Превратись. Вторая книга

Затем она повернулась и побежала к арке, стараясь не наступать на расколотые вдрызг плиты.

В эту минуту пастырь искал в кустах термос, а Сари, стоявшая тоже лапы-в-боки, била хвостом так, что вздымались струйки пыли.

– Хотела бы я знать… – Проговорила она и, приметив, что пастырь, шаривший в траве, поднял голову, рявкнула. – Ищи!

По улочке шла к ней скорым шагом Веда, подобравшая плетёнку. Ещё издали она крикнула:

– У вас иголочка найдётся?

Она показывала подол, при виде которого Сари прищёлкнула языком, а пастырь потупился.

– Он, и впрямь, глуповат. – Говорила Сари, снуя по горнице, причём, она даже не давала себе труда изобразить, будто печётся по хозяйству. Она тщательно, по своему обыкновению, подбирала слова.

Веда, сидя отнюдь не на табурете, а на полу, зашивала на себе платье, сопровождая труд таким проклятиями, что целомудренно отвернувшийся пастырь всякий раз содрогался.

– Да подсунь ты себе подушку. – Прикрикнула Сари, останавливаясь с клубком в лапах.

– Разве Создатель не позаботился о нас, людях? – Возразила Веда, занося иглу тем движением, которое она слямзила у Гарамы. – И разве самому тощему из нас не будет мягко, где бы ни сели? Это не вы, леопарды, с вашими тощими задами.

Пастырь кашлянул.

– Прикуси язычок. – Посоветовала Сари.

Поймав взгляд Веды, она зашептала:

– Разве ты не знаешь достоверной приметы, что тот, кто зашивает одежду на себе, может зашить свой ум?

– Госпоже это не грозит, как бы могущественна ни была эта примета. – Льстиво заметил пастырь. – Её ум, как говорится, налицо.

Веда в это время исследовала качество починки. Григорий отвёл глаза.

– Да уж виден невооружённым глазом. – Доброжелательно процедила Сари.

– Ах, ты, Орс-Бриджентис, я потеряла эту чёртову иглу! – Вскричала мастерица, опуская подол и вскакивая.

На улице послышался шум, в котором явственно различались шаги человека и мягкая поступь леопарда.

Сари посмотрела на дверь, потом на Веду и нахмурилась.

– Надо найти обязательно. – Сурово сказала она и опрометью, подобрав юбки, метнулась куда-то в угол.

Вошёл боком Сахира и, застенчиво поздоровавшись с Ведой, полез на сук дерева, подминая под себя вышитую подушку. Следом – Всеволод (выглядевший в достаточной мере освежённым) и говоривший что-то ему с негромкими хохотками Шанаэль, держа комок лапы за портупеей.

Сари выскочила с веничком на длинной ручке и металлическим совком. Увидев Сахиру, она опешила:

– Эт что такое? А ну.

И погнала богатыря с ветки. Тот, что-то растерянно проворчав в своё оправдание, спрыгнул, зацепившись когтем за вышивку. Сари запричитала и, гневно глянув на вошедших, принялась бешено заметать чистейший паркет. На приветствие Шанаэля она не ответила и, грозно посапывая, повернулась синей юбкой.

Шанаэль, ничуть не обидевшись, всё внимание своих мудрых глаз переключил на акулу и, подходя, сказал:

– Надеюсь, что ущерб, нанесённый вашему одеянию, устранён.

Он вполоборота повернулся к Всеволоду, желая включить его в круг милости в виде Вединой улыбки.

– Ибо ущерб, нанесённый вашему настроению, я расцениваю как государственное преступление.

Глаза его нежно смеялись, портупея скрипнула, когда он вытащил лапу.

Сахира, изгнанный с дерева, неловко отступил и, поискав взглядом, куда ему деться, гигантским клубком свернулся по левую руку от входа.

– Э. – Протянула Сари, поднимая совок и тщательно изучая содержимое.

Шанаэль, которого она чувствительно толкнула, вежливо отступил, увлекая дракона и бровями показывая акуле на совок. Потом он закатил глаза. Сари выскочила, не глядя на них, на крыльцо, чтобы рассмотреть совок на свету.

Вошёл Гоби, оглянувшись на неё, и лёг, вытянув вперёд лапы, справа от входа, оглядывая горницу глубокопосаженными глазами с придирчивой небрежностью, как Сари – совок. Шанаэль ещё раз оглянулся на Сари и комически развёл лапами. Гоби негромко обратился к нему, видимо, имея в виду поведение хозяйки.

Веда же смотрела на дракона. Она подошла к нему и отряхнула ладонью его рукав. Всеволод посмотрел на рукав, на Веду и по лицу его скользнуло нечто, чрезвычайно похожее на удивление, впрочем, скользнуло так быстро, что заметить этого никто не мог, кроме той, что подошла ещё ближе.

Веда подняла руку и приложила её к губам дракона ладонью, громко сказав:

– Досталось тебе, бедняга?

Она ещё приблизилась, что было почти невозможно. Шанаэль шевельнул усами и, отвернувшись, заговорил с некоторой поспешностью, обращаясь к Гоби. На крыльце ворчала Сари.

Акула обхватила шею дракона другой рукой и привстала на цыпочки, хотя новая обувь в этом отношении менее её утруждала. Руку с его губ она убрала. Глаза дракона сначала выразили вопрос, затем выражение переменилось. Его твёрдый рот дрогнул, и тут Веда, чей нос был близок к носу дракона, чуть отстранилась и сказала одними губами (это называется «проартикулировать») два слова.

Тотчас она отошла, едва не столкнувшись с торопившейся Сари, несшей веник на плече, как винтовку.

Шанаэль глянул через плечо и, убедившись, что диспозиция переменилась на первоначальную, сочувственно улыбнулся дракону. Он кавалерийски кашлянул и спросил:

– Вам понравился Гарама, госпожа?

(– Ничего не понимаю. – Заметила Сари, зашвыривая веник в угол, а совок на предназначенную для того ветку, где он повис, как маленький щит).

– Ну, да. – Заметила Веда.– Я забыла вас поблагодарить за туфли.

Шанаэль возразил:

– Я спросил про Гараму, а не про туфли. А что, он и впрямь что-то там сделал? Госпожа не имеет нареканий?

Он заботливо взглянул вниз.

– Я только что испробовала новые каблуки. – Сообщила Веда.

Шанаэль хмыкнул.

– Что касается Гарамы, он показался мне очень целеустремлённым. Сари, ох, простите. Вот она, я пришпилила её к подолу.