Крылатое человекоподобное существо. История одной семьи

– Калерия Аксаковская. – Сказала она, протягивая руку, будто невовремя ожившая статуя. – Садитесь.

Рука была протянута для рукопожатия, но гость, казалось, засомневался, а когда его белые, усыпанные веснушками, пальцы коснулись маленькой обветренной кисти, пожатия не состоялось. Лётчик на мгновение обессилел, и это выглядело очень привлекательно – с точки зрения значительной части публики.

Илья поигрывал поднятым ножом. Лётчик зачем-то взял нож из руки Ильи и, кланяясь, как купец всем по очереди, тяжело сглатывая, проговорил:

– Вломился в ночь, как призрак или…

Он осёкся. Илья покивал на него Поленьке и сел, сложив руки на груди. С Олей у него состоялась ударная дуэль из парочки взглядцев.

Оля проговорила голосом злой феи:

– Отнимите кто-нибудь у него холодное оружие.

Кашлянув, Илья пересел с левого диванчика на правый и, склонясь кривым профилем к майору, которого взялась усадить Оля, деликатно предположил:

– Я чувствую, у вас ком в горле, Валерьян Львович.

Калерия закричала:

– Только не Чёрная Стрела!

Илья метнул на неё глаз и, играя бровями, вполголоса сообщил, касаясь плечом погона:

– Видал-миндал. Уже боится за вашу жизнь.

Он протянул лётчику костлявую коричневую руку с ухоженными длинными ногтями.

– Илия Аксаковский, мостостроитель, брат особы, не удосужившейся представить вам, в какое положение вы попали.

Валерьян Львович, понемногу приходя в себя, руку принял, и пожатие его было сухим, сильным. Оба почему-то встали.

– Я про вас слышал. – Молвил лётчик и через весь стол посмотрел на Калерию, жестами разгоняющую свою свиту по террасе.

– Дамы, у него горячие руки. – Сделав ладонь дощечкой, прошипел Илья. – Это я так, на всякий случай.

Илья поманил с собою человека с горячими руками, повлёк к двери кладовки. Оттуда под его руководством принялись извлекать лёгкие ладные креслица.

Поля застыла с серебром в руках.

– Ох, значит, вы очень здоровый человек. У вас, это, обмен веществ хороший.

Лётчик опять глотнул, будто серебра расплавленного.

Илья повёл рукой с когтями:

– Вот-с, имею честь вас представить воплощённому милосердию. Кажется, она одобряет решение медицинского совета, поставившего вам добро в вашей книжечке.

Поля подавилась птичьим клёкотом и, не сводя глаз с рыжей головы, потащилась к буфету под чрезмерно резкий окрик Калерии.

Рассаживались.

Лётчик перевел глаза на тонкую, невесомую в поясе Анастасию, склонившую «дракона» к плечу. Та кротко улыбнулась ему. Лётчик, покоренный её нежной красотой, привстал, но Илья интимно нажал ему на колено.

– Тш, милейший Валерьян Львович, – прошипел он. – Этак вы переутомитесь вставать. Мы, знаете, живём по новым и даже новейшим правилам, хоть и происходим из семьи служителя культа, имевшего некоторые трения, н-да…

Оля, прижимая к себе рулон тяжёлой скатерти, вытащенной по приказу Калерии из сурового с виду буфета, подсела и, обдавая лётчика очень свежим запахом старого полотна и слабых девических духов, прошептала:

– Ольга, служитель нового культа.

Она прикоснулась к погону. Летчик, скосившись, смотрел на очередную нимфу, вынырнувшую из воздуха.

– Я с телевидения и сразу прошу вас.

Илья перегнулся к ней через лётчика.

– О чём, о чём?

– Об интервью.

Калерия провозгласила, властными жестами указывая сестре на другое блюдо:

– Не соглашайтесь. Она вас измажет зелёной краской и напудрит вас, как арлекина.

Илья удовлетворённо кивал.

– Словом, вертеп. – Подытожил он. – Ах, да… – Добавил он, не слушая, из милосердия, как лётчик нечленораздельно бормочет о прекрасном последнем приюте. – Вот-с за этой дверью спит младенец, записанный мною в некий славный полк за месяц до того, как у него стали резаться зубки.

Он с удовольствием наблюдал острое смущение и любопытство обладателя горячих ладоней.

– Это моё. – Отозвалась Калерия. – Муж… – Она подумала. – Вероятно, тоже где-то расквартирован.

«Ого», смеясь глазами, сказал себе Илья. Оленька, изловившая его взгляд, опустила ресницы.

Лётчик, путаясь в словах, принялся расспрашивать, в каком звании, где служит…

Илья жутко смутил его, добродушно подшепнув:

– Вы как дединька наш, когда к нашей маменьке папенька присватывались.

Калерия прикрикнула:

– Немедленно отнеси вещи Валерьяна Львовича в коттедж. И дай ему хотя бы…

Илья вытащил из-под стола бутылку, при виде которой Анастасия поморщилась и сострадательно взглянула на майора…

Летчик, однако, неприлично оживился – грудь его приподнялась под мундиром, так что портупея блеснула, на белых щеках выступили яблочные пятна. Человек был с дороги, и звезда на его груди, как Венера на небосводе ночи, говорила о нём так много, как умеет одна лишь Венера из тьмы.

– Ах, да, – болтал Илья, вращая бутылку и втискивая в ладонь Валерьяна Львовича невесомой отмытости стакан, – забыл. Привидения в коттедже и крокодил во дворе – это неперечисленные персонажи, так сказать, статисты.