Ничей

– Алексей Николаевич, вы сегодня кофе ни разу не пили.

– Наливай. Сейчас буду, – сказал я и позвонил Яне.

Судя по голосу, Яна опять была бодра и весела. Ее, кажется, не заботили ничьи интриги, подсиживания и нашептывания.

– Увидимся вечером? – без церемоний спросил я.

– Всё может быть, – кокетливо ответила она. – А когда интервью будем делать с вашим спикером?

– Боюсь, что никогда, – честно сказал я.

– Почему?

– Он в моих услугах больше не нуждается. Считай, что ты сейчас говоришь с бывшим начальником пресс-службы.

– А как же наш уговор?

– Здесь я бессилен. Барин захотел сменить обстановку в прихожей.

Яна молчала в трубку. Пауза затягивалась.

– Ну что, встречаемся? – нарушил я неприятную тишину.

Яна помолчала еще.

– Работы много? – полувопросительно произнес я.

– Да, дела срочные есть, – наконец отреагировала она изменившимся голосом.

– Звони, когда время появится, – посоветовал я и дал отбой.

Снова противно заболела спина.

– Всё готово, Алексей Николаевич, – как будто откуда-то издалека доложила Наталья, переступив порог.

– Через пару минут приду, – кивнул я.

Дождался, пока она плотно прикроет за собой дверь, и подвинул к себе стационарный телефон. «Пускай послушают», – мелькнуло в голове.

– Алло, Андрей?

– Да. Это кто? – корреспондент «Негоцианта» не сразу меня узнал.

– Богатым буду. Сенсацию хочешь?

– Что, уходишь всё-таки? – теперь он точно понял, с кем разговаривает.

– Пиши. Первое. Сегодня спикер областного парламента Хрюшников предложил мне подать в отставку. Успеваешь?

– Да, я диктофон включил.

– Второе. На ближайшую сессию законодательного собрания будет внесено предложение об очередном реформировании пресс-службы. Подробности пока неизвестны.

Я без лишних слов чувствовал, как Андрей уже сделал охотничью стойку.

– Третье. Заявляю специально для вашей газеты, что в отставку я не подам. То, что произошло, оцениваю как попытку давления с целью посадить на это место некомпетентного человека, подобранного только по принципу личной преданности.

– Кто этот человек? Фамилия? – тут же спросил Челноков.

– Об этом лучше спросите у Хрюшникова. Номер мобильного телефона могу дать. И… четвертое, – я помедлил.

– Будет четвертое? – уточнил корреспондент.

– Будет. Можете написать, что я намерен вернуться к журналистской деятельности, а кроме того, приступаю к работе над документальной повестью.

– Только один вопрос, и я побежал. Думаю, успеем дать в завтрашний номер, – выпалил Андрей. – Как будет называться повесть?

– Как называться? «Козлы», – ответил я.

Часть вторая

Шпион

Глава пятая

Деревянные солдаты

– В общем, сливает кто-то информацию, – сказал мой клиент.

– Кого-то конкретно подозреваете? – спросил я.

– Ты начальник штаба, вот и разбирайся, – ответил Георгий Александрович и махнул рукой.

Он опять куда-то мчался, и в карманах его пальто по очереди надрывались два мобильных телефона. Было понятно, что поговорить с ним обстоятельно не удастся. Во всяком случае, сейчас.

– Давай, звони, если что, – бросил он уже на ходу, тряся рукавами.

Я кивнул вслед закрывшейся двери и остался наедине с проблемой. А также с письменным столом однотумбовым, бывшим в употреблении, тремя стульями офисными новыми, вешалкой для одежды, электрическим чайником, банкой растворимого кофе, набором пластмассовых ложек, дыроколом, стопкой папок-скоросшивателей и парой зарядных устройств. Наверху, где торговали живым пивом на розлив и на вынос, кто-то ходил на каблуках. За маленьким окошком под потолком сгущались сумерки. Отдельную комнатку цокольного этажа, где я сейчас сидел, мы иронически называли процедурной.

«Ты сам себе враг», – мысленно процитировал я Кота Базилио и Лису Алису. Чего-то подобного следовало мне ожидать значительно раньше, при получении предложения поработать на выборах. Георгия Александровича я лично знал уже лет десять, но прежде наше с ним взаимодействие было сугубо точечным и эпизодическим. Познакомились мы, когда я еще был страшным тележурналистом, вел программу на местном канале и громил всех и вся до известных пределов. Тогда звезда депутата Макеева только-только начинала всходить. Лихим наскоком он ворвался в областной парламент и тотчас же шокировал его старожилов своими речами и манерами. В малом и среднем бизнесе, где нажил свой капитал новый избранник, выражений в те времена особо не подбирали. Да и право на место под солнцем отстаивали не одними уговорами. А Георгий Александрович, кроме того, смотреть кому-либо в рот и поддакивать был не способен в принципе.

Телевидение, да и прессу тоже депутат сразу полюбил, ибо осознавал всю их значимость. Прекрасно понимая, что экономические рычаги эффективнее административных, он легко находил подходы не только к медиа-менеджерам, но и к рядовым исполнителям. И те, и другие платили ему взаимностью, благо недостатка в информационных поводах и ярких фразах с его стороны не было. Я больше общался с ним просто так – из профессиональных побуждений. Но некий общечеловеческий интерес у меня тоже присутствовал, и сам Георгий Александрович, по-моему, тоже испытывал ко мне что-то вроде симпатии. Пару раз в особенно острые моменты я давал ему советы, как лучше повернуть ситуацию в свою пользу. Не потому даже, что рассчитывал на вознаграждение, а скорее из любви к искусству. Любопытно было посмотреть, что же за этим последует. Выкрутился из тех ситуаций он довольно удачно, а потом сменил мандат на кресло главы своего родного района. Затем наши пути на несколько лет разошлись…

– Можно к тебе уже?

Я поднял голову на звук приоткрывшейся двери.

– Не спрашивай. Даже нужно.