета взобралась на очередной перевал.

– А вот и Женева, мсье! – весело пробасил возница, старательно выговаривая слова. Очевидно, что французский не был его родным языком, – до темноты будем там, уж будьте уверены.

Жан высунулся в окно. И сразу же был ослеплён. Вдобавок к сиянию ледяных вершин где-то внизу невероятных размеров озеро, заполнившее собой низину межгорья, словно огромное зеркало разбрасывало вокруг по зеленым склонам ослепительные блики, отражая лучи уже сошедшего с зенита солнца. С трудом привыкнув к яркости этой фейерии, Жан сумел разглядеть там внизу, у берега этого чудного озера желтые черепичные крыши. Сами домики отсюда с высоты перевала казались настолько малы, что напоминали рассыпавшиеся по столу хлебные крошки. Среди желтых крыш слегка выделялась серая масса, увенчанная острым шпилем, очевидно городской кафедральный собор.

В Женеве Жан не рассчитывал хоть сколько-нибудь задерживаться. Только переночевать и утром снова в путь. Отсюда до Базеля ехать еще не один день. Нужно торопиться.

Карета подъехала к городу уже с началом сумерек. Однако возница направил её не в центр как обычно, а по окраине. Совсем скоро карета через широкие ворота въехала в какой-то Двор.

– Фух! Прибыли, мсье! Здесь наш перегрузочный плац. Сюда мы приезжаем, сдаём поклажу. Отсюда же каждое утро и разъезжаемся куда будет нужда. Коли думаете ехать дальше, потолкуйте с управляющим, он вас определит. А переночуете тут же в гостинице, вот она – возница махнул рукой в сторону добротного каменного дома.

– Благодарю вас, любезный! – устало вымолвил в ответ Жан, стаскивая с кареты свой небольшой дорожный сундук с нехитрыми пожитками. «Хорошо бы завтра же отправиться дальше. Жаль, не успею посмотреть на этот городок, ну да ладно» – подумалось ему. Из дверей дома, который по всему был и почтовой конторой, и трактиром, вышел невысокий круглый старичок, очевидно, управляющий. Он по-хозяйски оглядел прибывшую карету, потом стал о чём-то расспрашивать возницу. Разговаривали они на каком-то малопонятном, вероятно местном языке. Наконец, всё обстоятельно выяснив и отдав распоряжения, старичок обратился к Жану на сносном французском.

– Добро пожаловать, мсье! Я господин Вулиц, здешний управляющий Бернской курьерской компании. Если вы прибыли в Женеву надолго, то прошу вас остановиться в моей гостинице, здесь вы найдете все, что вам нужно.

– Благодарю вас. Но мне нужно добраться до Базеля и как можно скорее …

– В Базель? Хм. Завтра я отправляю почту в Лозанну. На ваше счастье в карете найдется для вас местечко. Из Лозанны вы сможете за пару дней добраться до Берна, а от него до Базеля пути не больше трех дней.

– Хорошо, будь по-вашему. А сейчас мне нужен хороший ужин и кровать. Надеюсь она не будет так же раскачиваться, как сейчас эта земля у меня под ногами.

Старичок, усмехнувшись, что-то выкрикнул на своем языке и сейчас же, появившись словно из ниоткуда, к ним подбежал какой-то юноша, как видно слуга. Выслушав распоряжения, он знаками пригласил Жана следовать за ним, а сам, взвалив на плечи жанов сундук, проворно засеменил к дверям гостиницы. Жан, едва выйдя из кареты и слегка размяв ноги, почувствовал, как жутко он устал. Всё тело налилось свинцовой тяжестью, а ноги сами непроизвольно пружинили, словно под ними сейчас был зыбкий, раскачивающийся пол кареты, а не твердая земля. Да, путешествие в карете по горным перевалам это вовсе не вечерний моцион по цветочным аллеям. Жан, не глядя по сторонам и понурив голову, утомлённо побрел вслед за слугой. На входе в гостиницу он едва не столкнулся с каким-то человеком.

– Прошу прощения, мсье! – Жан извинился, силясь разглядеть в вечерних сумерках, кто же едва не сбил его с ног. Тот тоже от неожиданности остановился.

– Жан?! Это ты, Жан? – воскликнул вдруг он.

Его голос показался Жану уж слишком знакомым. Неужели …

– Луи! Ты ли это? Но откуда ты взялся? – в свою очередь удивился Жан. Перед ним стоял Луи дю Тиллье, тот самый ан-гулемский священник, приютивший Жана в своем доме, когда тот скрывался от преследований, а после ставший ему добрым товарищем. Разглядев наконец друг друга, друзья крепко обнялись.

– Вот уж не ожидал тебя здесь увидеть, Луи! Как ты здесь оказался? Только не говори, что намеренно приехал сюда, чтобы встретить меня!

– Ещё чего! Вообще-то я пришел к Вулицу осведомиться нет ли для меня писем, кои я ожидаю из Франции. Сегодня как раз должна прибыть карета с почтой.

– Так значит твои письма должны быть в тех сундуках, что норовили придавить меня, пока я трясся в этой самой карете как замерзший таракан в бутылке.

Друзья, рассмеявшись, вошли в двери гостиницы.

– Извини, Луи, я немного устал с дороги. Мне нужно умыться и прийти в себя. Я пока поднимусь в комнату, что обещал мне Вулиц, приведу себя в порядок. А ты подожди меня внизу. Надеюсь, ты не слишком занят, чтобы отказаться от ужина? Я угощаю.

– Подожди, Жан. Давай пойдем ко мне. В городе я снимаю комнату. Остановишься на первое время у меня, потом подыщешь себе приличное жильё. Я так понимаю, ты появился здесь неспроста и останешься надолго.

– Благодарю за приглашение, Луи, но увы. Конечная точка моего пути ещё далека отсюда. Завтра на рассвете я должен ехать дальше. Но сегодня у нас в запасе целый вечер. Давай-ка вместе поужинаем и поговорим. Уверен, тебе есть что рассказать, да и мне тоже. За столько дней пути мне так не хватало доброго собеседника. Прошу, не отказывай мне в этом.

Луи не рассчитывал на такой поворот и потому обескураженно сник.

– Будь по твоему, Жан. Хотя, признаться, мне жаль, что ты так скоро намерен уехать. Я и друзья мои полагали, что ты намеренно приехал сюда, чтобы помочь и поддержать нас словом и делом. У нас тут такое происходит…

– И что же, позволь спросить?

– Охотно расскажу. Ты сказал, что нуждаешься в собеседниках? Значит будешь не против, если я приглашу некоторых моих здешних друзей. Они тоже евангелики. Думаю, тебе будет интересно с ними поговорить. Так что приготовься к диспута-ции!

– Как скажешь! А ты пока займи стол у очага, да прикажи принести вина на всех. Я скоро.

Взбудораженный нежданной встречей и предстоящим её продолжением, Жан бодро поднялся по лестнице к назначенной ему комнате, тем более что слуга с сундуком давно ждал у её дверей.

Спустя время, освежившись и переодевшись, Жан вышел из своей комнаты наверху. Внизу было оживленно и весело, как наверное в любом другом трактире под конец дня. Было видно, что местные горожане и проезжие постояльцы по обычаю собирались здесь за столами, чтобы в своей компании за сытным ужином и чарой вина поговорить без спешки о том о сём и каждый о своём. Впрочем, и разговоры, хотя и на разных языках, везде, будь это трактир в Париже, Нераке, Ну-айоне или вот в Женеве, крутились вокруг одного и того же. Предстоящие свадьбы, крестины, похороны. Опасения за урожай, странности погоды, захромавшая лошадь. Дрязги между соседями и склоки среди родни. Скабрёзные сплетни из жизни господ. Цены, налоги, долги и нехватка для всего этого денег. Правда, в последнее время ко всему этому добавилась еще одна тема, которая не оставляла равнодушными не только завсегдатаев дешевых таверн и трактиров, но и посетителей куда более приличных мест.

Среди шумных компаний Жан приметил и своего недавнего возницу. Он с довольным видом и с кружкой в руке сидел за столом со своими приятелями, такими же добрыми малыми, по всему видно коллегами по цеху, и что-то громко рассказывал. Время от времени в трактире то тут, то там слышался хохот, где-то затягивали песни, кто-то требовал ещё вина. Среди всей этой суеты Жан наконец отыскал глазами Луи. Тот, верный уговору, занял стол рядом с очагом. Потирая руки в предвкушении хорошего вечера Жан, спустился к столу.

– Ну наконец-то! -произнес он, устраиваясь поближе к печи, – я жутко продрог, пока тащился по этим горным перевалам, и оголодал как волк. Ты уже что-то заказал?