По Верхней Масловке без спешки

«Интересно – была ли у этой женщины в жизни страсть? Та самая, что любое прекрасное воспитание разносит в клочья?» (137-я стр.)

Удивительное открытие сделал главный герой романа Петя: если женщине выпадает в жизни страсть, женщина становится невоспитанной. Надо сказать, Петя, это случается только тогда, когда «прекрасного воспитания» не было, была лишь видимость. Хорошее воспитание любовной страсти никогда не было помехой и не подменялось ею, это по всему разные, а значит, не исключающие друг друга понятия.

«Можно уснуть, проснуться, умереть, наконец, – он, разумеется, поднимет голову и взглянет, но – издалека, со дна своего колодца». (140-я стр.)

Почему «издалека», раз «со дна колодца»? Наверное все-таки из глубины «своего колодца», поскольку дали у колодцев не бывает.

«В такси, помню, она меня замучила: как я должен войти, что сказать… и ни в коем случае не проговориться, что деньги от нее… Словом, коридоры мадридского двора…» (142-я стр.)

Фразеологизм «тайны мадридского двора», так же как и фразеологизмы «обивать пороги» и «пристроиться на почтительном расстоянии», не знаком автору. Поэтому его героям приходится пороги «отирать коленями», пристраиваться «на почтительный шаг» и, иронизируя по поводу тайн, говорить почему-то о «коридорах мадридского двора».

«…стоит войти в мастерскую,… – лица у старухи и ее свиты оборачиваются вокруг оси как флюгер – хлоп! – лояльные полуулыбочки…» (146-я стр.)

Безусловно, у пишущего человека должно быть развито воображение, но не до такой же степени. Взять и обернуть лица людей вокруг оси. Вокруг какой оси? У лиц есть оси?

«…прекрасная диссертация и – прекрасная и пресная, как хлорированная вода, супруга (рыба камбала) из известной семьи». (148-я стр.)

Заметим вначале, что нам к водным стихиям в романе не привыкать.

«…пресная, как хлорированная вода…» Начнем с дефиниции понятий: хлорированной водой называется любая вода, обработанная хлором. Поэтому утверждение, что хлорированная вода, кроме всего прочего, обязательно является пресной, не соответствует действительности, то есть ложно.

Что же далее? А далее вот что: так как определение «пресная, как хлорированная вода» ложно, нам не дано понять, что собой представляет упомянутая в тексте «супруга». Помочь может разве что пояснение в скобках.

Помните, на 6-й странице в скобках было уточнение «…с красным (на всякий случай) дипломом…»? Мы тогда с вами гадали, что это может означать. Здесь та же история: подсказка есть – «(рыба камбала)», а толку чуть. По умолчанию нам предлагают на выбор три варианта: то ли «супруга» внешне похожа на рыбу камбалу, то ли «супруга» ведет себя как рыба камбала, то ли и то и другое одновременно. О четвертом варианте, что «рыба камбала» и есть «супруга», не хочется даже думать.

Остается надеяться, что читатель сам сможет выбрать понравившийся ему вариант.

«Минут тридцать, затаившись на лестнице, как рысь, готовая к прыжку, Петя подстерегал, когда Сева выйдет… Наконец дождался и в три скачка нагнал его в коридоре…» (149-я стр.)

Дождавшись, когда Сева выйдет, Петя почему-то сделал «три скачка», хотя прикидывался рысью. Будучи рысью, он не мог «скакать», а должен был сделать три прыжка. Но у автора иное мнение насчет поведения представителей семейства кошачьих.

Вообще, удивляться ничему не приходится: на 34-й странице Петя мычал, на 46-й – хотел замычать, но не решился. Здесь вот прикидывался рысью, а заскакал как козел.

«Одну минуточку, Всеволод Алексеич. – Он предупредительно придержал второй рукав Севиного пальто, помогая тому одеться». (149-я стр.)

Они что, рукава эти, пронумерованы? И если это так, то зачем автор их пронумеровал? Чтобы заставить читателя гадать, что означает «второй рукав» – левый или правый? А без второго рукава нельзя было обойтись? Как и без левой пудовой груди мадам Веретенко на стр. 55 и без левой Петиной ноги на эскалаторе на стр. 7.

«Петя переминался с ноги на ногу, кружился вокруг Всеволода Алексеевича с тихим вкрадчивым восторгом на губах». (150-я стр.)

Попробуйте понять, как тут все происходило. У кого было нечто на губах – у Пети или у Всеволода Алексеевича? И что оно из себя представляло?

Попрошу вас самостоятельно выполнить следующее. Подойдите к зеркалу и попытайтесь (попытка не пытка, хотя как сказать) изобразить на губах это нечто – «тихий вкрадчивый восторг». Нет, не глазами! Изобразить вкрадчивость глазами – это каждому по плечу, именно губами!

Начните с главного – с «восторга», остальное добавите позже. Только не следует изображать «восторг» широко открытым ртом, это тупиковый путь. Потому что к губам раззявленного рта вы ни за что не сможете добавить ни тихости, ни вкрадчивости.

Не получается? Вот то-то и оно.

P.S.

Дотошный читатель, выполняя предложенное задание, вероятно обратит внимание на то, что «вкрадчивый» и «восторг» – несочетаемые слова, поскольку «восторг» – это бурное проявление чувств, а «вкрадчивость» предполагает сдерживание эмоций и осторожность.

«…Подкладку же вся затея с опекунством имеет довольно драненькую и загаженную». (152-я стр.)

Читатель, вам не показалось, что в романе прослеживается любовь автора к непристойностям и неприглядностям?

«Ошметки сохлой грязи», «мерзейшая улыбка», «девка из непристойного варьете», «убогая колченогость», «жрать человечину», «высушенная дохлая кукла», «истошно мычать», «дрессированная домработница», «убитый, сухой сырник», «блудливая нога», «бытовая остервенелость», «пожилая красота», «насиловать пресловутую духовность»…

Вот и здесь авторская «затея» имеет «довольно драненькую и загаженную подкладку». Еще одно прямо-таки пренеприятное видение.

Осторожно предположим, что «затея» возможно имела подоплеку. Такую, сякую, но – подоплеку, да? – не «подкладку». Согласны? Ну не может ведь у затеи с опекунством быть никакой подкладки, ну не может!

«Севу бы запрячь в эту миссию! Тот любитель подробностей и щедро поделится ими с каждым пуделем в своей подворотне». (153-я стр.)

Ну почему «с каждым пуделем»? Ну почему? Почему не с каждой таксой или с каждым фокстерьером? Чем пудель лучше этих двух? Или у Севы во дворе бродят исключительно «пудели»?

И как можно делиться подробностями с собаками, если только они не такие смышленые, как Шарик со страницы номер 10? А ведь напиши автор «с первым встречным» – не было бы недоразумений.

И эта никчемная попытка сделать Севу лошадью. Ну как можно человека запрячь в миссию, читатель, объясните Христа ради? Миссию можно поручить.

«Через сатирика Гришу Браскина… прощупывалось кресло в одной из редакций…» (154-я, 155-я стр.)

Помните, как Матвей с Ниной на 86-й странице в трамвае долго «нащупывали» Луневых, а позже, на 102-й, Веревкин блудливой ногой нащупывал в ручье пышные иностранные пироги? Здесь же «прощупывается» кресло. Каким органом выполняется прощупывание, неизвестно, но зато известно, что «через Гришу». Так и чудится, как Нечто пронзает Гришу насквозь, вылезает из Гриши с другой стороны и прощупывает стоящее за Гришей кресло.

«Молодость – самый надежный поплавок в нашей жизни…» (157-я стр.)

Как мы с вами уже поняли, тема водной стихии близка автору (смотрите стр. 74, 81-82 и 109). Вот и здесь: «поплавок», а значит удочки, рыбалка, река, озеро, море, океан.

Автор напомнил нам, что молодость – это такая хорошая вещь, которая не дает человеку утонуть под натиском житейских проблем, помогает оставаться на плаву. И, воспользовавшись подвернувшимся образом, сравнил «молодость» с «поплавком». Только вот поплавок тут ни при чем, поскольку быть на плаву поплавок ничему и никому не помогает. Поплавок лишь позволяет рыбаку не пропустить момент клева и дальше следить за поведением невидимой рыбы.

К счастью, на случай, когда человек тонет, люди придумали спасательный круг – вещь, тоже связанную с водной стихией. А поплавок автору следовало оставить рыбакам.

«Впрочем, недели через три эта уверенность несколько подтаяла и осела, как оседает под холодным весенним дождем сверкающий снежный замок». (157-я стр.)

Еще одна неудачная попытка высказаться метафорично: «уверенность несколько подтаивает и оседает», как «снежный замок». Причем замок «сверкающий», как будто не сверкающий может не подтаять как следует и достаточно не осесть. И почему именно «замок», а не сугроб или просто снег? «Снежный замок» ведь оседает под дождем не потому, что он замок, а потому, что он сделан из снега. И потом, в наших, хотя и весьма снежных широтах, как-то не встречаются снежные замки, так что многим читателям будет трудно понять, что и как на самом деле происходило с «уверенностью».

Читателю предлагается самостоятельно оценить очередную находку автора, а именно механизм «подтаивания уверенности» и особенно ее «оседания».

«Вдруг появилась Светка и надрывно заявила, что беременна и ребенка намерена доносить тютелька в тютельку. Он сказал устало: валяй. Светка уселась на стол, качнула презрительно ногой и спросила: знает ли он, слышал ли он краем уха и почитывал ли, как поступают порядочные люди в таких случаях?» (157-я стр.)

Когда женщина говорит, что собирается ребенка доносить, это в точности означает, что она собирается ребенка родить. Так что после обещания не просто доносить ребенка, а доносить его «тютелька в тютельку» невольно хочется выяснить, что же это за «тютелька» такая.

Далее пунктуальная беременная женщина, которую зовут Светка, «села на стол, качнула презрительно ногой». (Хорошо хоть не левой.) Презрение, как вы знаете, можно выразить по-разному: можно словесно, можно взглядом, выражением лица, можно даже сделать подходящий случаю жест рукой. Но чтобы «качнуть презрительно ногой»? Вы можете, читатель, глядя на то, как качнулась нога, определить, каким образом хозяин ноги ею качнул: презрительно или не очень? Нервно – да, но «презрительно»? Вот если бы Светка качнула ногой и при этом скорчила презрительную гримасу или презрительно фыркнула…

Качнув ногой, Светка спрашивает отца своего будущего дитяти, «слышал ли он краем уха, как поступают порядочные люди…» Почему только краем? Почему не всем ухом? А ведь напиши автор общепринятую и устойчивую фразу «хотя бы краем уха» – не было бы недоразумений.

«И в этакий-то веселый вечерок является Матвей – простуженный, в безумном своем комиссионном пальто с останками каракуля на шее…» (160-я стр.)

Трудно сказать, бывает ли пальто «безумным», но в данном конкретном случае очень похоже, что пальто действительно «безумное», потому что вместо воротника у него «останки» кого-то умершего. Именно «кого-то», так неопределенно, поскольку о живом существе «каракуль» до настоящего времени ничего не известно.