Тайна скорбящего ангела

– Виталик, что им надо? Что они так уставилась, будто я им сто марок должен?

– Влюбилась, наверное, —спокойно сказал Виталий. —Вот что значит рожа у тебя братец славянская – немчура липнет на неё, как мухи на мёд.

– Мухи липнут – на говно…

Девчонки ежились от холода, но не скрывая интереса продолжали стрелять глазками в сторону Русакова и Демидова. Они были неудержимы в своем стремлении завязать связи, и добиваясь цели, хихикали, вводя офицерских сынков в краску.

Это был первый выход на «вражескую» территорию. Многое, что было привычно «старикам», для новеньких было еще в диковину.

Русаков в какой—то миг почувствовал себя не очень уютно. Юношеская бравада, которая еще вчера бурлила в его цветущем организме, сегодня сдулась.

Инициативу вяли на себя немки. Он сделали первый шаг к установлению контакта. Девушки стояли почти в самом конце очереди и все их действия в отношении славян, напоминало больше завладением стратегическим плацдармом, чем легкий флирт.

Парни, охмуренные иностранками, держались сколько могли и поддались на соблазн. Растаяв словно пломбир на солнце, Демидов предложил им место впереди себя.

– Ты Санчело, смотри, это же то что вам нужно. Телки в плане «трахен зе бите», очень слабы, – сказал Крюк подтрунивая. —Еще неизвестно с кем они еще раньше трахались. Может, они триппером больны…?

– Да ладно – ты гонишь, – сказал Русаков, испытав некую оторопь.

– Да ты знаешь, что фрицы специально заражают своих фрау, чтобы они потом русских заражали? Солдат или офицер больной триппером, не может выполнять служебный долг, отсюда и крах боеспособности войск, – сказал опять Крюков, и засмеялся, считая, что удачно пошутил.

Русаков осмыслил что сказал Олег, и ухмыльнувшись, ответил:

– Ты Крюков, наверное, идиот! Это же надо такую хрень придумать…

Крюков и Фиделя засмеялись так, что очередь обернулась на этот смех.

Русаков от такого внимания почувствовал себя очень неуютно, и было видно, как он смутился, краснея как помидор.

Немки, наблюдая за русскими, почувствовали, что стали яблоком раздора между парнями, и пошептавшись, решили сгладить нарастающий конфликт. Было странно, но они, приняв сторону Русакова, перешли к решительным действиям. Одна из девушек на ломанном русском спросила:

– Извините, я хотеть у вас кауфен цвай сигарет.

Русаков растеряно обернулся. По его глазам было видно, что он немного напуган. Весь взор он обратил к русской компании, которая стояла рядом, наблюдая за тем как новенький справится с трудностями перевода. Ему как никогда нужна была поддержка. Русаков абсолютно не знал, что делать. Ведь это было впервые. Гражданка другого государства, обратилась к нему и застала Русакова врасплох.

– Эй, пацаны, чего ей надо? Что она хочет? Кто—ни будь, говорит по —немецки, —спросил он, но ребята видя его панику дружно засмеялись.

– Она просит у тебя сигареты, —сказал Крюк хихикая.

Русаков достал пару сигарет, и протянул девушке. Немка кокетливо улыбнулась, и протянула ему две монеты по двадцать пфеннигов. Сделав реверанс, она по —немецки сказала:

– Большое спасибо!

Несколько секунд, Русаков стоял в полном недоумении, до тех пор, пока его одноклассник Фиделя с которым он сидел за одной партой не сказал:

– Что стоишь, бери бабки —это тебе за сигареты.

В ту секунду Русаков подумал, что ему плюнули в душу. Он резко отдернул руку, и демонстративно отвернулся.

– Не, ты понял! Видал, что творят! Я им сигареты, а они мне деньги. Я удивляюсь с них!

– Привыкай, это тебе не русские. Тут у них такая крохоборская культура. Они только недавно стали на путь социализма. Не привыкли еще…

– Какая на хрен культура!? Крохоборы! Нация скупердяев и жмотов! Как все тут запущено – мама моя дорогая, – сказал Русаков.

И он обиделся. Искренне так обиделся, как обиделся бы любой русский, которому за сигарету вернули бы деньги.

Немки не могли в ту минуту ничего понять. Поведение русского парня было для них каким-то неестественным, и требовало более пристального изучения.

– Немчура хренова! Как они могли подумать, что я русский мужик, возьму их пфенниги, за какие—то сигареты!

Немки опешили, и не скрывая озабоченности, обратились к Крюкову, который сносно владел немецким.

– Я слышала, ты говоришь по-немецки, -спросила одна из девушек.

– Да, в пределах школьной программы, – ответил Крюк.

– Я хотела спросить, почему ваш камрад, так возмущается. Ему что мало денег?

– Нет! Все нормально, – ответил по – немецки Крюк.– В русской культуре нет понятия, как платить за сигарету. Мы считаем это подарком!

– Подарком, – спросила немка, делая круглые глаза от удивления.

– Да! Подарком, но ни как не товаром.

Девушка отошла Олега и вновь направилась к Русакову, который уже не находил себе места от подобного внимания.

– Пацаны, что она от меня хочет? Что ей надо!? – начал паниковать Русаков.

Деньги Русаков и на этот раз принципиально не взял, чем моментально расположил к себе обоих немок. Взглянув в серо—голубые глаза, он почувствовал, что нет в мире такой обиды, на которую бы он мог простить это сероглазой девчонки. Чтобы не развивать конфликт дальше, он улыбнулся, и, взяв в свои руки ладонь немки, загнул ей пальцы, пряча монету в её кулачке:

– Алес!

Прикосновение русского словно ударило её током. Словно божественная искра проскочила между ними. Девушка не смогла противостоять такой нежности. Мгновенно в её животе вспорхнули бабочки а «стрела Купидона» впилась со всего маха в девичье сердце. Миллионы воздушных шариков, устремились в верх.

Яркий пунцовый румянец вспыхнул на лице, и девушка зажав монету, как что-то самое дорогое, вернулась к подруге.

– Во тебе повезло Санчело! А девка-то в тебя влюбилась! Видал, как зарделась как светофор. Не теряйся! Станешь после школы бюргером. Будешь ходить в кожаных шортах и пиво пить с буквурстами, – подколол его Фиделя.

В те былые времена, каждый военнослужащий, каждый член семьи, который прибывал в Германскую Демократическую Республику, инструктировался сотрудниками особого отдела. Автограф в книге такого инструктажа, как бы закреплял подобные договоренности,

которые регламентировал поведение в иностранном государстве. Не понаслышке Русаков знал о возможных провокациях со стороны западных спецслужб.

«Вот они происки западногерманской агентуры», —подумал Русаков, считая, что его уже вербуют.

– Ты Русаков дебил! Что ты Союз позоришь. Телки на тебя глаз положили – понравился ты им. Пользуйся этим —ты де носитель славянской культуры.

Все страшилки, которые он услышал за последние дни, вертелись в его голове, придавая его образу растерянность.