Сплетни и K-pop

Мама и Оливия вернулись на кухню, каждая с сумкой, набитой бумажными коробками из-под еды. Мама бросила свою ношу на стойку, поцеловала меня в голову, а затем сразу же достала телефон.

Независимо от того, насколько она была занята, мама всегда выглядела безупречно. У нее были черные, как смоль, волосы, подстриженные точно параллельно квадратной линии подбородка, их острый, как бритва, край поддерживался ежемесячным посещением парикмахерской. Также у нее было постоянное кольцо черной подводки вокруг глаз, которое сужалось книзу, как боковые апострофы. Шутка в нашей семье заключалась в том, что мы с Оливией обе выглядим точь-в-точь как мама, но совсем не похожи друг на друга. Я больше похожа на китайскую часть нашей семьи – кареглазая, с прямыми волосами и широким носом, в то время как Оливия унаследовала все ирландские гены отца. Иногда люди даже не понимали, что мы сестры.

– Ты будешь есть с нами, мама? – с надеждой спросила я.

– О, не думаю, дорогая, – сказала она, все еще глядя на свой телефон. – Я уже поела на этом мероприятии. И теперь мне нужно ответить на сотни электронных писем.

– Я думала, это будет китайская еда, – сказала Оливия, роясь в коробках с едой. – Папа говорил, что у тебя сегодня вечером встреча с делегатами из Гонконга.

– Да, но мы подавали корейское барбекю, – ответила мама.

Оливия нахмурилась:

– Я скучаю по китайской еде.

Я вытащила одну из картонных коробок и открыла ее, чтобы найти три куска тонко нарезанной сырой говядины.

– Это все просто сырое мясо? – спросила я. – Мне нужно его приготовить.

– Хм? – сказала мама.

– Не бери в голову.

– О боже мой! Мама, мама, мама! Угадай, что? – внезапно спросила Оливия. Она прыгала вверх-вниз, дергая маму за руку, чтобы привлечь ее внимание.

– Что, милая?

– Элис нашли сегодня!

– Нашли? – недоуменно спросила мама, наконец отрываясь от своего телефона.

– Сегодня в караоке искательница талантов услышала, как Элис поет, и попросила ее пройти прослушивание в этой K-pop компании. А компания огромная.

Я не могла удержаться от улыбки, глядя на Оливию: у нее была способность превращать малейшее достижение в действительно большое дело. И когда она так выразилась, это на самом деле прозвучало довольно захватывающе.

– Это правда? – Мама кинула на меня удивленный взгляд, которым мы иногда обменивались друг с другом, когда Оливия сильно из-за чего-то нервничала. – Ты сегодня попала на прослушивание?

– Да, моя жизнь теперь официально стала сюжетом голливудского фильма.

– Что ж, это чрезвычайно интересно! Ты раздумываешь пойти?

Прежде чем я успела сказать «нет», Оливия произнесла:

– Элис определенно пройдет прослушивание, и она будет великолепна.

– Я еще не решила, пойду ли я, – поправила я.

– Ну, я действительно думаю, что ты должна это сделать, Элис, – сказала мама. – Было бы так хорошо, если бы ты снова занялась пением.

– Да… посмотрим.

– Просто скажи папе и мне, прежде чем пойдешь, чтобы мы могли это обсудить, хорошо?

– Я скажу… если пойду.

– Хорошо, мне нужно возвращаться к работе. Вы двое доедайте и дайте мне знать, когда ляжете спать, чтобы я могла прийти пожелать вам спокойной ночи.

Она поцеловала Оливию в обе щеки и погладила меня по плечу:

– Поздравляю, дорогая. Серьезно.

Мы слушали звук ее телефона, щелкающего в коридоре, пока дверь кабинета не закрылась, затем я снова включила огонь под кастрюлькой с лапшой и бросила пару ломтиков говядины. Оливия бочком подошла ко мне и уставилась в кастрюлю.

– Значит, ты раздумываешь об этом.

Я разбила яйцо о край кастрюли, и мы наблюдали, как желток кружится в кипящей воде.

– Да, я думаю, я думаю об этом.

* * *

Дома я почти не знала никого, у кого была бы своя спальня. У меня даже была подруга, которой приходилось спать в гостиной своей семьи. Единственной вещью, отделявшей ее кровать от дивана, была бархатная занавеска, которую она купила в Urban Outfitters. Люди думают, что жить в большом городе действительно гламурно, но это не так: здесь слишком тесно.

Поэтому, когда мама сказала нам с Оливией, что нам придется жить в одной комнате в Сеуле, я на самом деле не была против. Однако сегодня все было по-другому: мне нужно было время, чтобы все самой обмозговать. Но в комнате была Оливия, сидевшая на своей кровати всего в нескольких дюймах от моей, и она очень хотела поговорить о прослушивании.

– Тебе не обязательно это делать… Я имею в виду, я думаю, ты должна это сделать, но ты совершенно не обязана, – сказала она.

– А я думаю, что действительно хочу это сделать, – медленно сказала я.

– Правда? – спросила Оливия, и ее лицо засияло, как у игрового автомата.

– Я на самом деле хочу быть певицей. И не похоже, что другой искатель талантов снова случайно услышит, как я пою в караоке.

– Да, это точно, – сказала она.

Чего я не сказала, так это того, что я хочу быть известной певицей. Втайне я надеялась, что однажды выступлю перед десятками тысяч людей на огромной арене. Но было что-то неловкое в том, чтобы признаться в этом даже Оливии. Слава – это то, что должно просто случиться с тобой, если у тебя достаточно таланта, и ты не должна сильно желать этого. Это казалось слишком тщеславным.

Оливия плюхнулась вперед на живот и подперла подбородок руками.

– Так почему же у тебя такой вид, будто ты не хочешь этого делать?

– Я не знаю. Наверное, я просто смотрю на себя, а потом смотрю на девушек в тех клипах K-pop, которые ты включаешь, и я даже представить не могу, что нахожусь на их уровне. Они такие идеальные. Посмотри на меня, Лив. – Я надула щеки. – У меня миллион прыщей. Это не лицо айдола.

– Да, но ты ведь понимаешь, что все они отфотошоплены?

– Мм, – проворчала я. – Не в этом дело.

Оливия внезапно выпрямилась и схватила свой телефон.