Ростерия 1

– Да… – участливые взгляды размягчили девушку. – Настроение отвратительное, очень устала. Поеду домой.

– Хочешь, мы тебя проводим? – хором спросили Дарьи.

Сначала Марго действительно думала согласиться: если бы только иметь возможность увидеть удивлённое глуповатое выражение Анютиного лица, когда она поймёт, что спутницы бросили её в Третьяковской галерее! Ох, как же Ритка оскорбилась… Пригласить в музей, чтобы заставить другого взяться её работу! А девочка наивно считала, что староста умоляет составить ей кампанию потому, что ей интересно общество однокурсницы. Но всё же оставить Аню здесь одну – бесчеловечно.

– Спасибо большое, – искренне поблагодарила она студенток, – но я сама смогу сесть в автобус, – ещё раз тепло улыбнулась (вдруг ответ получился грубым?) и поспешила к выходу.

***

Два с половиной месяца зимы пролетели со скоростью стрижа, а первые скворцы запаздывали; на улицах бугристые плотные сугробы, белейшие и искрящиеся. Снег отражал солнечные лучи, и даже в тёмное время суток светло, как летом. Ветра утихли далёкой осенью, декабрьские морозы, и январские, и февральские Россию обошли стороной, и пуховые куртки и шубы без надобности висели в шкафах. Каждый день происходило то же, что и вчера – говоря проще, ничего. Целый сезон выпал из жизни Марго. Хотя нет, произошло за зиму немного больше – отношения с Андреем ухудшились. Вполне возможно, последний об этом и не подозревал, однако Рите становилось всё сложнее и сложнее радоваться, когда кавалер провожал её до подъезда. Отчего, спросите вы? Не оттого ли, что изначальное любопытство иссякло, или у Масленцова закончились интересные истории, или юноша вдруг сильно изменился? Нет, коренной перелом произошёл после новогодних праздников, которые Марго к своему счастью провела с семьёй; тогда парень не намекнул, а со свойственной ему честностью и прямолинейностью попросил познакомить его с Риткиными родителями. Здесь у девушки не получилось отвертеться, ибо способ она нашла только один – прекращение всяческого общения, а студентка не была к такому готова. Мама с папой повели себя наилучшим образом – встретили гостя, как родного (девочка удивилась, как Андрей после такого горячего приёма не захотел навечно поселиться в её квартире), весь вечер наблюдали за молодыми людьми, а после проводов в один голос заявили дочери, что отношения пора разрывать.

– Он же говорит только о себе! – ужасались они. – Очень интересно, конечно, но слова вставить не даёт!

– Не поверите, но только поэтому я с ним, – призналась Марго.

Ей показалось, что она вмиг полюбила отца с матерью ещё больше. А ведь Маргарита даже пожаловаться и повздыхать не успела! Они сразу всё поняли. Масленцов воспринимался больше как источник знаний, энциклопедия, а не спутник жизни, потому что после нескольких сотен совместных перерывов между занятиями и проведённых вместе праздников, студентка поняла, что больше не может терпеть. Нашлась и вторая причина внезапного охлаждения – девушке было стыдно. Она с октября чувствовала, что нагло использует юношу для своего романа (да-да, забавный каламбур), опустошает Андрея, требует ещё и ещё, ведь казалось, две недели упорного труда – и произведение закончено. Но, многим писателям известно, чем быстрее она двигалась, тем дальше виднелось логическое заключение. Появлялись новые и новые подробности, неведомые ранее самому автору, всплывали старые тайны героев, конфликты. Не подумайте, Рита в восторге от прилива вдохновения, но, она с ужасом обнаружила, что её кавалер бледнел и слабел с каждым днём, становился пустым и плоским. Даже его бесстыдная искренность и глупые шутки выглядели порядочнее и умнее. «Колорит растерял», – шутили родители.

– Однажды, – погрузился в воспоминания парень, увидев из окна университета пробегающую собаку, – я случайно встретил на улице бездомного пса, чистого, ухоженного, но без ошейника. Он на прохожих смотрел с такой мольбой в глазах, на какую способны лишь брошенные животные. Ни на кого не бросался, не лаял, а я маленький был, пожалел его, купил миску в ближайшем магазине, воды налил, а Васька (так я его назвал) пить отказывался, а лишь продолжал грустно на меня глядеть.

Девушка незаметно поёжилась – её дрожь пробирала от подобных слёзных исповедей, которых в последнее время становилось всё больше.

– Я не удержался, позвал зверя за собой, тот так обрадовался, хвостом завилял, подбежал. Мы до дома вместе шли, я придумывал оправдания для родителей, а пёс тёрся о мою руку. И один раз случайно клыком задел, совсем несильно, оцарапал чуть. А отец как узнал, испугался страшно, выгнал собаку и, ничего не объясняя, повёл меня в госпиталь.

– Уколы от бешенства? – уточнила Марго.

– Именно.

– А Васька действительно был заражён?

– Да, – юноша помолчал, вдруг его губы растянулись в широкой улыбке, и он подвёл итог. – Мораль: даже большая любовь не отменяет контрацепцию.

Девушка рассеянно кивнула. «Ах, а как поживает Аделаида Петровна? Здорова ли?», – печальные думы атаковывали девушку. С утра на улице потеплело, образовались проталины, и снег теперь не искрился так красиво на солнце, а студентка с мазохистским удовольствием отметила новый повод для уныния. Анюта окончательно перестала разговаривать с одногрупницей, таинственно шепчась с подругами, едва увидев её. Зато Рита не составляла списки отсутствующих и не бегала отчитываться в деканат. Задание на дом после первых экзаменов (которые девушка тоже не запомнила, но сдала хорошо) уменьшилось втрое, и студентка не знала, чем себя развлечь, или хотя бы придумать занятие, дабы не идти на прогулку с Андреем.

***

Последняя неделя февраля, грязь на улицах, простуда, середина семестра. Студентка ненавидела этот месяц, потому что дни перед весной тянутся непростительно долго. Маргарита же для себя решила, что в марте всё наладится, нужно только закончить зимние и осенние дела. В теории всегда что-то выглядит проще, нежели на практике, но тащить за собой старые проблемы в тёплый сезон девушка не хотела. В вагоне метро она заснула, как только опустилась на сиденье, едва не пропустила нужную станцию, в институте тоже клевала носом, предусмотрительно договорившись с однокурсниками о том, чтобы позже одолжить их конспект. Кстати, круг Риткиных хороших знакомых сузился в одночасье, после совместной поездки в Третьяковскую галерею, а Дашки, наоборот, стали теснее общаться с Волковой. «Молодцы, вишенки. Свои ягодки на плечах». Марго после первой лекции стояла у левой главной лестницы и ждала Масленцова, изредка вглядываясь в толпы людей. Неужели он опаздывает? Сообщения, оповещающего о пропуске занятий, Ритка не получила.

– Ты всегда такая унылая? Здравствуй.

Постоянное Андреево приветствие, но где же он сам? Студентка заозиралась в поисках синей макушки. Рядом раздался смех, и чья-то ладонь помахала перед её глазами. Девушка увидела товарища, но, силы небесные, он на себя не похож!

– А-а-а-а… – только и произнесла та.

– Не узнала меня? Конечно, – он радостно тряхнул головой, – краска, качественная, негодяйка, насмерть въелась. Пришлось в парикмахерскую идти, стричься, – парень довольно взлохматил ворс русых волос. – Не молчи! Что думаешь?

– Ты прямо другой человек.

Юноша, приняв оценку за похвалу, хмыкнул и наклонился для поцелуя. Тогда девушка вдруг со всей ясностью решила, что дальше так продолжаться не может. Она не имеет права использовать Андрея, из которого и так уже выпила все соки. Не должна врать и притворяться. Да, она прольёт ведро слёз, ей будет неловко и тяжело, и стыдно, она лишится единственной музы, а родители, как всегда, утешат и заверят, что Масленцов им не нравился изначально. Но это ещё лёгкая часть; сейчас предстоит самое невыполнимое… Марго в последний момент отстранилась, разорвав кольцо Андреевых рук и не поднимая глаз.

– Не сердись, – она даже не нашла в себе сил извиниться. Самая последняя…

Ростерия. Жизнь никогда не будет прежней.

Наступил полдень, а на улицах до сих пор сумерки – в восточной части материка редко выглядывало солнце, впрочем, здешние жители уже приспособились. Но, несмотря на привычку, девяносто процентов населения с наступлением холодов перебрались в большие города, например, Григорьевск, Приречный, Юрьев[6 - Ростерия – молодое государство, ему чуть более трёхсот лет, потому каждый из пока немногочисленных правителей имел возможность увековечить своё имя в истории. Главным направлением во внутренней политике являлось отстроить новый город, назвать его в честь себя и заселить туда народ. Первым на это решился Кирилл, собственно говоря, Первый. После отделения азиатской половины Руси и образования новой страны, императоры начали переносить важные продовольственные, военные и жилые центры на новые места, чтобы оставить как можно меньше совпадений на своей земле с атласами, сохранившимися в России, а также для улучшения качеств жизни. Главным неудобством являлся холодный жестокий климат, и Кирилл основал столицу у разделения незамерзающей реки Неизвестная, назвал город в свою честь и построил там дворец красоты невиданной, а также учредил лестничное право (родовой принцип наследования престола). Юрий и Григорий, сын и внук великого монарха, последовали его примеру. Следующий же глава государства сказал, что поступки предшественников продиктованы большим самомнением и чувством собственной всемирной важности (злые языки твердят, у него были плохие отношения с отцом) и создал Приречный – ранее неприступную крепость, теперь же из-за отсутствия междоусобиц и прочих конфликтов город-музей с крепостными стенами и памятниками архитектуры.]. Но в Кирилльске – столице и красе, даже в такое время, было на удивление немноголюдно, хотя здесь проживало большинство ростерян – численность-то народа в северных странах всегда маленькая. Тучи оставляли продрогшей земле жалкие два-три луча, поэтому едва удавалось разглядеть местную архитектуру и ландшафт: почти две трети поверхности занимала неприкосновенная растительность: темнохвойные деревья, сочная густая трава, кустарники, дикие цветы; всё же остальное скромно арендовали узенькие дорожки, рассчитанные на двух человек, и тоненькие, но высокие готические постройки из тёмного крепкого глянцевого камня. Самым большим и коренастым зданием являлась школа, выглядевшая, как шляпа заправского фокусника, но детей, которых ожидал целый день каторги, такое сравнение ни капли не веселило. На самом деле данное учебное заведение не имело ничего общего со смехом – на Руси оно служило тюрьмой для самых отъявленных преступников, приговорённых к казни; отчего правители решили создать на этом жутком месте лицей, из наивности или хорошего чувства юмора, ученики не знали, но даже самых отъявленных хулиганов пробирала дрожь. Куда же теперь отправляют бедных обделённых заключённых дожидаться смерти, спросите вы. Тюрьма в Ростерии из-за крохотной численности населения всего одна – в северном городе Сибре, куда злоумышленников отправляют на общественно полезные работы, иначе говоря, каторгу, по дороге Искупления, пешком. Долгий путь в изношенной обуви и робе по каменистой почве и суровому климату уже заставляет задуматься: а стоила ли игра свеч? А в сочетании с моральной составляющей исправление преступников и их сожаление о содеянном не оставляло сомнений. Преподавательница истории рассказывала ребятам о тяжёлой жизни приговорённых в мельчайших подробностях, словно намекая: учтитесь, дети, прилежно, соблюдайте приличия, не мешайте вашей обожаемой Вере Степановне вести урок, иначе Охранники покинут границу, замуруют школу, и станете вы новыми заключёнными Исправительного учреждения №1 (смешно, темницей здание было на первом месте. А учебным заведением – на втором). Но бесстрашная Лиза не следовала правилам, и поэтому сейчас с независимым видом сидела в кабинете директора, коего здесь не наблюдалось, зато присутствовали психолог, куратор и оскорблённый учитель ССБ.

– Это возмутительно! – кричал последний, пока двое других пытались его успокоить. Становится непонятно, кто здесь ведёт себя неподобающим образом? – У Лизаветы Заболоцкой полностью отсутствуют представления об уважении к взрослым! То, как она унижает меня перед сокурсниками, недопустимо! Юной леди следует объяснить, как нужно относиться к учителям, или я больше не собираюсь терпеть такое обращение!

– Олег Степанович, прошу, возьмите себя в руки, – убеждала коллегу Ирина Михайловна, – и расскажите, что именно произошло, я уверена, тогда мы сможем прийти к компромиссу, выслушаем обе стороны…

– Вы хотите, чтобы я защищал свои права наравне с маленькой… – он запнулся, а девушка, уже навострившая уши, расстроенно откинулась обратно на спинку кресла. – Итак, всё началось с того, что Ваша подопечная, – обратился он к куратору, губы его побелели от усердия, глаза засверкали от воспоминаний недавнего позора, – передразнила меня!!!

Заболоцкая средняя удовлетворённо заурчала – хамить людям без причины она не очень любила, но с учителем ССБ это оказалось до смешного просто – блондинка всего лишь отзеркалила его фразу (на вопрос педагога, не хотят ли Соня с Лизаветой помолчать и послушать его, последняя попросила его о том же). Но какой эффект! Превзошедший самые смелые Лизины ожидания.

– Да, а потом, – Олежа злорадно поправил галстук, – обозвала меня крайне некультурным словом, которого леди и знать не должны!

– Что? Это ложь! – не стерпела клеветы ученица. Она, конечно же, хотела довести до белого каления педагогов, но девочка никогда не использовала в словесных поединках грязных приёмов!

– Молчать! – взвизгнул преподаватель и, кажется, сам испугался своего крика.

– Ирина Михайловна, я готова понести ответственность за содеянное, но за то, чего не совершала, не надо меня судить.

– Как благородно, – скривился Олег Степанович. – Тогда я требую немедленного оповещения родителей Лизаветы.

– Мы уже отправили человека в Приречный, – вздохнула куратор.

– А дорога займёт много времени? – недоверчиво спросил мужчина.

– Нет, что Вы, Николай и Олеся Заболоцкие работают на окраине города.

Девушка прикрыла глаза, чтобы не выдавать нетерпения. Скоро она поговорит с родителями!

– Лизавета, – психолог, убедившийся, что на его подопечную никакие увещевания не действуют, окликнул блондинку. Она вопросительно подняла голову, – можешь идти.

Ученица вынырнула из зыбучего кресла, кинула пренебрежительный взгляд победителя на Олежу, у которого дым из ушей шёл, легко накинула на плечо невесомый рюкзак (конечно, ведь тяжёлого учебника по ССБ там не было) и вышла из кабинета. Снаружи на скамеечке сидели Соня и Саша. Вдвоём. Нужно разузнать, как же их свело вместе. Обе вскочили и уставились на подругу со смесью нетерпения, обеспокоенности и осуждения. Причём последнее чувство превалировало. Но Лиза не стала первой открывать рот – пусть сами спрашивают.

– Чем закончилось? – сдалась Александра. Заболоцкая средняя пару секунд размышляла, стоит ли отвечать любимой сестрёнке, но потом смилостивилась и, не смотря на неё, сказала.

– Олег Степанович заставил Ирину Михайловну послать за родителями.

Девочки побледнели, переглянулись, и Софья жалостливо начала.

– Бедная, наверное, оглохла от Олежиных воплей. Но признай, сегодня ты перегнула палку!

– Да не голосите вы! – возмутилась блондинка. – Во-первых. А во-вторых, почему опять я получаюсь виноватой? Как будто другие ребята походили на выпускников института благородных девиц. Я, по сравнению с некоторыми экземплярами, душка!

– Душка-то ты душка, но ведь намеренно выводила из себя преподавателя? – предположила проницательная Саня.

– Это было несложно, – не сдержала довольную ухмылку Лизавета, вспоминая недавний подвиг: как её за руку выволакивал из кабинета ССБ учитель под летящие ему вслед насмешки и одобрительные аплодисменты и крики одноклассников, адресованные уже Елизавете.