Ничей

– Лет шестнадцать уже с перерывами.

– Не перебивай. Так вот, – она серьезно посмотрела на меня, – опасно там?

– Что ты! Рутина одна. Бумажки перебираем.

– Сейчас я тебе оторву кое-что.

– Только не это! – я изобразил животный ужас. – Так и быть, расскажу. Один раз, очень давно, за мной гнался через лесополосу бывший сотрудник РУБОП. Если бы догнал, мы бы с тобой тут не лежали.

– Ты от него удрал? – усомнилась Лида.

– Он пьяный был в дымину, – ответил я честно. – А я уже потом, когда от него оторвался, зацепился за рельс и коленку рассадил в кровь.

– Да, прозаично как-то, – заметила она разочарованно.

– Ты прости, что с этими выборами ничего не срослось. Мои враги оказались сильнее меня.

– Ну и фиг с ними, – неожиданно легко среагировала антиглобалистка. – Выборы – это обман трудящихся.

В ночь подсчета голосов те, кто работал на Макеева, собрались в полевом штабе. Предварительно, в «день тишины», дамы лихорадочно закупали напитки и закуску. Для торжества или поминок, никто уже точно не понимал. Меня не позвали, а я не напрашивался. Сидеть с ними за одним столом, продолжая активно лицемерить, было бы уже слишком.

Поэтому я расположился дома на диване, удобно подложил подушки под спину, установил кофейник на расстоянии вытянутой руки и открыл своих любимых «Комедиантов». Эту книгу я могу читать в любой момент с любого места. Интернет работал нешустро, информацию избирком тоже не спешил обнародовать. Региональные агентства бесконечно повторяли губернаторскую жвачку про стабильность и процветание, потом раз десять сообщили про явку.

Явка мне была глубоко до фонаря. Я не выдержал и позвонил Василию Александровичу.

– Пока не знаем, Лёша, – сказал он, – только с шести участков данные есть. Давай часа через два набери.

За кадром слышался звон посуды и, кажется, пьяный голос Ульяны.

Я снова перенесся мыслями на далекий остров посреди Карибского моря, где правил свирепый Папа Док.

Ровно через два часа оказалось занято. Одно информагентство с пометкой «Молния» передало, что во всех округах лидируют кандидаты от «Ядрёной России».

Еще минут через двадцать я пробился-таки куда хотел.

– Всё, проиграли, – не дожидаясь вопроса, ответил начальник штаба.

– Как проиграли?

По-моему, получилось натурально.

– Двадцать семь процентов. Георгий Александрович второй.

– А у Филейкина?

– Сорок один. У него меньше всех по городу среди партийцев, но это уже неважно, – вздохнул Василий Александрович.

– Как жалко…

– Будем жить, – повторил он фразу из фильма про войну.

– А что у Ильи Валентиновича? – успел спросить я.

– Там полный разгром. Четвертое место.

Окончательный расчет со мной Анатолий Анатольевич произвел после обеда в понедельник. Под глазами у него залегли круги, но сами глаза были веселыми.

– Виктор Никитич передает вам привет и огромное спасибо, – сказал он. – Ваш вклад в победу был очень весомым.

Я про себя отметил, что весомый вклад стоило бы отметить весомой премией. Но джентльмены договариваются на берегу, и о премии для меня речи изначально не было.

– Хочу дать вам один совет, – добавил он. – Не спешите сразу тратить деньги. Когда я служил в нашей резидентуре в Берне, были случаи провалов из-за этого. Люди позволяли себе крупные покупки и привлекали ненужное внимание.

Я решил, что он всё-таки шутит. Позволить себе больше, чем одну условно крупную покупку, я на полученную сумму вряд ли смог бы.

Он дал мне свою визитную карточку, и мы распрощались. На визитке, под номером мобильного телефона, было указано лишь название фирмы и приведен перечень ее услуг: «Охрана, видеонаблюдение, юридические консультации». Из этого я заключил, что настоящего имени-отчества секретного агента «Любы», мне, видимо, узнать не суждено. Визитку я порвал сразу после расставания и выкинул в ближайшую урну.

Василий Александрович, которому я потом нанес визит, удержал с меня сумму за последние два дня кампании: субботу и воскресенье. Объявляя об этом, он несколько сконфуженно сослался на распоряжение брата. Я только улыбнулся и пожелал ему удачи. Без всякой задней мысли.

Скорый поезд на Москву отходил довольно поздно. Я закинул пузатую дорожную сумку на третью полку и принялся смотреть в окно, на ярко освещенный вокзал. В плацкартном вагоне царила обычная суета перед отправлением. Моя соседка с нижней полки напротив, девушка простоватого вида, уже уписывала жареную курицу, закусывая малосольным огурцом.

– Провожающие есть? – спросила, дойдя до нас, проводница.

– Провожающих нет, – уверенно ответил я за всех.

Часть третья

Преемник

Глава девятая

Домик в тупике

– Вижу в тебе своего преемника, – сказал шеф.

Я оторопел. Как принято выражаться у писателей старой школы, ничто не предвещало такого поворота.

Был вечер пятницы, и народ уже мало-помалу потянулся из офиса. Мы оба только что вернулись с очень важного интервью с очень важной персоной. Туда ехали на метро, потом петляли очень похожими друг на друга улочками невдалеке от телебашни на Шаболовке, потом были один за другим пропущены через герметичный раздвижной шлюз. Как на звездолете из фильма, кажется, «Москва-Кассиопея». Казенная территория охранялась так, чтобы и мышь не проскочила. Наш собеседник был одет в отличный костюм, сшитый на заказ, и слышался от него тончайший запах парфюма. Наверное, жутко дорогого.

Беседа протекала ровно, шеф не встревал и только однажды вроде бы незаметно дернул меня за рукав. Как раз перед этим я задал большому человеку несогласованный, хотя вполне безобидный вопрос. Собеседник чуть улыбнулся краешком рта и на вопрос ответил так же спокойно, как на все остальные. Нам принесли кофе со сладкой выпечкой, и я выпил чашку до дна и заел. Шеф едва пригубил свою и в аккуратнейших выражениях попросил хозяина уделить ему пару-тройку минут для разговора не под запись. Я забрал свой блокнот с диктофоном и тихо удалился поглазеть на экспозицию из внутреннего музея учреждения.

Обратный путь мы проделали на такси. Шеф явно был в приподнятом настроении и даже не припомнил мне мою несанкционированную активность. Он тихо напевал что-то себе под нос, а такое на моей памяти вообще случалось крайне редко. Конечно, лифт в нашем здании уже отключили. Своему дивному обычаю арендодатель не изменял никогда. Почему-то здесь предполагалось, что после семнадцати ноль-ноль никакой подъем осуществляться не должен, ну а спускаться можно и пешком. Тем не менее, шефа ничуть не огорчило и это обстоятельство. Он вполне молодцевато преодолел все лестничные пролеты, так что я едва поспевал за ним.

Тут-то я и решил, что наше сегодняшнее общение закончено, однако здорово ошибся. Всеволод Георгиевич поманил меня к себе в кабинет и плотно прикрыл дверь. Я слегка насторожился, ибо шеф исповедовал информационную открытость и прозрачность. Как правило, его дверь вовсе не закрывалась для подчиненных.

Временно отойдя от принципа гласности, шеф предложил мне сесть. Сам же прошел на свое руководящее место за необъятный стол и зачем-то потрогал глобус из красного дерева, подаренный ему на прошлый день рождения. Глобус был мастерски стилизован под старину, и еще имелся у него один маленький рычажок. Нажав правильным образом, можно было проникнуть в потайное отделение, где обычно хранилась дежурная бутылка коньяка.

Я тогда подумал, что он решил выпить за успех проведенной операции и мне нальет рюмку, но ошибся.