Планета в клетке

Джонатан покачал головой.

– Теперь стекло вставлять придётся. А ведь у нас с финансами туго, сама знать должна.

Лис не ответила. Фигурки из белой полосатой глины за осыпавшимся, наконец, стеклом повалились со страху одна на другую, но, кажется, сохранились в целости.

– Министра вот гастрономии арестовать пришлось. – Продолжал Джонатан. – Наш с тобой друг постарался.

Лис тяжело вздохнула.

– Не знала, что тебе удастся накрыть Фортунатия. Он был бы гением, не будь злодеем.

– Обижаешь.

Король сложил руки на животе.

– Я и не то могу.

– В каком времени?

Джонатан вздохнул и признался с подкупающей честностью притворы:

– В одном из времён джуни. Там ещё застряли курфюрст и мажордом, оба воры фантастические. Не говоря о прочей притронной шушере. Проели дюжину дисков насквозь. Даже здесь у нас уже дыры в воздухе.

Лис буркнула:

– Им же какие-то объедки на кухне остались, после того, как Фортунатий довёл гастрономию до первого всплеска вещества в пустоте. Так, на булавки.

– А я о чём? Талантливые черти. Да и булавки, Лис, кое-чего стоят. Вообрази, эта троица прелесть, ну, вот честно. Воруют по законам уже не детской арифметики, а геометрии. Притом, имеется в виду не геометрия их мира, а та, которую придумал тот безумец из запределья. Ну, из тех, что на кошек похожи.

– Тот, что построил Балкон?

Джонатан поднял палец.

– Пристроил, Лис. Пристроил. Даже самому умному не дано в корне изменить мир.

Лис без улыбки посмотрела на палец так, что собеседник немедленно уронил руку.

– На том диске, где булавки, издавна пересказывают легенду о том, как неправедный князь был унесён кем-то страшным, с рогами.

Джонатан выгнул губы подковой.

– Они оптимисты, эти джуни. Такую штуку даже нам слабо проделать.

Он с театральным кряхтением встал и направился к секретеру. Потрогал стекло, глянул, вывернув ногу, на подмётку – кружились у самого пола мельчайшие частицы.

Джонатан рассмотрел фигурки – их рога и копытца перепутались. Он с упрёком обернулся.

– Эх, Лис. Эта штуковина – вся моя жизнь.

– Этот жуткий предмет мебели? Твой родственник? В смысле, он дубовый?

– Всё бы вам смеяться над Джонатаном. Я тута уроки делал. Чтоб знали некоторые в декрете не бывавшие фрейлины. А потом я стал его закрывать, когда подрос. И ключик прятал.

Он приподнял кулаком тяжёлую столешницу.

– Зачем ты его запирал?

– Прятал кой-что. Маму не расстраивать.

– Мог бы прятать сигареты в джинсах, как все хорошие мальчики.

Так как Лис не ограничилась одной вербалкой, Джонатан сокрушённо захихикал.

– Тогда не носили джинсы, бесстыдница Лис.

– Ну, как же. Твоя мама и сейчас их носит.

Она почему-то повеселела. (Правда, вид её величества всегда благоприятно действует на подданных. Красивая она женщина и разумная вдобавок. И если кой-чем из собственных даров она и поделилась с сыном, всё равно над таинством собственной наследственности даже джентри не вполне властны.)

– Вот что… я оплачу стекло для твоих драгоценных воспоминаний. Если у тебя получится прикрыть эту компанию в украденном времени, обещаю.

– Если ты ответишь на мой вопрос, я пришлю их тебе в бутылочках. Живыми, живыми, детка, не пугайся. Хотя… наш разведчик такой задира порой. Баловник, ей-ей. Ну? Расколешься? Стало быть, мама посодействовала твоей литературной славе. Вечно я окружён не только красивыми, но и талантливыми женщинами.

Лис пробормотала:

– Понимаю, почему она не хочет тебя видеть.

– Не скажешь?

Джонатан пропустил обидную реплику по известному методу хороших мальчиков «влетело-вылетело».

Лис замолчала. Паузу она умела держать, как следует – не хуже знаменитой Джулии Лэмберт или саниной нянюшки. Взяла, так держи, будто это ножик.

И оборвала её без предупреждения, как это умеет делать только сей холодный предмет. Это называется ошеломить собеседника. Делай с ним, что хочешь. Наверное, её научил остролицый. Хотя они ведь друг друга терпеть не могут.

– Я вот зачем потревожила тебя, враг гастрономии.

Она показала на дверь, хотя за нею ничего, никого… да и не могло быть – джентри охраняли территорию на юге полуострова так, что даже спутники джуни слепли, пролетая над земляным мостом.

Но Джонатан не собирался придираться. Когда Лис мотнула головой, волосы цвета песка под луной, создали нимб, не погасший тотчас. Бездельник с удовольствием любовался явлением забесплатно.

– Там снаружи, к твоему сведению, перемены.

– Там? В городе, освещённом лучинами, где толкуют о сожжении еретика, любителя шаров и пустоты? Или в этом славном мирке, где орудуют ипостаси Фортунатия?

Лис одёрнула его. Не любила пустословия.

– Там, где они назначили встречу.