Наперекор времени. Часть 2

– У меня как раз не сигареты.

Сашка вынул из кармана пиджака кисет с махоркой, достал аккуратно сложенную газету и начал готовиться к процессу скручивания самокрутки. Он, выезжая в последнее время ежедневно на Чарыш, всегда брал с собой табак, газетную бумагу и спички. Газету (цена 3–5 коп.) всегда приносил Игнат Степанович – прочитанная она тоже находила применение, её хватало на курево и Карелину, и его племяннику. Табак в селе все покупали у Прохора Матвеева, который выращивал его, сушил и готовил. И табак у него был отменным. Спички покупались в сельской лавке. Чаще всего это были спички «Первой паровой спичечной фабрики И. И. Сапожникова с сыновьями». Один коробок спичек стоил 1 копейку. Но это была не самая мелкая разменная монета. Были ещё и такие монеты, как «пол копейки» (в обиходе назывались «деньга»), а также «? копейки» («полушка»). Монета стоимостью в пол копейки ходила и в советское время, и Большаков это знал. Он знал и то, что даже в 1961-м году перед деноминационной денежной реформой Монетный двор начал пробный выпуск обновлённой монеты в ? копейки (до настоящего времени сохранилось не более 10 штук этих медных денежных знаков данного номинала). Но, после изготовления таких пробников стало понятно, что в массовое производство их запускать не стоит – слишком велика оказалась себестоимость изготовления этой единицы денежных средств. Поэтому проблемные цены было решено округлить, а монету в ? копейки вывести из обращения.

За процессом подготовки незнакомца к куреву уже с любопытством наблюдал Димка. А когда Александр прикурил, смачно затянулся и выпустил кольцами дым, он удивлённо протянул:

– Ничего себе! Ну, вы даёте! Махорка, наверное, крепкая. А-а, это, вероятно, из той же оперы – подготовка к ярмарке. Чтобы даже в мелочах всё было натурально.

– Вот именно. Может и вам скрутить козью ножку? Только это не махорка, а табак. Попробуете табачок. Он душистый и ароматный. Вот только, вы правы, довольно ядрёный, – повторил Сашка слово когда-то услышанное от Игната Степановича.

«Козьей ножкой», кроме ножа, действительно называли ещё и папиросы-самокрутки, которые загнутые Г-образно, внешне немного напоминали козью ногу. Но именно папиросы, а не обычные самокрутки. Давно уже творческая народная мысль достигла совершенства в «самокруточной» области, в результате чего и появилась истинно российская модификация самокрутки – «козья ножка». Изготовление «козьей ножки» – это было совершенно особое искусство. Из кусочка газеты – для настоящего мастера этого дела он мог быть произвольной формы – получалось уникальное изделие, состоящее из 5-и деталей: мундштука, цевья, сустава, казённой части и заглушки. По конструкции оно было очень похоже на курительную трубку. Но «Козью ножку» обычно «заправляли» именно махоркой.

При этом многие полагают, что махорка – это просто низший сорт табака. Но это глубокое заблуждение! Это самостоятельное растение, близкий родственник табака, но, все же, не тот привычный табак, который выращивают как сырье для сигарет. Родословную он ведёт от дикого табака, произраставшего в Южной Америке. Там его и обнаружили в начале XVI-го века европейские мореплаватели. В отличие, к примеру, от картошки, махорка первоначально попала в Россию, и лишь столетие спустя распространилась в Восточной и Центральной Европе. С тех пор чуть ли не до середины ХХ-го века махорка успешно конкурировала с табаком. На вкус и на запах всё-таки она несколько иная. Потому и не правы те, кто полагает, что махорка заменяла собой табак для людей бедных. Ничуть не бывало – для разнообразия её курили и нюхали представители всех слоёв населения. И если дамы с удовольствием понюхивали махорочку, а господа набивали ею трубки, то мужики и крутили знаменитые «козьи ножки».

Кроме ножа и папиросы-самокрутки существовало ещё 2 вида «козьей ножки»: инструмент с крючкообразной рабочей частью и массивной ручкой, применявшийся для удаления зубов и их корней, а также разновидность циркуля, у которого нет пишущей части, а есть зажим для использования карандаша (ручки, пера). Такая «козья ножка» существенно уступает обычному циркулю по точности, но зато позволяет рисовать окружности не только карандашом, но и любым другим пишущим прибором (в том числе кистью, фломастером).

– Нет-нет, – с улыбкой отказался от предложения незнакомца приготовить и ему самокрутку Фёдоров. – Я такой табак не потяну. К нему привыкнуть нужно.

– Это точно.

Сашка спустя время закончил курение, слюной погасил окурок, бросил его себе под ноги и хорошо растёр сапогом. За время курения он продумал свои дальнейшие действия. А потому Большаков уже своим привычным голосом обратился к Фёдорову:

– Ладно, хватит болтать и бездельничать. Время не терпит. Так что, давай Дима, иди и зови Володю и остальных ребят!

Димка от неожиданности подскочил словно ужаленный.

– Ты кто такой! – завопил он. – Откуда ты меня знаешь, да и Володю тоже?!

– Да мы с тобой давно знакомы, – Сашка сбросил картуз и обратил своё лицо к Дмитрию.

– Сашка!! Вот это да! Нет, ну, ты же просто идиот! Мы тебя здесь ищем-ищем, а ты поднарядился на ярмарке публику развлекать! Деньжат решил срубить?! Так предупреждать же нужно. Тебе не кажется, что это подло по отношению к ребятам?

– Я когда-нибудь был подлецом, а, Дима? Мы можешь меня в этом упрекнуть? Не всё так просто, Дмитрий.

– А что не так просто?

– Ты иди, зови ребят. Я потом уже всем расскажу, чтобы не повторяться.

– Ну да, это понятно. А что я им скажу? Зачем я их зову?

– Скажи, что на лавочке сидит какой-то парень или мужик, который что-то знает о пропавшем Сашке, то бишь обо мне. Только молчок! – и он жестом прикрыл губы указательным пальцем.

– О, так годится. И очень даже годится! Ты меня разыграл, так пусть же и они клюнут на ту же приманку.

И буквально минут через минут 7-10 Александр увидел спешащих к лавочке своих давних приятелей. Фёдоров плёлся позади всех, очевидно решив понаблюдать со стороны за действом знакомства ребят с «чужаком». Сашка продолжал сидеть на лавочке, стараясь не особо поднимать голову. Володя же вместе с Геннадием, Сергеем и Михаилом обступили его. Димка стоял немного в стороне.

– Добрый день! – поздоровался с незнакомцем Измайлов. Именно он, как это повелось, взял бразды правления в свои руки. – Вы хотите что-то рассказать о нашем пропавшем друге? Вы видели его?

– И вам не хворать! – ответил Большаков. – Да, я видел его.

– И где вы его видели – на реке или в селе?

– И там, и там.

– Как это?

– Ну, сначала я увидел его на реке, а позже – уже в селе.

– Вы с ним познакомились?

– Нет. Просто видел его.

– А это точно он? Откуда вы тогда знаете, что это наш пропавший друг?

– Ну, я так понял. Потому что он меня ещё там, на реке спрашивал о том, попадёт ли он в село, если пойдёт тропинкой вдоль берега. Значит, он не местный. Кто же это тогда, если не он…

– А он не хромал, не ранен, не просил помощи?

– Ничего такого. На вид вполне здоровый мужик.

– А как он выглядел, во что был одет?

– Как выглядел?… Да обыкновенный парень – выше среднего роста, крепко сложенный, тёмноволосый, но не совсем чёрный волос… – начал описывать себя Сашка. – Одет он был всего лишь в плавки, а на руке у него был какой-то синтетический браслет, или что-то типа того.

– А не часы, случайно?

– Ну, часов я не видел. Хотя могли быть и они, если только он повернул их вовнутрь, – Генка и Сергей при этих словах утвердительно покивали головой.

– Хорошо, принято. А в селе где вы его видели?

– На улице, не так уж далеко отсюда.

– И когда – вчера или сегодня.

– Вчера точно видел, ближе к вечеру. Да по-моему и сегодня тоже.

– А почему по-моему, а не точно?

– Ну, мне так показалось. Я когда в село входил, то вроде бы он вдалеке пересёк мне дорогу.

– А как вы его издали узнали? Он что, по-прежнему в плавках был?

– Нет, ну, что вы. Уже нормально одетый.

– Хм, интересно, где же он одежду раздобыл. Его вещи у нас, а денег у него нет. Странно…

– А как именно он был одет? – задал вопрос уже Сергей Марченко.

– Да примерно так же, как и я.