Ничей

– Собери. А дело вот в чем. По имеющимся данным, завтра там одна акция пройдет. Незаконно уволенные работники выразят свой протест.

– Что-то я не слышал про увольнения у него, – с сомнением сказал Володя.

– Ты у нас молодец, но все на свете никто слышать не может, – заметил я. – Это молодежь, их сократили как недавно принятых, с наименьшим стажем. Мотивировали так: мол, всемирный кризис, демпинг со стороны Китая, товар не расходится.

– Это да, обувщикам сейчас трудно, – подхватил Паньшин. – Китайцев ценой не перебьешь, а у населения денег мало.

– Вот-вот. И эти ребята сговорились обмазать ему проходную краской и расписать стены. Типа «Верни зарплату, гад!» или «Хватит пить нашу кровь!» Как-то так, причем молниеносно. Мы вовремя обо всем узнали и зашлем туда своих людей. Они снимут акцию на видео, а я уже договорился пристроить сюжетик на телевидение. И в Интернете разместим.

– Нормальный ход, – одобрил Володя.

– А понимаешь, для чего я тебе это рассказываю?

– Написать придется?

– Скорее всего, да, и позлее. Но пока не знаю, для какого издания. Шеф решит.

– Мне там надо быть? – спросил Володя.

– Это ровно на два часа намечено. Нет-нет, ты пиши свою статью, не дергайся. Материалом обеспечим, – заверил я.

После ухода Паньшина позвонил Георгий Александрович. Я коротко доложил об итогах поездки на село, чем вызвал шквал ненормативной лексики в адрес Юрина и, напротив, несколько теплых слов по поводу Володи и его творческих способностей. Кандидат, судя по звуковому фону, был в дороге. Напоследок он поинтересовался сбором подписей. Я привел последние цифры и пообещал ему лечь костьми. Видимо, уже предвкушая, как будет обтекать ненавистный Юрин, Георгий Александрович завершил беседу на мажорной ноте и даже пожелал мне спокойной ночи. На самом деле, на мой взгляд, такая многозадачность была нам ни к чему, ибо неумолимо вела к войне на два фронта. Правда, убедить клиента отказаться от нее представлялось абсолютно невозможным.

Фурсов уехал еще раньше. Он собирался по пути домой наведаться в полевой штаб и пообщаться с Андреем Шубиным, заодно и подвезти его потом. Завтрашний день должен был стать решающим при сборе подписей. Вообще, кампания имела шанс финишировать уже послезавтра. Для этого надо было всего-то провалить задание, порученное Игорю и Татьяне с их воинством.

– Гоблинское воинство, береги достоинство, – вслух произнес я.

– Алексей Николаевич, это вы про какое достоинство на ночь глядя? – иронически осведомилась Наталия.

Она смотрела на мониторе какой-то мультик, скачанный из Сети, и была, в отличие от меня, вполне свежа. По крайней мере, на вид.

– Да был у меня один экзотический клиент с его гвардейцами, – усмехнулся я. – Такое видеть надо. Гуляй-Поле, как у батьки Махно. Сидел он в своей берлоге под огромным портретом Дзержинского, гладил бронзовый бюстик Ильича и всем предлагал хлопнуть по сто граммов. Ребята вокруг ходили в камуфляже с портупеями, а девки-соратницы целовали его в лысину.

– Фу-у! – скривилась Наталия.

– Не любишь лысых?

– Не очень.

– А если я облысею в боях?

Наталия поставила мультик на паузу и уставилась на меня бесстыжими глазами. Ее взгляд я долго выносить не мог. Поэтому сказал без затей:

– Иди сюда.

Минут через пятнадцать тихий офис имел несколько иной вид. Предметы туалета Наталии, да и моего тоже, были хаотически разбросаны по всей мебели и полу. Особенно причудливо располагались ее джинсы, которые свисали с телевизора в углу. Сама Наталия в чем мать родила свернулась калачиком на диване. Я находился от нее в непосредственной близости, лежа на спине, и одежды на мне было ничуть не больше.

– Алексей Николаевич, вы слишком активны, – игриво резюмировала Наталия.

– Утомил, что ли? Ты же молодая и озорная.

– Старый нашелся, – хмыкнула она.

Я глубоко выдохнул и, не глядя, погладил ее правой рукой. Попал, куда надо, с первого раза, потому что Наталия вздрогнула и тихонько охнула.

– На выборы сил не останется, – прошептала она. – И вообще, нам предохраняться надо.

– Точно, – ответил я, раздвигая ей ноги.

Еще минут через пятнадцать мы оба дышали тяжело, как в парилке. Да и разогрелись не хуже. Наталья издавала звуки, похожие на мурлыканье.

– Котейка ты, – ласково сказал я.

– Сам котейка с хвостейкой, – парировала она. – Смотри, доиграемся.

– До чего?

– До потомства.

– А может, я на тебе женюсь.

Наталия приподнялась на локте.

– Ну-ка, ну-ка, Алексей Николаевич, еще раз, пожалуйста.

– Для СМИ?

– Не шутите так, товарищ начальник.

– Да я и не шутил. Почти.

– Что значит почти?

Я задумчиво посмотрел на блондинку на стене, потом перевел взор на офис-менеджера. Пышностью форм она заметно уступала образу, созданному неизвестным художником. Впрочем, склонности к полноте я как раз не любил. И как раз в этом смысле у Наталии всего было в меру и вдоволь. Кроме того, она выгодно отличалась ясным умом и сообразительностью, всё понимала и запоминала с первого раза, умела и поддержать беседу, и помолчать, если надо. Ну а карие ее глаза, как я уже дал понять, были совершенно блядскими. По-моему, при виде их у любого мужика возникало одно-единственное желание: разложить ее тут же неважно на чем и даже невзирая на последствия.

Наталия тоже была моим человеком в штабе. Отыскал я ее на сайте знакомств, отмечая очередную сделку. Партнер отказался присоединиться ко мне по семейным обстоятельствам, а пить одному было стремно. Жила тогда Наталия на съемной квартирке вдвоем с сестрой-студенткой, в который уже раз уйдя от мужа. Мы обмыли мой успех шампанским и закусили какой-то хренью из фаст-фуда. Наталия, как ни странно, питала искреннюю слабость к этой мусорной еде. Потом мы с ней без долгих прелюдий принялись куролесить, причем сестра находилась в прямом смысле в полушаге – за фанерной перегородкой, разделявшей надвое спальню в хрущевке-двушке. Потом я высказал предположение, что мы поступаем непорядочно, потому что девушка страдает в одиночестве. Потом мы куролесили втроем.

Потом знакомство продолжилось. Выяснилось, что с Наталией есть и о чем поговорить. Работала она референтом у одного бизнесмена средней руки, продававшего то ли сеялки, то ли веялки. Круг ее обязанностей на предприятии был довольно размытым, включая в себя и рекламу, и связи с общественностью, и организацию корпоративов. Бизнесмен постоянно мотался то в Курган, то в Абакан, а прибывая обратно в родные палестины, уделял повышенное внимание именно корпоративам.

Выезжали туда и на машинах, и на катере, если погода позволяла. Наталия дирижировала этим беспокойным процессом и регулярно сама выгружала бесчувственное тело босса у порога загородной виллы. Словом, удивить ее чем-нибудь было трудно. В последнее время дела у бизнесмена застопорились, работников перевели на сокращенную неделю. Статью на рекламу, связи и корпоративы урезали до символической суммы. Так что мое предложение насчет выборов она приняла без колебаний, взяв отпуск за свой счет.

– Что там про женитьбу, Алексей Николаевич? Я не ослышалась?

– Не гони лошадей, рассмотрим твой вопрос, – ответил я.

– Ах ты, бюрократ хренов! Набрался у депутатов разной мерзости, уже нормальным языком сказать не можешь.

– Языком, говоришь?