Смертью храбрых

– Дома мало еды и нельзя стать богатым, а во Франции еды много и много богатых.

– Но вы, наверное, прибыли во Францию вместе со своими земляками?

– Нет, господин коммандан, из моей деревни был только я.

– Я имел в виду, что вы приплыли с другими чернокожими.

– Да, господин коммандан. Нас называли сложным словом… не помню. Там были только чернокожие, но у всех были французские флажки.

– Как же вы оказались в 701-м полку, Диарра?

– Когда мы приплыли, нас везли в другое место на… поезде. Мы ехали недолго, но из тепла попали в холод. То место называлось… Ипр, вроде бы. Там было очень холодно, смертельный туман «Газ» везде и ничего не было понятно. Многие из тех, с кем я ехал, погибли, а выживших отправили служить с белыми. Меня и еще троих чернокожих послали сюда.

Огюстен не сдержал грустный смешок – эти люди оказались чертовски далеко от дома притом, что, скорее всего, не очень понимали, за что именно они сражаются и умирают.

– Вы знаете, за что мы воевали, Диарра?

– Нет, господин коммандан. Я был очень удивлен, когда оказался на… фронте. Белые воевали с белыми. Я даже не сразу смог понять, кто из них француз, а кто бош. На листовке враги Франции выглядели как чудовища, а оказались такими же белыми, только говорили на другом языке.

– Вы знаете, что значит слово «бош»?

– Да, господин коммандан, это название белых, с которыми мы воевали.

– Не совсем так, Диарра. Это не настоящее их имя. На самом деле их зовут «германцы», а «бош», это прозвище.

Диарра кивнул. Огюстен испытывал определенную симпатию к этому здоровяку, поэтому решил попытаться объяснить ему смысл прошедшей Войны:

– На вашей Родине бывают войны, Диарра?

– Да, господин коммандан, все время. Только не такие большие и страшные. Хотя, когда я был ребенком, была большая война с белыми, но она все равно была намного меньше этой.

– А за что ведутся войны на вашей Родине?

– За землю, за богатство, за скот. Еще чтобы показать свою храбрость.

«Не отнять, не прибавить…»

– Ну, мы тоже сражались за это, Диарра.

На лице рядового появилось недоуменное выражение:

– Разрешите спросить, господин коммандан?

– Да.

– Я много посмотрел землю, на которой живут белые – она не очень хороша. Много воды, но слишком холодно. Часто лежит… снег. Поля слишком маленькие для скота. Зачем воевать за такую землю, господин коммандан?

– Потому что мы на ней родились, Диарра.

– И все, господин коммандан?

– Да, и все.

Негр медленно кивнул, будто решив для себя давнее противоречие, а затем сказал:

– А капитан Марсо показывал нам листовку. На ней была изображена белая женщина с винтовкой в руках. Она была одета так, как белые женщины не одеваются. Капитан Марсо говорил, что мы воюем за нее, и я сильно удивился – неужели столько мужчин будут сражаться за всего одну женщину. Значит, капитан Марсо говорил неправду?

– Не совсем. Так белые видят свою Родину, Диарра. Мы смотрим на эту женщину и видим в ней нашу землю, наших матерей, жен и дочерей. Так видят почти все белые – боши, например, тоже изображают свою Родину женщиной. Капитан Марсо не врал вам.

– Эти женщины Богини для белых, господин коммандан? Я думал, что Бог белых это мужчина, который висит на странном дереве без ветвей.

– Да, их можно назвать Богинями. Богинями, которые вечно требуют жертвоприношений. На самом деле у белых много богов, Диарра, просто Мужчина, который висит на дереве – самый главный и самый сильный. Ему очень легко поклоняться и очень тяжело любить.

– Почему тяжело?

– Потому, что он не нуждается ни в любви, ни в жертвах. Он уже дал нам все что мог и теперь только смотрит за нами со своего дерева и горько плачет потому, что мы совсем не делаем то, чему он нас учил.

– Тогда зачем белые… поклоняются ему?

– Потому что мы благодарны ему. Он показал нам дорогу в Царство Небесное, но пройти по ней мы должны сами.

– И все белые верят, что на небе есть целая страна, господин коммандан?

– Не все, но очень многие. Дело в том, что эту страну нельзя увидеть, Диарра. Она находится не в самом небе, а в сердце человека.

– То есть, в сердцах белых находится целая страна?

– Не только белых, Диарра, в вашем сердце тоже есть Царство Небесное, как и в моем и в сердцах всех людей.

– И у бошей?

– Да, и у бошей тоже.

Лицо солдата было задумчиво. Наконец, он развел руками и сказал:

– Простите, господин коммандан, но я не все могу понять.

– Я тоже, Диарра.

Установилось молчание. Огюстен обратился к своей памяти – подобный разговор у него был лишь раз, еще до Войны. Луиза капризничала, не желая идти в церковь, и Лануа долго объяснял ей, зачем столько людей туда приходит.

– На той листовке рядом с женщиной, но ниже нее была нарисована голова старого белого мужчины. Он тоже Бог?

Вопрос Диарра вернул Огюстена к действительности. Он попытался представить, кто мог быть изображен рядом с Марианной.

– Этот мужчина носил белый галстук?

Видя непонимание на лице солдата, Огюстен попытался показать, как выглядит галстук-бабочка. В итоге он просто оторвал лист бумаги и сложил в форме бабочки.