Ростерия 1

Лиза захохотала, после чего побежала вдоль стен лицея. Соня устремилась за ней, и скоро подруги оказались у второго выхода из здания. Створка хлопала по косяку, ребята из начальных классов, выбегали на улицу, стараясь поднырнуть под рукой однокурсника, дабы не придерживать дверь товарищам. Несколько учениц, одетых в весьма условные платьица и чулки, мгновенно скуксились и, нарушая сплошной поток, попытались вновь спрятаться под крышей.

– Мы ждём Сашу? – решила уточнить Сонечка.

– Конечно, ведь с недавнего времени я твой арестант.

– Всё верно. Домой отправишься только в компании сестры.

– Только неизвестно, кому от этого хуже, – намекнула Лиза на насквозь промокшую собеседницу, милостиво приподняла полу плаща и пустила под него приятельницу. – Как долго нам ещё ждать? – проворчала она вскоре, хотя её можно было понять – мантия, делимая двумя девочками, пропускала холод. Блондинка переступила с ноги на ногу.

– Не вздумай, – уже не так уверенно сказала Кунжутова. – Ты обещала…

– Как будто я нарушаю слово, – огрызнулась та и потянула Софью за собой. – Я лишь предлагаю зайти внутрь, а не приманивать снаружи простуду.

Девушки бросились к дверям, поднимая множество брызг, ибо промокнуть более не представлялось возможным. Ученицы ввалились в здание, Лиза хлёстким шлепком оправила мокрый плащ и прошла вглубь, ища выход из рекреации в коридор.

– Давненько я здесь не была, – поделилась она с подругой.

– Память как у золотой рыбки. Всего лишь полгода.

Поплутав немного, девочки попали в нескончаемый туннель одинаковых резных дверей и высоких толстых окон в прямоугольной отвратительно-синей раме. Около входа в один из кабинетов стояли две фигуры: высокая, тощая и низкая, попухлее. На цыпочках продвигаясь в сторону беседующих по скрипучему полу в хлюпающей обуви, приятельницам всё лучше и лучше удавалось разглядеть незнакомцев, а после и распознать в полном человеке Сашу, в худом – родительского личного посыльного. Последний что-то втолковывал недоумевающей и немного потерянной сестре, а та молчала и изредка кивала головой, скашивая глаза в стороны, словно искала поддержки. Скоро она заметила приближающихся подруг и, не прерывая мужчину в дорожном плаще (наверное, ещё более тяжёлом, чем у блондинки) и высокой шляпе-цилиндре, поманила их к себе пальцем.

– А кто эта юная леди? – с неуловимой издёвкой спросил мужчина, увидев Софью. – Я пропустил неожиданное пополнение в семье? – Кунжутова даже растерялась от внезапной колкости.

– Не принимай близко к сердцу – Тимуру Остаповичу не всегда удаётся найти верные слова. Кстати, здравствуйте, – последние Лизины слова обращались уже к старому работнику Николая.

– И Вам не хворать, – ни капли не оскорбился тот. – Итак, вы очень вовремя подошли: Заболоцких я сопровожу к кибитке, а их подругу попрошу удалиться.

Порой блондинка думала, отчего отец не уволит нахала, ведь любая его реплика заранее защитная, как будто его постоянно обвиняют. Например, последний его ответ: говорит о детях работодателя в третьем лице, куда это годится? Но, увы, упрекнуть мужчину не в чем: обязанности исполняет идеально, а насмешку, упрятанную в светскую речь, трудно разглядеть.

– Тимур Остапович, а можно довезти Соню до её дома? На улице ливень, а путь неблизкий, – спросила Саня.

– Нет! Спасибо, – мгновенно отреагировала рыжая девочка, очевидно, боясь отказа. – Я сама дойду… – и направилась дальше по коридору.

– Стой, – окликнула её Елизавета. Стянула непромокаемую мантию и передала подруге. – Завтра вернёшь.

– Спасибо, – повторила Кунжутова, но теперь искренне, и скрылась за поворотом.

– Замечательно, – вздохнул посыльный. – Поставлю карету поближе ко входу, – и широко зашагал в другую сторону. Около Лизы сбавил темп и нагнулся к её лицу.

– Ваша мама просила передать, что стража промолчит, – и двинулся дальше.

Сёстры нарочито медленно пошли следом.

– О чём он? – занервничала Саша.

– Понятия не имею… Но очень похоже на последнюю нашу поездку, не самую приятую… – девушка знала, если родители прислали Тимура, то дело не терпит отлагательств – всё надо сделать быстро, послушно и без лишних вопросов – то, что нужно, объяснят на месте, а если не объяснят, значит, то их не должно волновать.

– Ты права, – невероятно взволнованно ответила Александра. – Я не уверена, что услышала правильно, но… Кажется, грабителей поймали!

Заболоцкая старшая недоверчиво хмыкнула.

– Не может быть… Кто же они?

– Я не знаю, – протянула та и вдруг сникла, – но в ближайшие часы мы их увидим.

– Как? – ахнула Елизавета.

– Ты не услышала? Мы едем в Правский Суд – выступим истцами. Мне не по душе такая затея.

– А я хочу, – загорелась девушка.

– Ты бредишь, – засомневалась Саня. – Меня уже дрожь пробирает.

– Зато я узнаю, из-за кого я мучаюсь последний месяц. К тому же, если мы поздно вернёмся, то будет повод не делать задания на дом.

– Хм. Возможно, и мне не помешает отвлечься, – она глубоко втянула воздух и слёзно пожаловалась. – Сегодня на уроке биологии нам раздали тесты, а я забыла подготовиться! Уверена, мне поставят неудовлетворительную отметку…

– Тебе? Саш, не говори глупостей – учитель хорошо оценит даже самую твою кошмарную работу из-за прошлых заслуг. Ведь твой проект занял первое место в конкурсе? Мне, в отличие от тебя, предстоит выправить целый аттестат за несколько недель, а я даже не волнуюсь! – и, обрадованная скорой встречей с виновниками её бедственного положения, пробежала под дождём и запрыгнула в кибитку, любезно распахнутую лакеем.

Дворец правосудия в маленькой Праве был, пожалуй, самой главной достопримечательностью и, как считают многие, определил название городка. Потому что местный суд славился справедливыми приговорами. А ещё он имел все основания, чтобы называться замком – возмутительно широкий, круглый, с толстыми колоннами, подпирающими устойчивые закрытые балконы с узловатой скульптурой. Стены ровные, белоснежные, купол позолоченный – здание явно возведено до индустриального переворота и разделения. Коляска с притомившимися лошадьми осталась позади, а девочки под конвоем Тимура приближались к постройке, такой ослепительно-светлой, но гнетущей. Заболоцкие поспешили зайти внутрь, минуя огромные гипсовые ворота, и, к удивлению своему, остановились в узком закругляющемся проходе: между внешними стенами и непонятной внутренней столбообразной конструкцией было самое наибольшее три метра.

– Насколько я помню, нам следует идти направо и подняться по лестнице на передний балкон, который мы видели снаружи, – произнёс мужчина сзади, неся в руках шляпу. – Там будет проходить заседание.

– А что это? – девочки махнули в сторону огромного белого цилиндра радиусом не менее десяти аршин и занимающего почти всё пространство.

– Тюрьма, сударыни, – хмыкнул тот.

– А разве все темницы находятся не в Сибре?

– Там расположены постоянные места заключения, а здесь – промежуточные пункты.

«А ведь очень удобно», – пришло в голову Лизавете: «не нужно долго вести до камеры упирающегося преступника – сразу после вынесения приговора под руки его и – оп! – дело сделано. Только стены давят». Троица добралась по кругу до небольшой арки, ведущей к винтовой лестнице (естественно, другая бы здесь и не поместилась). По мере продвижения вверх шум приобретал форму множества спорящих голосов.

– Уф, – позволила себе Саня.

Лиза про себя согласилась – не самое высокое здание, да и ей, живущей в башне, не привыкать, но подъём длился бесконечно! «Как такое возможно? – недоумевала она: Я уже чувствую себя гайкой на шурупе!». Ступеньки кончились совершенно неожиданно: ни слепящего света, ни длинного коридора, ни указателей – просто вдруг серый щербатый камень под ногами сменился мозаичным чёрно-жёлтым полом, а вокруг… «Я, конечно, ни разу не была в такого рода заведениях, но представляла их себе совершенно иначе».

– Уф, – утвердительно повторила Саша, а Тимур сзади хмыкнул.

«Всё правильно, – убеждала себя средняя Заболоцкая, стирая с лица удивление: БОльшую часть здания занимает тюрьма, поэтому судье и господам присяжным приходится ютиться здесь. В этом улье». Помещение, в котором оказались вновь прибывшие, так же имело цилиндрическую форму, но, по мнению Лизы, чересчур камерное. Девочки стояли в маленьком подобии пещерки с мутным окном, едва пропускающем солнечные лучи – наверное, балкон, который снаружи такой большой и красивый. Отсюда открывался схематичный вид на залу: несколько рядов жёстких стульев, расставленных на полу, и два этажа кресел, наипрочнейше прикреплённых к стенам металлическими штырями… «Как будто в театре – балконы, дополнительные места, хотя, тоже рациональное решение – потолки какие высокие, а площадь маленькая – максимальная занятость пространства», – забормотала Саня. В навесных конструкциях сидели присяжные, обхваченные для безопасности специальными ремнями, и строчили что-то на белых листах, предварительно подложив твёрдые дощечки под бумагу (чуднО), причём остроносые туфли верхних почти касались голов тех, кто сидел ниже.

– Кажется, сейчас башмак слетит-таки с ноги дальнего от нас мужчины и стукнет по макушке его соседа, – прошептала Саша, указывая куда-то наверх рукой. Лизавета против воли забегала глазами в поисках описанной сцены.

– Самая странная комната из когда-либо увиденных мной, – поделилась та, так и не найдя забавной картины.

– А вы думали, Правские процессы славятся только компетентными юристами? – скептически сощурился Тимур и, увидев работодателей, делающих ему знаки, подтолкнул к ним девочек.

Сёстры, держась стеночки, послушно прошли до родителей, по-плебейски сидящих на обычных стульях, но вдруг сверху раздался жуткий ржавый скрип. Санька ойкнула, Елизавета задрала голову и увидела железную тесную клетку, очень ненадёжно подвешенную на крюк к потолку. В ней… Раскачивался босой грязный худой подсудимый. Подросток. Ох, Лиза виделась с ним в школе! А если постарается, то вспомнит имя… Девушка схватила оторопевшую сестру за руку и потащила к Олесе и Николаю. Отец прижал палец к губам.