Ничей

– Нонна вас не дергает? – спросила она.

– Вроде нет пока.

– Хорошо. Вы уж ей сильно не перечьте, – присоветовала Настасья Кирилловна.

– Постараюсь, но сущность-то моя всё равно наружу лезет.

– Нашу сущность не задушишь, не убьешь, – она вздохнула.

Настасья Кирилловна мигрировала к нам из огромного орденоносного издательства, которое почти полностью скопытилось в условиях рынка. Ему она посвятила добрых двадцать лет жизни, если не больше. Была она истинной, коренной москвичкой из интеллигентной семьи и отлично знала свое дело. Вполне могла бы работать редактором: во всяком случае, текст чувствовала превосходно, подмечая малейшие литературные огрехи. За последнее, как и за острый язычок, ее недолюбливала Нонна, а заодно с Нонной закадычные подруги зама по творчеству.

Наша фирма по кадровому составу была, пожалуй, не совсем типичной для Москвы. Явное большинство в ней составляли такие же мигранты, как я. По ним свободно можно было изучать географию страны. Нонна перебралась в столицу из своей Удмуртии примерно в одно время с шефом и начинала карьеру в ежеквартальном листке для счетоводов второго разряда. Далее случился в ее жизни банк средней руки с его пресс-службой (подозреваю, что без протекции мужа не обошлось), и только затем судьба свела с «Вестником». Она явно стремилась окружить себя надежными людьми, а таковыми в ее представлении являлись однокурсницы-землячки. Одна этим летом ушла в декрет, и на опустевшее место была тотчас принята другая, служившая ранее в некоем республиканском госучреждении.

В отношениях с обеими я тщательно выдерживал дистанцию, избегая любой откровенности. Об их профессиональных качествах я был невысокого мнения, но к качеству в нашем глянце для начальства предъявлялись довольно щадящие требования. Правда, порой моя гадская сущность действительно не выдерживала, и под сводами редакции звучали шуточки, крайне неприятные удмуртской диаспоре. Зато Настасье Кирилловне мои словесные упражнения, равно как и манера письма, приходились очень даже по душе.

– Вам надо бы свое резюме куда-нибудь закинуть, – тихонько сказала мне Настасья Кирилловна, когда Эрик отлучился из помещения.

Дизайнер Тимофей, окопавшийся в углу, как обычно, не расставался с наушниками. Параллельно он верстал статью с кучей графиков и диаграмм, показывающих, как неуклонно растут наши рублевые и валютные резервы благодаря мудрой, до миллиметра выверенной политике Главного счетоводства страны.

– Куда? С улицы не возьмут, – я пожал плечами.

– Разве вы с улицы? В «Негоциант» хотя бы попробуйте, им нужны талантливые ребята. Какие у них заголовки! Красота.

– Закидывал, даже с редактором отдела общался.

– И что же?

– Культурно дали понять, что не нужен, годы не те. За нос не водили, отдаю должное.

– Очень жаль. Но вы всё равно ищите, не переставайте, – Настасья Кирилловна полезла в сумку и достала оттуда шоколадный батончик с орехами. – Возьмите, для мозгов полезно.

– А вы?

– Берите-берите, у меня два бутерброда с колбасой. Мне их осилить надо. Не обратно же домой нести?

Благополучно завершив свои дела до появления Нонны, я выслал оба файла Вячеславу Вячеславовичу и тут же получил подтверждение, что моя корреспонденция доставлена адресату. Почти одновременно с этим пришло смс от Марины. Она интересовалась моими планами на утро четверга, когда у нее завершалось очередное дежурство. Я игриво ответил ей в том духе, что раннее пробуждение, как и позднее засыпание, для меня не проблема. Мы обменялись виртуальными улыбочками, после чего наметили новое свидание в Сокольниках на половину девятого.

Нонна зашла в редакцию без пяти двенадцать. Само собой, погружению в процесс творчества опять предшествовал обстоятельный перекур. После его завершения подруги обсудили последние скидки на одежду и обувь, а также на посещение ресторана «Пони», который функционировал на Большой Кафтанной рядом с нашей обителью. Наконец, когда наиболее актуальные темы были исчерпаны, настал-таки черед материалов, идущих в номер. Нонна, тяжко вздохнув, взялась за текст, присланный из очередного областного счетоводства и уже обработанный ее бывшей однокурсницей.

– Инна, ты читала материал? – спросила она через несколько минут.

Подруга вскинула голову.

– Читала. А что не так?

– Я процитирую, ты просто послушай. Готова? «Наш финансовый орган уверенно смотрит в будущее». Конец цитаты.

Мы с Эриком прыснули, Настасья Кирилловна была в полном восторге.

– Ну и что? – растерянно ответила Инна.

– Я, конечно, всё понимаю. Мы пишем в основном на канцелярском языке. Но не до такой же степени!

– Я сокращала, но подумала, что, может, так и надо, – пробормотала в свое оправдание наш второй редактор-эксперт.

Инна смотрела в клавиатуру, не поднимая глаз.

– В общем, я закрою текст в сети, а ты поправь его прямо сейчас, – скомандовала Нонна. – Мы всё-таки не писари, а журналисты. Попрошу не забывать!

Сегодня она явно была настроена раздавать пистоны, невзирая на лица.

Работа закипела. Стало понятно, что сдача номера действительно близка. Перейдя к другим текстам, Нонна похвалила Эрика, которого всегда только отмечала и ставила в пример. Мои материалы тоже были сданы вовремя, однако ни этот факт, ни их форма с содержанием не удостоились ее доброго слова. Напротив, один из подзаголовков показался нашему строгому заму чересчур легкомысленным.

– Давай, будь серьезнее, – сказал она, что-то исправляя в репортаже.

Настасья Кирилловна с тревогой глянула на меня, предчувствуя стычку, но ошиблась в прогнозе. Я как раз думал сразу о двух вещах: как удрать из офиса, если позвонит Вячеслав Вячеславович, и не стоит ли самому позвонить Нике, пока свежи впечатления от встречи в Свиблово. Поэтому реакции с моей стороны не последовало.

Выйдя помыть кружку после кофе, я услыхал из-за приоткрытой двери в кухню громкие голоса. Стартовал дневной раунд предвыборных дебатов. Тон опять задавали Марат и Алиса.

– Арабской весны, значит, хотите? – спрашивал Марат.

– Не арабской, а российской, – с вызовом отвечала его оппонентка.

– Уже забыли, как царя свергали, и что потом было?

– Опомнитесь, двадцать первый век на дворе!

– Век новый, а приемчики старые.

– Не пугайте, пуганые мы. Один человек не может всеми управлять и всё контролировать.

– А кучка миллиардеров сможет?

– Кучка сейчас правит!

Я на цыпочках прокрался мимо кухни, дабы не оказаться втянутым в бесконечный и беспощадный спор.

Примерно в половине второго наведался шеф. Выяснилось, что Всеволод Георгиевич прибыл в офис гораздо раньше Нонны и тотчас уединился с гостями из северной Пальмиры. Гости обсудили с ним свои учредительские дела и тихо-тихо испарились. Меня так и подмывало спросить, что означает их визит и не связан ли он с вопросом о преемнике.

Естественно, при всех шеф ничего такого не сказал. Он уточнил ситуацию с обложкой и пообещал лично позвонить главному аналитику, от которого мы до сих пор не удостоились ни ответа, ни привета. Наш предводитель был по своему обыкновению бодр и подтянут. Меня он похлопал по плечу, а Эрика утащил за собой в кабинет. Мой сосед вернулся оттуда удрученный: Вэ-Гэ при нем набирал заветный прямой номер аналитика, но тщетно. Помощник же, которому удалось дозвониться после ряда попыток, проинформировал, что готовится к совещанию, и посоветовал связаться с ним ближе к вечеру.

В два, как обычно, у меня настал обед. К этому времени кухня, наконец, опустела, все участники и участницы второго дневного раунда предвыборных дебатов разбрелись по своим кабинетам. Компанию мне традиционно составили Тимофей и заведующая отделом подписки Полина. Раньше четвертым членом кружка был Эрик, но с некоторых пор он стал ходить в столовую неподалеку от офиса. По его словам, организму при вечно сидячей работе требовалась хотя бы минимальная физическая нагрузка. Полина, которая доселе откровенно и без затей симпатизировала ему, после такого маневра сменила милость на гнев. При каждом упоминании о своих взаимоотношениях с Эриком она нервничала и чеканила: «Он наказан!»

– Когда я работал в редакции «Ресторанных вестей», – неспешно вспоминал Тимофей, опустошая увесистый контейнер с мясом и гречкой по-домашнему, – зарплату запросто могли задержать.

– Странно, времена же тучные были, – сказал я, лакомясь пресноватыми макаронами по-флотски, принесенными из гастронома.

– Да, в Москве каждый день новые заведения открывались. От рекламы отбоя не было, – подтвердил дизайнер.