Тайны служебные и личные, или Карибский синдром

– Выезжал в составе сборной группы из нескольких батарей. Все сделали в пределах нормативов, – с гордостью уточнил прапорщик. – И цель поразили точно по вешке, вот так, – он поднял вверх указательный палец и движением другой руки выразительно уложил его в кулак, и, если бы Авдеенко был в текущий момент в парадной форме, наверняка, на груди ярко бы засиял наградной знак за успешно выполненное учебно-боевое задание.

Перед логичным завершением программы выезда возвратом в часть заехали в город – настояли солдаты в поощрение за выполненную работу, ну как в рамках официального задания упустить такую редкую возможность хоть на несколько минут окунуться в обстановку, из которой каждый из них был вырван на долгие два года, и на время позабыть о построениях, муштре, уставах, наведении порядка в казарме, вокруг нее, на стартовой позиции и в закрепленном секторе возможной круговой обороны. Потягивая лимонад из горлышка бутылки, смотрели по сторонам у продуктового магазина, гурманно смакуя дуновения гражданской жизни, забыв о сложном международном положении, провожая долгим жарким взором каждую проходящую мимо девушку. Сержант Прохоров с чувством обнажая вырвавшуюся из-под запрета страсть шелестящим шепотом спросил лейтенанта:

– Как же вы тут живете?

– Да так и живу: утром на службу в дивизион, весь день там, вечером обратно в город, поужинал, а там и спать пора…

– Да я не об этом. Вон сколько девчонок красивых ходит. И я каждую хочу. Теперь пол-ночи, как монах, буду подавлять дьявольские соблазны, как из болота вылезать – чем больше борешься, тем больше вязнешь в мыслях и желаниях. А вы это видите каждый день, у вас такие чувства должны быть и возможности приятно провести время, – сержант не скрывал зависти атрибутам неказарменной жизни,– Вот на дембель уйду и сразу женюсь.

– А на ком жениться есть? Подруга ждет? – сержант из внутреннего кармана гимнастерки с достоинством извлек документы, среди которых оказалась фотография симпатичной девушки, которая позируя при съемке смотрела в камеру с каким-то вызовом.

– Желающие найдутся, – самоуверенно и в то же время с настороженностью ответил Прохоров.

– За время службы чувства поостыли?

– Нет, но повыбирать хочу. Может, и она уже не так чтобы любит. И я сомневаюсь, смогу ли с ней такой через десять или двадцать лет жить.

– Когда планируешь жениться все представляется в радужном свете, а вот совместная жизнь, это вот, требует более однородного окраса, – из позиции, с которой хорошо просматривались все действия солдат в магазине, и исключались закупки несанкционированных для потребления или ввоза на территорию части жидкостей, философски заметил Авдеенко, глубоко затягиваясь папиросным дымом. Заметив эти предосторожности прапорщика сержант Прохоров с ехидной интонацией отметил Коростелеву:

– Никто пузыри брать не будет. Ни к чему это, – и увидев сомнение в глазах лейтенанта, понизив голос, пояснил: – На поляне всегда раздобыть можно.

– На какой поляне? – изумился Коростелев.

– Есть места, – неопределенно ответил сержант, – где все накроют, продадут и купят.

После магазина зашли в фотоателье. Для сержанта и рядовых было важно, чтобы с ними снялись лейтенант и прапорщик, ведь в условиях батареи фотографирование было запрещено, а вся память о службе перемещается в дембельский альбом со снимками, сделанными при вот таких выездах в город. Это ведь удача сфотографироваться с лейтенантом и прапорщиком одновременно! Такая карточкам с командирами найдет почетное место в альбоме. Забрав выполненные заказы по квитанциям оставшихся в дивизионе сослуживцев, присели перед ателье. Служба шла медленно, но в такие моменты все были рады насладиться ее медлительностью.

– Ох, какая цыпа! Как с обложки «Советского экрана»! Лейтенант, вы ее не знаете? – обратил внимание Прохоров на красиво выступавшую по тротуару девушку в свободной белой блузе, в обтягивающих джинсах с ярким красным поясом и красными же туфлями. Коростелев сразу узнал Лену, случайную знакомую с вылазки на шашлыки и поездку на квартиру Княжнина. Смуглая стройная красавица изящно продвигалась по тротуару, прекрасно понимая, что привлекает к себе внимание и тем, что хороша собой, и тем, что со вкусом одета, и тем, как звонко цокают каблучки по асфальту. Виктор поднялся с лавки для приветствия со счастливой улыбкой, но девушка, скользнув нейтральным взглядом по группе военнослужащих в застиранной форме и пыльных сапогах, не показала никаких признаков радости незапланированной встрече – случайное совместное времяпровождение в патриархальном провинциальном Рубежанске еще не формировало повод публично выказывать существование связи между молодой женщиной и мужчиной, а уж тем более, со свидетелем связи – кто знает, что происходило в соседней комнате? Покачивая туго стянутым пучком волос Лена спокойным красивым шагом продефилировала мимо восторженных солдатских глаз, устремленных на нее. На лице Коростелева проявился оттенок разочарования отсутствием ответного сигнала от прошедшей мимо девушки, откровенный облом в присутствии также испытавших выброс гормонов подчиненных.

– Это вот дочка капитана Левко, – обронил прапорщик. – Жидковаты будете на что-то тут рассчитывать, – по интонации в голосе Авдеенко можно было понять, что ему известно многое о прошедшей мимо гордой девушке. Но расспрашивать при подчиненных Коростелев не решился, все еще испытывая конфуз от того, что его откровенно проигнорировали.

– А я бы попробовал, – настойчиво заметил Прохоров. – Нельзя сдаваться не попробовав.

Отследив взглядом, что Лена зашла в кафе-кондитерскую «Порубежье» и не вышла оттуда до той поры, когда он отправил машину с сослуживцами в часть, Виктор, поблагодарив небеса за то, что старшим машины назначен прапорщик, тут же переключился со служебной жизни в частную. Девушка с чашкой кофе сидела в пустом зале заведения и курила сигарету. На столе пачка «Союз-Аполлон», только что купленная вместе с кофе, дополняла картину – табак из американской Виргинии очень вписывался в общий облик уверенной в себе молодой женщины, выбирающей и умевшей выбрать нужное ей в жизни.

– А, лейтенант. Присаживайся! – запросто предложила она, привлекающе перекинув туго стянутый пучок волос через плечо, приветливая улыбка вспыхнула и тут же погасла в темных прищуренных глазах. В новых условиях при отсутствии свидетелей она демонстрировала готовность к контакту. Виктор поспешно заказал кофе и пирожное «Картошка» толстой работнице общепита, исполнявшей функции бармена, и расположился напротив Лены.

– Ну что сегодня вместо пробежки с солдатами вывез их в город? – с усмешкой спросила девушка, показывая, что запомнила рекомендацию Княжнина на своего сослуживца.

– Да нет, сделали тренировочный выезд на запасную позицию и перед возвратом в часть заехали сфотографироваться, – смущенно пояснил Виктор.

– Как интересно! – отреагировала Лена, равнодушным тоном показав, что подробности ей ни к чему.

– Я бы хотел увидеть Настю, как мне ее найти? – отбросив лишние реверансы, Виктор высказал причину, по которой он отследил маршрут Лены и пошел на контакт. Дрожащий голос выдал его волнение.

– О-о, запал? – девушка медленно затянулась, задержала у лица руку с зажатой между ухоженными пальцами сигаретой, и выпустила дым прямо в лицо собеседнику. – Может, и я на что гожусь?

В это время барменша окликнула Виктора, звякнув чайной ложкой по блюдцу с чашкой:

– Молодой человек, забирайте ваше кофе! – последовавшие действия по отходу от стола и возврату к нему позволили оставить без ответа заданный вопрос. Глотнув светлокоричневую жидкость со слабым запахом кофейных зерен, Виктор пояснил:

– У меня ни адреса, ни телефона…

Лена изучающе посмотрела на собеседника, помедлила с ответом, как бы взвешивая, что сказать, и наконец произнесла, смакуя каждое слово:

– Постоянство – хорошая черта. Сегодня она на работе. Но я ей передам, что ты хочешь пообщаться и завтра в полдень ты будешь ждать в этом же кафе.

– Где она работает? Я ее могу встретить… – Виктору стало немного неприятно от принятого за него решения по месту и времени встречи, и своим вопросом он давал понять, что он сам может свободно уладить вопросы личной жизни.

– У нее ночная смена, – резко оборвала его Лена и, сверкнув темными глазами, смягчив тон завистливо добавила: – Завтра. Везучая Настя: всегда берет то, что ей надо, и не промахивается. А то все примериваешься, присматриваешься – а шансов все меньше и меньше.

Как только Виктор занес ложку над пирожным, Лена грубо толкнула его руку:

– Никогда не бери эту гадость! Ты знаешь из чего ее делают? – Виктор изумленно смотрел на властно действовавшую девушку. – Из обрезков, крошек, неподнявшегося бисквита с добавлением комбижира и заменителя какао-порошка. У меня диплом технолога пищевой промышленности. – Наконец-то собеседница объяснила свою резкость, прервавшую перекус молодого мужчины на самом пике выделения желудочного сока. – Мне страшно смотреть, как кто-то кладет эту канцерогенную смесь в свой рот.

Коростелеву пирожное «Картошка» нравилось, но из уважения к дипломированной собеседнице и ее объяснению он положил ложку в блюдце рядом с комком, как она считала, канцерогенной смеси. Лена удовлетворенно качнула головой, и тут же загасив сигарету, мягко кончиком языка провела по губам, встала из-за стола:

– Дела, я побежала. Пока, корнет, – с привлекательной грацией во всей фигуре девушка процокала каблучками к выходу из кафе. Каждому фрукту необходимо время созреть. Не все сразу.

Растерянность мужчины в присутствии женщины безошибочно выдавала силу полученного гормонального удара. Слова прощания замерли на устах Виктора, а потом он быстро доел «Картошку», запив остатками слабого кофе под ироничным взглядом работницы кафе – в маленьком городке все друг друга знали и с наивным удовольствием наблюдали за событиями чужой жизни.

4

К полудню следующего дня Виктор уже в гражданской одежде – рубашка в клеточку, холщовые брюки и кроссовки – сидел в кафе, пил кофе, ел канцерогенную «Картошку», поглядывал на часы, посматривал за окно – Настя явно задерживалась. Если бы он ждал прихода Лены, то, как он понимал эту девушку, задержаться, чтобы парень дошел до кипения, было бы в порядке вещей, но все, чем ему запомнилась Настя – простота и искренность – не предполагало такого хода событий. Среди всплывающих в голове мыслей, появилась совсем неприятная: «А вдруг Лена просто подшутила над ним?» Ведь он поверил ей, предполагая наличие у девушек постоянной связи на основании их прибытия на пляж вместе с Лешей. Но у романтичного Княжнина в городе много знакомых, и они могли оказаться просто попутчицами на один день. А сейчас в отместку за его откровенный интерес к другой девушке где-нибудь из укромного места Лена наблюдает за ним и издевательски хихикает?! Виктор, погруженный в сомнения, крутил, мусолил, мял в руках алюминиевую чайную ложку, пока не заметил, что она начала гнуться, а толстая работница общепита уже переживала за сохранность социалистической собственности.

Накрутив себя мыслями о возможном розыгрыше со стороны Лены, Коростелев уже готовился покинуть кафе, как дверь распахнулась и в заведение вошла Настя, изящная в юбке-карандаш и футболке цвета слоновой кости. Во всем ее облике выступала сдерживаемая облегающей одеждой сексуальность, словно тело было условно прикрыто, демонстрируя все соблазнительные линии, выпуклости, словом, все, что создает броский формат с непреодолимой эротической привлекательностью. Виктор с трудом поднял глаза выше ключиц, выслушав объяснение девушки, что в воскресенье рейсовые автобусы и так редки, а тут еще он сломался на линии. Не отрывая глаз от Насти, он молчал, не находя нужных слов.

– Время обеда. Есть предложения? – вопрос вернул к жизни онемевшего лейтенанта. И тут до него дошло: девушка оделась, чтоб себя показать, а в скромном Рубежанске это означало «выйти в люди», а говоря проще, посетить ресторан. Денег должно хватить. Приглашение было принято благодарным лучистым взглядом. Лучшим рестораном города считался гостиничный, на центральной площади, где по вечерам работал вокально-инструментальный ансамбль, и собирался весь свет рубежанского общества. Неторопливый проход по центральной улице городка – зауженная настина юбка не позволяла делать широкие шаги – сопровождался внимательными взглядами всех прохожих и зевак вслед красивой молодой паре. Друг друга в Рубежанске все знали, новых лиц немного, все на виду, любые события любопытны. Даже если ты сам кого-то не запомнил, люди знали, где ты живешь, и отслеживали все контакты и перемещения.

В ресторане Настя поразила Виктора тем, что ее поприветствовали официантки как завсегдатайку. Получив ответ на дежурный вопрос сдержанного советского обслуживания «У нас сегодня битки и поджарка. Что заказывать будем?», официантки, в основном, жены офицеров и прапорщиков, отступив к входу на кухню бесцеремонно уставились на посетителей – в обеденное время ресторан пустовал, и быть любопытным никто не стеснялся. Одно дело бездушно носить еду и собирать деньги, и совсем другое – быть свидетелем проявлений свежего искреннего чувства, о котором мечтала каждая женщина. Смущенный таким вниманием, Виктор не помнил, что говорил, что уже сказал, что, поддерживая беседу, повторил. Настя, выказывая непринужденность и притягательность, держала все под контролем: подачу вина, сервировку приборов, вынос блюд, непринужденную беседу с Виктором, глазение на них обслуживающего персонала и прикрытое смущением влечение молодого человека к ней. Тема для обсуждения находилась всегда, обоим интересная. Никакого напряга ни в одном моменте. Настя выглядела на столько чудесно и притягательно, что удержаться от того, чтоб ее коснуться, не было никаких сил. Через некоторое время она, насладившись подрывом душевного здоровья работниц общепита, попросила счет, и когда Виктор рассчитался, удивила его прямым предложением, простодушно шепотом спросив:

– Продолжение у тебя на квартире? – удовлетворенно сверкнув глазами, Витя покраснел, на выходе из ресторана взял Настю за руку и повел к своему дому мимо тополей, выбеленных на метр от земли местным коммунхозом, таковы были стандарты красоты в Рубежанске. Редкие пешеходы с откровенным интересом разглядывали их, удовлетворяя понятный запрос на свежие впечатления. Шли, словно совершали променад – насколько позволял короткий шаг обтягиваемой юбкой ног, хотя чувства в нетерпении уже вставляли ключ в дверной замок съемной квартиры.

По нормам воинская часть должна была предоставить жилье всем офицерам, включая двухгодичников. После прибытия в дивизион им обеспечили по койко-месту в офицерском общежитии в комнате на троих или четверых, а по мере созревания понимания, что жить на казарменном положении при многочисленных позывах, свойственных молодому организму, совсем не с руки, начальник по тылу провел беседу с недавно прибывшим офицерским пополнением, в которой разъяснение граничило с понуждением, о том, что и кадровых военных в городе жильем не всех обеспечивают, пребывание в общежитии может растянуться на весь срок их службы, поэтому будет правильно, если они сами подыщут себе квартиры в частном секторе. При не очень богатом предложении Коростелев выбрал себе комнату в доме недалеко от центра Рубежанска, поблизости от места сбора офицеров при выезде на службу. Обставлена она была как попало: шкаф, стол, старенькая скрипучая кровать, но чистенькая, недавно побеленная, а главное – сразу у входа в дом, в стороне от холла и хозяйской спальни, с одним подслеповатым окном, выходящим на веранду. При знакомстве с квартирантом хозяйка, одинокая религиозная дама пенсионного возраста с одутловатым лицом, уставившись на вчерашнего студента, завела волынку о правилах проживания, первым из которых шло «соблюдение благопристойности», и уже вторым – своевременная оплата. Коростелев в беседе изобразил из себя кроткого жильца и легко прошел вступительный экзамен. Виктор знал, что по воскресеньям на общественных началах хозяйка была допоздна занята в церкви, поэтому визит Насти к квартиранту не должен был задеть хозяйкиного представления о благопристойности.

По-деловому осмотрев съемную холостяцкую комнату, которая всей обстановкой говорила, что жилец тут временно и корни не пускает – ни фотографий девушки, родителей, сестер-братьев, никаких следов допризывной жизни, никаких картинок для скрашивания унылой обстановки, никаких пометок в изголовье кровати в соответствии с похабной студенческой традицией об удачно завершенных случайных знакомствах, всех личных вещей на один чемодан – Настя не стала сдерживать рвущиеся у Виктора наружу чувства. Сошлись страстно, постепенно открывая больше и больше нежности друг к другу. В стратегии и тактике построения отношений между Виктором и Настей произошло волнующее событие, заставившее кровь сильнее стучать в жилах, вызвавшее взаимный восторг, изумление и желание остановить мгновение. Словами трудно передать возникшее ощущение радости, беззаботности и благодарности друг другу. Удовлетворенный и счастливый, прижимая к себе притихшую подругу, Виктор думал о случайном знакомстве с Настей, стремительно переросшем в привязанность, которую ему захотелось удержать и застраховать от влияния их окружения и соблазнов свободной жизни в Рубежанске. Он сказал то, что счел правильным в данный момент:

– Давай жить вместе. Оставайся со мной.

Реакция Насти показала, что партнеры в построении отношений, по меньшей мере, двигались на разных скоростях. Она отстранилась, одновременно подтягивая одеяло на себя, как бы восстанавливая между ним и собой дистанцию.

– И что, цветов и шоколада не будет? – молодой человек даже не осознал, о чем она спросила.

– Я понял, что ты дорога мне, и не хочу тебя ни с кем делить, не хочу тебя потерять.

Еще минуту назад у них все было синхронно и одновременно, и вот на глазах выявились несовпадения и различия. Объяснив свое предложение, Виктор почувствовал саднящее душу разочарование, потому что не получил ожидаемого ответа. Он почувствовал себя уязвленным. Настя тем временем выскользнула с кровати и принялась спешно, спиной к партнеру, одеваться. Ее одежда – на спинке стула, его – сброшена на пол. Не поворачиваясь к Виктору, застегивая юбочную молнию по линии бедра, она произнесла:

– Если ты это предлагаешь из банальных представлений об этикете и прочего устоявшегося ханжества о гусарской чести, то это ни к чему.