Вспыльчивый-Обидчивый, Глухой и Забывчивый

– А что, – недоумевая спросил Петр Иваныч, – я должен делать по-твоему?

– Убрать это, поставить картошку и смотреть.

– На тебя смотреть?.. – несколько насмешливо и глупо сказал средний брат. Старший злобно фыркнул.

– Ой, Господи!.. А я вот тебя все-равно люблю, старый ты пень. А ты меня?

После этого он прочитал стихотворение:

Я вас любил: любовь еще, быть может,

В душе моей угасла не совсем;

Но пусть она вас больше не тревожит;

Я не хочу печалить вас ничем.

Проговорив четыре строчки очень выразительным тоном, средний брат замолчал. Он кажется ждал, что скажет на эту выходку старший брат.

Хотел бы я видеть его лицо сейчас! Но оно безмолвно скрывалось от меня за дверью.

Услышанное проявление чувственности из уст такого старого мужика было для меня поразительным. Я невольно заулыбался и повеселел.

Еким Иваныч ничего не отвечал.

– А тут у тебя чуб черт знает куда идет! – неожиданно сказал средний брат каким-то игривым голосом, видимо поправляя брату волосы.

– Та ну, полно тебе.

Старший брат говорил таким голосом, как будто находился в нерешительности: поддаться ли этому игривому настроению или продолжать быть серьезным.

– Ты в своей жизни кого-нибудь любил, кроме себя? – сказал средний брат так, что я нисколько не ожидал этот вопрос и съежившись думал, как бы я повел себя и как бы ответил.

– Та ну ладно тебе!

– Нет, ну ты ответь… Мне так нравятся вот эти твои волосы на затылке.

– Та ну ладно, что ты все время присматриваешься? Вон, лучше своими делами занимайся.

Но тот не прекращал. Петр Иваныч, почему-то, начал вести себя совсем неестественно и что более примечательно – неразумно. Я все больше слышал от него язвительные замечания на счет внешнего вида старшего брата: его чересчур длинной бороды, грязной робы и дырявых штанов у колен.

– Та ну ладно тебе, хватит уже! – возмущенно крякнул старший брат.

– Точно про тебя говорят: злые языки страшнее пистолетов… Яблочко будешь?

Я никак не мог сообразить поведение дяди Пети. То он веселый, потом зачем-то клевещет на брата вместо того, чтобы добиваться его расположения дальше; а потом, как будто только что не было неприятного разговора между ними, продолжает вести себя так просто и легкомысленно. «Видимо он забывает» – заключил я после сильнейшей умственной работы, от которой кроме головной боли и извращенных чувств, больше ничего не вынес.

Тут они на время замолчали. Слышались только короткие движения. Скорее всего средний брат кушал яблоко, а старший чем-то занимался.

Вдруг зазвенели банки, что-то хлопнуло об землю, и послышался голос старшего брата.

– Ты говоришь, что ее надо выбросить?

– Я такого не говорил.

– Что ты сказал?

– Я такого не говорил.

– Кто, ты? Как же не говорил, когда говорил.

– Я только сказал, что от рассола капуста пропадет и придется ее через несколько дней выбросить.

– Капуста хорошая, от если такая она будет, то отлично.

– Ну не знаю… Сколько делали на воде, все было хорошо. Так вдруг тебе стукнуло в голову все поменять! Ну что за мода?.. Я тебе еще раз говорю, она так быстро испортится и станет невкусная. Что ты тогда с ней будешь делать? Правильно, выбросишь. И что мы есть будем, я не знаю…

На все это длинное и хитрое рассуждение старший брат ответил таким простодушным голосом, что все слова дяди Пети показались мне преувеличенными и глупыми.

– Зачем драматизировать? Все будет хорошо.

Утолив свое любопытство и пролежав на кровати достаточное время, мне невыносимо захотелось двигаться. Но как это обыкновенно бывает после долгого сна, хочется еще без дела поваляться. Лень искусно приманивает своими уловками.

Я пролежал в кровати еще четверть часа.

Наконец, собравшись с силами, я встал, оделся, и дошел до стола с горем пополам.

В комнате было темно. Могло показаться, что ночь еще властвует над миром. Только пробивавшиеся лучики света сквозь ставни говорили обратное.

Вдруг дальняя дверь заскрипела. Я поднял голову и увидел старшего брата.

– Доброе утро, Сережа!

– Доброе утро, Еким Иваныч.

– Ну что, рассказывай, как спалось на новом месте? Как твоя нога? Кушать будешь? Мы как раз картошку с мясом отварили.

Как только я собрался отвечать на град вопросов, свалившихся на меня, в комнату пожаловал средний брат. Мы с ним поздоровались.

Все это время, пока он находился в комнате, на его лице красовалась счастливая улыбка ребенка. Я заметил даже, что его щеки покраснели.

– Спалось хорошо, Еким Иваныч. У вас какая-то волшебная кровать. Ложишься на нее и засыпаешь сразу.

– Ну так!

– Только после ночи моя нога немного выросла. Вот, посмотрите.

– Так-так, – задумчиво сказал он, осматривая мою ногу. – Ничего, жить будешь! Здесь болит?.. А здесь? Хорошо! Петя!.. Принеси хлопцу свою настойку для суставов, или как там она именуется?