Борух Баклажанов. В поиске равновесия

Была уже глубокая ночь. Владлен отправил Боруха спать, гостеприимно уступив свое место на печи. Спал Баклажанов спокойно, как и должно спаться на природе вдали от городской суеты. Проснулся он где-то после 11, разбуженный пробивавшимися сквозь сосновые кроны лучами солнца. Жаркова в доме уже не было – он давно уже сновал по территории, суетясь по хозяйству. Наспех перекусив и выпив крепкого чая с лимоном, Баклажанов вышел из дома. Погода стояла сказочная, и в воздухе зависло какое-то спокойствие, которое было лучшим лекарем для души.

Владлен обосновался тут давным-давно, увидев как-то это место и сразу влюбившись в него. Сначала он построил себе дом со всеми необходимыми пристройками и атрибутами загородной жизни, но, наевшись уединением, затем построил несколько гостевых домов, создав что-то похожее на маленький хуторок. Со временем сарафанным радио слухи о нем разнеслись довольно далеко, и место стало весьма популярным. Для привлечения гостей сначала Жарков начал разводить там крокодилов и тигров, но в итоге это ничем не закончилось, поскольку одни сожрали других. Потом он организовывал катание на верблюдах, с любовью раскладывал на кроватях полотенца лебедями и со временем переманил к себе массу любителей отдыха в жарких странах, будучи маркетологом от Бога.

Жарков уже активно рубил дрова, заново наполняя немного опустошенный последними визитами гостей дровяник.

– Никак ты встал уже? – спросил Владлен. – Любишь ты харю помять!

– Сон у меня хороший – не напрягаюсь по жизни потому как! – отшутился Борух.

– Ну пойдем владения мои смотреть, – сказал Жарков, отложив топор и горделиво начав свой «property tour»[22 - «Экскурсия по объектам недвижимости» (анл.) Популярное действо в риэлторской сфере с целью рекламы и возможной дальнейшей реализации объектов недвижимости потенциальным клиентам.].

Он показывал гостевые дома, взахлеб рассказывал о системах водоснабжения и электрификации, которые он дорабатывал под тамошний ландшафт, хвастался детскими площадками и личным спортивным залом, который он посещал ежедневно, по-прежнему оставаясь для Боруха немым укором. Он уже давно привык жить вдали от суеты и почти перешел к натуральному хозяйству, разводя кроликов и кур, людей не разводя. Питался он той же курятиной различного приготовления, пил сырые яйца и бульон и все чаще ездил на велосипеде, а не на авто. Баклажанову даже начинало казаться, что скоро тот пересядет в гужевую повозку, которую все помнят по теоретическим картам в автошколе, отпустит бороду, наденет лапти и начнет креститься двумя перстами. Лес кормил его грибами, а озеро рыбой, которую он запивал собственной водкой, так что нужды в энергоносителях у него не было, правда, ходили слухи, что в свое время он пытался искать на своем участке нефть. Жарков даже посылал по этому поводу в Минэнерго несколько рацпредложений, но те перенаправили его с ними в Минздрав, как более близкий по профилю.

Жизнь эта Владлену нравилась – он умел ей жить и наслаждаться, и Борух даже в чем-то ему завидовал. Жарков сам создал этот мир и был его аурой, как магнитом подтягивая туда людей. Он это умел, умел как никто, будучи в чем-то человеком на своем месте, любя свое дело и должно к нему относясь.

– Ты в город-то хоть выезжаешь иногда или тут сидишь постоянно? – спросил вдруг Баклажанов.

– Бывает, раз в неделю выезжаю, а иной раз и месяц тут просижу. Что в городе делать-то?

– Ну, так, глянуть хоть, что делается, а то сидишь тут сиднем и не знаешь ни черта. Вдруг война уж на дворе?!

– Да по боку мне война эта! У меня тут провизии столько, что годами можно оборону держать! – рассмеялся Жарков.

– Видел я твою провизию – водки столько, что цирроз печени всем в округе нарисовать можно. Да и сам сопьешься и сдохнешь молодым!

– Мне уж не страшно – я не молодой давно, но до призывного пункта добегу, коль страна прикажет! – смеясь, продолжал Жарков, в душе будучи явно моложе Баклажанова.

– Не скучно тут отшельничать-то?! Барышень бы сюда таскал – на тебя, атлета, поди, все вешаются?! – не унимался Борух.

– Летом-то тут точно не до скуки – гостей полно, а что до барышень, так нового в этом ничего не откроешь – все те же движения суетные и позы нелепые, а толку никакого – одна головная боль.

Борух с интересом слушал истории Владлена, как тут все начиналось и постепенно строилось, про местные неурядицы, про гостей и соседей. Все у него было как-то тонко продумано, как технически, так и по-людски, начиная от расположения домов, бани и площадок до подсобок, в которых всегда царил идеальный порядок. Жарков нигде этому не учился и был далек от идей «фэншуя» – ему это было просто послано свыше, и он сумел реализоваться в своем государстве в государстве. Тут он был Правителем, издавая свои грамотные негласные людские законы, следование которым являло собой то «жарковское» общежитие, которое было невозможно повторить. Иногда, перебрав впечатлений, Борух эти законы нарушал, но Владлен с пониманием прощал его, ибо правителем был мудрым.

– Крепкий ты хозяйственник, Жарков, расширять тебе горизонты надо! – с ехидцей заметил Баклажанов.

– А зачем? – с недоумением спросил тот. – В сущности говоря, в жизни-то надо очень мало. На двух койках все равно спать не будешь, разве что две банки водки выпьешь.

Это было сказано так просто, равно как и глубоко, и об этом так или иначе говорили и писали многие.

Строим, строим города
Сказочного роста,
А бывал ли ты когда
Человеком – просто?
Долбим, долбим, городим,
Сваи забиваем,
А бывал ли ты любим и незабываем? —

вспомнился Баклажанову Александр Межиров.

«Чем не ленноновское «жизнь – это то, что с вами происходит, пока вы строите совсем другие планы»?» – подумал тогда Борух. Примеров подачи этой мысли людьми разных времен и уровней было немало, но все они искали то самое равновесие, которое нашел для себя Жарков. Баклажанов видел много простых людей, всеми силами и без оглядки стремившихся к достатку, но видел он и тех, кто обладал им сполна.

Две столицы – две ауры

Как-то давно, когда Баклажанов по своему обыкновению проводил время в праздном безделье, на него через знакомых вышли московские рекрутеры. Они представляли интересы одного олигарха, искавшего человека, который бы занимался парой его океанских яхт в разных частях света. Одним словом, они искали управляющего. «Хорошо, не дворецкого!» – подумал тогда Борух, представив себя в ливрее и с подносом на их светском рауте.

Круизный лайнер или яхта – это серьезный организм, требующий постоянного внимания и вложений. Хорошо, если он приписан к флоту круизной компании и его жизнедеятельность расписана на годы вперед, но если он находится в частных руках, то он лишь потребляет. Но когда это останавливало столичных парней? Содержание подобного аппарата в цифрах, пожалуй, сродни бюджету поселка городского типа в российской глубинке со всей его инфраструктурой. Топливо, стоянки, провизия, капитан и команда – вот лишь малая часть расходов, необходимых для такого явления, как «понты». Но «понты» бесценны!

Рекрутеры сбились с ног, не в силах найти подходящего человека в столице, посему они решили обратить свои взоры на город-порт, ибо там таких людей было куда больше. Ввиду своей предыдущей деятельности Баклажанов в этих вопросах неплохо разбирался, посему в одно погожее ранее утро сел в машину и укатил на разговор.

И снова дорога, и снова мысли. Трассу эту он знал хорошо и проходил ее десятки раз, поскольку любил ездить в столицу именно на машине. В 90-е и в начале «нулевых», когда дорога была еще полудикая без современных средств фиксации и зачастую без разметки, Баклажанов любил погонять, устанавливая для каждой из своих машин рекорды прохождения. В каждой из поездок он непременно подмечал в пути что-то новое – открывшиеся или наоборот закрывавшиеся придорожные кафе, снесенные старые хибары и появлявшиеся на их месте строения, изредка останавливаясь у местных бабушек, предлагавших горячий чай из самовара и разную нехитрую снедь, чтобы как-то выжить. Дорога жила своей жизнью. Она кормила, радовала и огорчала, дарила мысли и надежды и хоронила лихих.

Борух проскочил заброшенный советский пост ГАИ в Едрово с народной надписью «Забрали собак – заберите будку!», и вот уже виднелось Куженкино с поворотом на Бологое, что, как известно, «где-то между Ленинградом и Москвою», а именно на полпути. Он постепенно приближался к Твери. «Тверь, Тверь, открой дверь!» – вертелась у него в голове фраза из далекого детства, которую в задумчивости повторяла одна старушка, глядя в окно поезда при подъезде к Калинину. Затем Завидово и вот уже Химки. «Ну вот, почти и прибыл», – подумал Баклажанов, глядя, как поребрики уже перешли в бордюры.

Выйдя на кольцевую и промчавшись по ней некоторое время, он встал в гигантскую пробку. Машины двигались жутко медленно, а по правде говоря, просто стояли. «Москва стала городом одного дела», – когда-то очень точно подметил Жванецкий. И, действительно, часто разъезжая по Москве еще с середины 90-х, возразить мэтру Борух не мог, ибо убедился в этом лично. Ты успеваешь сделать лишь одно дело, все остальное время ты проводишь за рулем из дома и обратно. Адекватно передвигаться можно было лишь днем, когда вся столица сидела по кабинетам, деловито перекладывая бумаги. Город неуемной энергии, гигантских возможностей и бескрайних перспектив позволял тебе купить любое мыслимое авто…чтобы стоять в нем в пробке. Но люди все равно рвались сюда, чтобы встать в пять утра в Зеленограде и быть дома к десяти вечера.

– Что же их влекло в этот город? – думал Борух.

– Наверное, его темп, – ответил бы коренной москвич, если бы его кто-то когда-либо видел.

Город жил быстро, широко и щедро, предлагая тот самый свой темп, который не каждому был по плечу. Он рос вверх и вширь, пытаясь спастись все более современными транспортными решениями, но все равно задыхался, не успевая за тем потоком рвавшихся испытать себя.

«Возня какая-то мышиная и суета беспросветная. Оглянешься потом назад на склоне лет – а был ли толк? Так всю жизнь как осел за морковкой и пробегал. Да, это определенно город дел», – думал Баклажанов, на время покинув город жизни.

Жизнь и дела, дела и жизнь – словно карты в постоянно тасуемой колоде, находящиеся в вечном соперничестве, как и эти два города. Это многолетнее состязание первого и второго, второго и первого в итоге и есть конкуренция, необходимая для движения вперед. И вот уже кто-то третий разминается в тени. Возможно, это будет Курск, но Борух был не в курсе и не в Курске тоже.

Тем временем пробка потихоньку двигалась, и до съезда оставалось не так много. Баклажанов скучающе полз в потоке, то и дело оглядываясь по сторонам. Он обратил внимание на небольшую бензоколонку, хотя топлива у него было еще в достатке. АЗС стояла чуть поодаль от дороги на возвышении. Место было довольно пустынное, и вокруг не было никаких строений, а тылом она упиралась в глухую лесополосу. «Идеальное место для налета, – подумал тогда Борух, – и пути отхода – то, что доктор прописал». За этими мыслями он проехал еще с полкилометра и выскочил на Рублево-Успенское шоссе.

Ох уж эта «Рублевка»! Это слово давно стало брендом успеха, приходившего по-разному. Нет, она не была государством в государстве, она была государством в государстве в государстве, она сверкала и манила, и о ней грезили тысячи крашеных клубных кукол, слетавшихся сюда как сороки на блестящее в поисках лучшей доли. «Рублевка» объединяла многие сотни людей, являя риэлторским языком «социальную однородность жильцов». Магазины, рестораны, клубы и прочие элементы общежития были продуманы концептуально и тонко, даря этим жильцам идею собственного превосходства. Что уж говорить о машинах, летевших навстречу Боруху, который в своей, мягко говоря, далеко не дешевой выглядел деревенским дурачком. «Чем не местный масштаб, а, Борис Натаныч?» – подумал Баклажанов.

Оставив Жуковку и Барвиху далеко позади, Борух прибыл-таки в нужный населенный пункт, причем, минут на десять раньше назначенного. Быстро найдя нужный адрес, он припарковался у входа и стал ждать. Это был типичный для тех мест небольшой бизнес-центр, выстроенный для местных обитателей, чтобы даже по делам не покидать социальной однородности. Баклажанов с интересом наблюдал за немногочисленными приезжавшими и уезжавшими людьми, и вот, наконец, к входу подъехал автомобиль. «Опоздание на пять минут считается дипломатическим, а на сорок, видимо, олигархическим! – подумал Борух. – Тогда все в протоколе». Он вышел из машины и пошел навстречу.

Водитель выскочил из авто и, суетно обежав вокруг, открыл заднюю дверь. Из машины вышла стройная женщина средних лет и, увидев Боруха, дала понять, что узнала его. На каблуках она была чуть выше Баклажанова, равно как и чуть старше. Выглядела она достойно, во всем соответствуя месту жительства, и, чувствовалось, что уделяет много времени себе. Окинув ее скорым взглядом, Борух понял, что надето на ней было на пару блоков «жарковских» сигарет, но смотрелось это все отнюдь не кричаще. «Вот она какая – «дорогая простота»! – подумал Баклажанов, вспомнив разом все рассказы про «рублевских» жен». Мода на малолетних силиконовых дур к тому времени уже давно прошла, и она была типичной представительницей новой волны.

– Вы Борух Баклажанов? Здравствуйте! – сказала она, протянув руку на всю длину.

Боруху сперва показалось, что она протягивает ему чаевые или ключи от машины, чтобы он ее запарковал, но он вспомнил, что та была не за рулем. Женщина изначально сознательно дистанцировалась, явно подчеркивая свой уровень. Судя по всему, она где-то обучалась светскому этикету и манерам, иначе где она могла всего этого понахватать?!

– Я Вас также приветствую! – с улыбкой ответил Борух, все прекрасно понимая.

– Меня зовут «Й». Пойдемте пообщаемся, – продолжила она, приглашая его внутрь.

Они поднялись пару этажей на лифте и, пройдя немного по коридору, вошли в переговорную. Надо сказать, что при появлении «Й» немногочисленный персонал офиса заметно активизировался и забегал, изображая кипучую деятельность, и Боруху даже на миг показалось, что охрана на входе начала как-то тщательнее охранять.

Лицо – это женская светская визитка, посему любая дама готова пройти через любые истязания, дабы подать себя красиво, переговорная же – это лицо компании, и тут оно тоже содержалось на уровне. Баклажанову за свою жизнь приходилось много где бывать, и видел он всякое, но тут даже он был несколько удивлен. Все оценив, однако виду не подав, он присел в предложенное ему шикарное кресло.

Говорили они долго, но к середине беседы становилось понятно, что по финансовому вопросу к согласию не придут, ибо рекрутеры изначально озвучивали Боруху совсем другие деньги. Баклажанов этим ничуть не расстроился, потому как в глубине души к переезду был не очень готов, и разговор плавно перешел на общие темы.

«Й» в итоге оказалась довольно приятной собеседницей и поведала о местной жизни, людях и негласных законах и традициях. К тому времени она уже давно свое отпела, даже сняв пару клипов, которые остались в семейном архиве, потом, чтобы как-то занять себя, руководила созданным для нее благотворительным фондом и устраивала разного рода приемы, в основном, чтобы пообщаться со старыми подругами и приобрести новых. Затем она начала заниматься всем движимым и недвижимым имуществом семьи, но это ей тоже вскоре надоело, и она планировала сложить с себя и эти полномочия.