Звёздная пыль

– Понравилось?

– Понравилось… Мне бы так!

Я собрал саксофон и сыграл несколько джазовых тем. За всё время игры Рустам сидел, не шелохнувшись, и слушал меня с неподдельным интересом.

– Это джаз? – спросил он меня, когда я закончил играть.

– Джаз, – ответил я. – Как ты узнал?

– Я догадался. У нас такую музыку нигде не продают.

– Как это, не продают?

– Ну, кассеты.

– А… да их, наверно, нигде не продают. Может быть, только в специальных магазинах.

– А ты, говорят, хороший музыкант.

– Кто тебе сказал?

– Султан говорил дяде.

– А он не говорил, случайно, зачем меня сюда привезли?

– Нет, не говорил. А, правда, научишь?– продолжил он без всякой логической последовательности.

– Научу. Если есть желание.

Он осторожно взял саксофон в руки, повертел, разглядывая, потом дунул в него, издав гусиный выкрик, и так же осторожно положил его на крышку футляра.

– А сколько он стоит?

– Тот, кто покупал его, сказал, что три тысячи долларов.

– Ого! И «калаш» стоит столько же.

– А что бы ты купил, если бы у тебя был выбор: саксофон или, как ты его называешь, «калаш»?

– Не знаю. Наверное, саксофон.

Я посмотрел на Рустама. Обыкновенный мальчишка. Невысокого роста, щупленький, коротко остриженный, с живыми карими глазами. Хорошо говорит по-русски, почти без акцента. Я слышал о том, что в Чечне среди молодёжи бродят экстремистские настроения, а здесь я видел простого сельского паренька, который собрался учиться в университете и которого совершенно не интересует политика. И если ему и нужен «калаш», то только для того, чтобы удовлетворить собственное честолюбие: «У нас почти во всех есть «калаши», – вспомнились мне его слова. Он с удовольствием пасёт коров и овец, помогая дяде, ест простую пищу, которую, большей частью готовит сам.

Я ничего не могу сказать об остальных членах всего этого сообщества, вернее о взрослой его части. Мне трудно судить об этих людях. Тем не менее, находясь здесь, я не чувствовал к себе никакой враждебности. Наоборот, они обращались со мной как с равным, и если бы не та таинственность, с которой я связывал своё появление здесь, то можно было бы предположить, что я нахожусь в гостях.

– За водой со мной сходишь? – услышал я голос Рустама. Задумавшись, я не сразу сообразил, что он обращается ко мне.

– Схожу. Это далеко?

– Нет, недалеко. Здесь рядом есть ручей.

– Я не к тому. Мне чем дальше, тем лучше. Засиделся я.

Рустам засмеялся:

– Я тоже долго не могу сидеть на одном месте.

Мы сходили с Рустамом за водой, потом он принялся чистить картошку. Я попросил у него нож, и мы с ним быстро начистили полведра, после чего он поставил на огонь большую кастрюлю для супа.

Ближе к вечеру приехал уже знакомый мне «бобик», за рулём которого был молодой горец из Итум-Кале. Его пассажиром оказался тот самый «небритый дядька», который ругался в Шатое с водителем. Они поздоровались с нами, «небритый» спросил что-то у Рустама на своём языке и оба скрылись в вагончике.

– Кто это? – спросил я Рустама.

– Который помоложе – это мой двоюродный брат Умалат, а тот второй, откуда-то приезжает, наверное, из Грозного. Я его не знаю, но вижу часто.

Чуть позже прибыли Султан и Магомед. К их лошадям были приторочены мешки, небольшие, но довольно увесистые. Их сразу же перегрузили в «бобик» и те, кто приехал на нём, сразу же укатили вниз.

Мне всё это показалось странным: и те мешки, которые они погрузили в машину и та поспешность, с которой они уехали.

– А чего это они не остались ужинать? – тихонько спросил я Рустама.

– Им надо дотемна спуститься в долину. Ты же видел, какая там дорога?

– А что это они увезли?

– Не знаю. Дядя говорил, что это соль для скота.

Султан с Магомедом умылись, поливая друг другу из ведра, и прошли в вагончик. Проходя мимо, Султан подмигнул мне:

– Не переживай, Саня, всё будет хорошо!

Потом похлопал меня по плечу и добавил:

– Тебя уже ждут. А сейчас пойдём ужинать.

– Где меня ждут? – спросил я его.

– Сейчас я тебе ничего не могу сказать. Скоро сам всё узнаешь.

После ужина Султан сказал, что мы уезжаем. Он о чём-то попросил Рустама, и тот подвёл ко мне своего коня, на котором ездил за овцами.

– Его зовут Маржан. Он смирный, – сказал он, – ты не бойся его.

– Почему Маржан? – спросил я Рустама.

– По-русски это будет Сапфир.

– А его как зовут? – я кивнул в сторону коня Султана.