Тайна скорбящего ангела

В этот миг в комнату вошел денщик. В его руках был закрытый белоснежной салфеткой поднос. Он подошел к столу и сняв салфетку обнажил содержимое.

– Все готово, господин майор. —Хорошего вам аппетита…

– Вали на кухню, и готовь полковнику горячую воду и чистое полотенце.

Солдат по привычке щелкнув каблуками, ушел исполнять распоряжение. Майор потянулся, встал с кровати, и, подойдя к столу, налил рубиновое вино в два хрустальных фужера. Подняв бокал, он сказал:

– За нашу с тобой Генрих встречу!

Полковник взял в руки второй фужер и нежно втянув в себя запах вина слегка его пригубил.

– М – м – м —какой великолепный вкус! Напомнил мне поездку в Бургундию. За твое здоровье Вальтер! Прозет!

– Прозет, —ответил майор. Не вкушая напитка, как это делал барон, Вальтер влил в себя все до самой капли.

Офицеры выпили, и закусив сыром, продолжили начатую еще на улице беседу. Майор непринужденным движением руки открыл полированную крышку коробки из красного дерева с латунными замками. В одно мгновение, комната наполнилась ароматом кубинского табака. Запустив в коробку руку, он достал две сигары, и подал полковнику.

– Закуривай старина! Клянусь Богом в Берлине ты таких сигар не найдешь даже с агентом по имперскому импорту. Это очень дорогие сигары.

Полковник благоговейно втянул в себя запах первосортного кубинского табака, и, обрезав кончик сигары маленькой гильотинкой, которая лежала на столе. Чиркнув зажигалкой, барон несколько раз втянул в дым рот, раскуривая таким образом, сигару. Когда красный огонек дружно подхватил весь срез табака, он втянул в рот густой, благоухающий дым и, блаженно прикрыл глаза.

– Прекрасно! Я Вальтер, не перестаю тебе удивляться. Как здесь в этой глуши находить такие удивительные вещи, которые даже в Париже невозможно ни купить, ни достать?

– Эх, старина, как бы не мои старые запасы, то пришлось бы нам с тобой довольствоваться турецким табаком и сигаретами, а не первоклассными сигарами. Некоторые русские господин барон, тоже любили пожить некоторое время в роскоши. Поэтому достать в России что—то из жизни августейших особ совсем не проблематично.

Полковник с неподдельным удовольствием курил сигару, и расхаживая по комнате, рассматривал через окна улицу.

– Господин полковник, —обратился денщик по старшинству, как предписывал устав вермахта.—Разрешите доложить? Ваша вода готова. Вам подавать кофе, или же вначале желаете освежиться?

– Неси сюда таз, —сказал майор. —Не пристало высокому гостю мыться на вонючей кухне.

Солдат исчез и через минуту появился с тазом и кувшином воды.

Полковник скинул подтяжки и обнажил свой спортивный торс, который украшали несколько боевых шрамов, которые он получил в самом начале войны.

– Ты Генрих, словно рыцарь весь в шрамах, и в хорошей форме, —сказал, майор, остановив свой взгляд на атлетическом рельефе гостя.

– Я Вальтер, офицер управления «Абвера», а не жирный боров —квартирьер из службы тылового обеспечения, —сказал барон. —Разведка это камрад, такое место, где складки ума не дружат со складками жировых отложений на теле.

Солдат взял кувшин и стал поливать гостя теплой водой. Барон тер себя шелковой сеткой как мочалкой и фыркал от удовольствия. Раза два он намыливал свой торс, стараясь смыть себя остатки запаха пота. Закончив утренний туалет, барон вытерся махровым полотенцем

и открыв свой саквояж, достал из него чистую белоснежную сорочку.

– Прикажи Вальтер, своему денщику постирать мою рубашку, —сказал полковник, заправляя белье в галифе.—Она так пропиталась потом, что от меня воняет, словно от альпийского горного козла.

– Ты слышал Мартин, господин барон попросил тебя постирать его сорочку?

– Так точно, господин майор, будет исполнено, —сказал солдат, и схватив рубашку, вынес её в ванную комнату.

– Ну, вот и всё, осталось побриться, и можно идти на доклад в генералу, —сказал барон, раскладывая на столе перед зеркалом бритвенные принадлежности из походного несессера. Кисточкой для бритья он густо намылил лицо ароматным французским мылом, и выдержав небольшую паузу, чтобы щетина приобрела необходимую мягкость и эластичность, приступил к процедуре.

Опасная бритва фирмы «Solingen» скользила по намыленной коже, нежно и начисто удаляя трехдневную щетину.

– Генрих, а давай я тебя побрею, —сказал майор, пуская струйкой сигарный дым. —Я умею то делать не хуже берлинского цирюльника…

– Я тебе не верю, —пробубнил гость. —Ты Вальтер, вдруг захочешь мне перерезать горло, и я вынужден буду, словно овца подчиниться твоей воле, —сказал барон, отшучиваясь.

– А что это интересная мысль, —ответил майор.—Русские хорошо бы заплатили за такого жирного гуся как ты —Генрих. А твой портфель, явно бы стал для меня тем трамплином, который гарантировал бы сытую и богатую жизнь даже в плену у большевиков.

Полковник, завершив ритуал бритья, оросил гладкие лицо туалетной водой. Комната в одно мгновение наполнилась терпким мужским запахом официального поставщика парфюмерии Олимпиады 1936 года «Maurer & Wirtz». Запахом еще той мирной довоенной жизни, когда он будучи молодым лейтенантом, выпускником дрезденского пехотно —кавалерийского училища, прогуливался в новом мундире и в сверкающих хромовых сапогах по Альбертштрассе под ручку со своей будущей фрау Кариной.

– У тебя не дурной вкус Генрих, —сказал майор, вдыхая ноздрями знакомый ему аромат.

– Это еще из старых запасов, мой друг, —ответил барон.

– А из тех —когда жопа немецкого офицера кавалерии, воняла конским потом, —ехидно переспросил Вальтер.

– Не утрируй старина. Это запах берлинской олимпиады и того времени, когда мы за долгие годы версальского унижения, впервые ощутили себя настоящими немцами. Вспомни тот дух народа, который ликовал на трибунах Берлина, подчеркивая величие третьего рейха.

Майор разлил остатки вина по фужерам и поднял тост:

– Выпить хочу Генрих, чтобы эта кампания в России не закончилась для нас потерей величия третьего рейха. Порой у меня создается впечатление, что мы окрыленные успехом в Европе, влезли голой задницей к медведю в берлогу. У меня почему—то есть предчувствие, что пока этот медведь находится в зимней спячке. Но когда он проснется, то ни нам с тобой, ни всей Германии не поздоровится.

В этот момент в дверях снова показался денщик. Он стоял как подобает солдату вермахта по стойке смирно, и держал перед собой серебряный поднос, который, как и в предыдущий раз был прикрыт белоснежной салфеткой.

– Разрешите господин полковник, подать кофе, —сказал солдат, обращаясь к старшему по званию.

– Проходи Мартин, поставь кофейник на стол, и скройся с глаз долой, – сказал майор. —У нас с бароном конфиденциальная беседа.

Солдат вошел в комнату, поставил поднос с кофейником.

– Так вот я продолжу свою мысль, – вернулся к разговору Вальтер Шперрер. —Мне подсказывает внутренний голос, что мы Генрих, хлебнем здесь такого горя, что наши внуки если они когда—то будут, проклянут нас на тысячелетия вперед.

– Ты так считаешь?

– Да, это моя частная позиция, —сказал майор, разливая по чашкам кофе. Полковник надел китель, по привычке стряхнул с рукавов и лацканов пыль, застегнул все пуговицы, и только после этого, взяв двумя пальцами чашечку, сказал:

– Не только у тебя такое предчувствие. Я сам испытываю подобное —я знаком с одним майором из штаба ставки. Он довольно забавная личность в рядах «Абвера». Ты что—нибудь слышал об организации «Белая роза»?

– Генрих, я тебя умоляю! Это что бордель для педерастов?

– Нет, это подпольная антигитлеровская ячейка…

– Ты не видишь, что твориться на фронте? Еще не остыли подбитые танки Гота под Москвой, и не все матери немецких сыновей убитых большевиками получили похоронки, а фюрер уж планирует очередной крестовый поход на Юг. Естественно, что в рядах вермахта появится сотни таких «Белых роз», которые будут ждать возможности изменить мир. Поэтому вокруг нас и вьются эти парни из СС, наблюдая за этой возней со стороны. Полковник допил кофе, и поставив чашку на стол, сказал:

– У нас будет еще время поговорить. А сейчас я вынужден идти на встречу с командующим, чтобы снять груз своих обязанностей.

– Да, пора —генерал уже, наверное, выпил свой утренний кофе и съел как и мы яичницу с беконом. Через полчаса в штабе соберутся все офицеры армии, – сказал Вальтер.