Не в своём уме. Сборник рассказов

Собака даже тявкнула от огорчения.

– Сама ты дура! – донеслось сверху.

На ветке над головой сидела белка, которая от обиды развернулась и ускакала по стволу ввысь, распушив серый хвост. Посыпались желтые листья и кора.

В это время поводок натянули, и с остановки раздался голос:

– Куда ты там полезла? Поехали.

Оказывается, приехал автобус и полицейские, оторвавшись от телефонов, дружною толпою грузились в него. Собака зашла за ними, двери закрылись.

Внутри салона было всего несколько пассажиров, большая часть мест была свободна. Полицейские сели и опять уткнулись в телефоны. Собака скучала и смотрела по сторонам.

В стекле отражался водитель, который постоянно переключал свой телефон с навигации на какие-то весёлые картинки. Второй рукой он рулил и дёргал за рычаг коробки передач. Иногда он отвлекался на дорогу, вытаскивал из подстаканника пластиковый стаканчик с чаем и аккуратно отпивал из него. После этого он опять включал навигацию и круг замыкался.

На соседнем месте сидел пожилой мужчина и тоже крутил в руках телефон, запуская на нём какие-то весёлые подборки роликов. Громкость у него была выкручена на максимум, поэтому телефон всё время вопил и ругался под музыку. На экране постоянно кто-то падал, смеялся, снова падал, ударялся о деревья, разбивался на машинах, бился головой и опять смеялся. Мужчина с каменным лицом смотрел на это, периодически переключая ролик на новый.

Никто не обращал внимания на все эти звуки, потому что остальные пассажиры тоже были заняты своими телефонами. Только одна бабушка сидела с пустыми руками и разглядывала повешенный в салоне телевизор, по которому крутили рекламу.

От всей этой тоски собака снова тявкнула.

– Тише, тише, – сказал один полицейский и попытался погладить собаку по голове, но промахнулся и погладил колено соседа, даже не заметив этого. Сосед оторвался от телефона только спустя минуту, посмотрел на своё колено, посмотрел по сторонам, пожал плечами и вернулся к просмотру.

Из-за кресла через два ряда высунулась голова таксы и тявкнула в ответ:

– Никуда он не катится. Он меняется, просто нужно быть современнее. Нужно быть в тренде, иначе безнадёжно отстанешь и уже никогда не сможешь догнать.

– Прекрати лаять! – раздался голос хозяина таксы, руки подхватили её, подняли вверх, усадив на колени.

Полицейская собака увидела, что такса одета в красный комбинезон, расшитый причудливыми цветками. Она посмотрела на свою шерсть с налипшей на ней сухой травой и опустилась в проходе, положив голову на лапы. В стекле дверей пролетали голые деревья, редкие лужи и горы собранных дворниками листьев.

– Интересно, – думала собака, – а дворники знают слово "тренд"?

Автобус затормозил на остановке, полицейские потянули собаку на выход. Вслед ей что-то пролаяла такса, но было не разобрать, что именно.

На остановке, привалившись к стеклу, сидел пьяный мужичок с батоном в руке. При виде полиции он выпрямился, но, заметив, что на него не обращают внимания, вернулся в изначальное положение и заулыбался. Собака чувствовала от него запах водки, дешёвого табака, каких-то несвежих чебуреков, одеколона и немытого тела.

– Хорошая собака! – сказал мужичок, потрепал её за ухом и погладил по голове, – Красивая!

Он отломил от батона кусок и протянул его собаке, но полицейские искоса глянули на это действие и потянули собаку за собой. Она шла и думала, что за весь день ей только один раз попался настоящий человек.

– Его бы только помыть, – мечтала она.

На остановке мужичок порылся в кармане, вытащил телефон и сфотографировал уходящих в сторону начинающегося заката полицейских с собакой.

– Очень символично! – заплетаясь, сказал он и запостил фотку в свой Фейсбук.

Недовольные

Он всё время недоволен. Всем. Но больше всего он недоволен мной.

Посуду я не так мою, не тем средством, вытираю плохо, воду разбрызгиваю.

– Сам мой! – говорю ему.

– Твоя очередь, – отвечает, – тебе и страдать.

– А когда будет моя очередь жаловаться?

– Жаловаться можешь без очереди, ты и так вечно ноешь!

Я обижаюсь, потому что мне кажется, что на его фоне я выгляжу выгодно. Он меня до того довёл, что я себя уже на его фоне стал рассматривать. Раньше я безо всякого фона хорош был, а сейчас что? Брожу как тень от стола до раковины и специально неправильно тру плохо помытые тарелки.

Он вздыхает и отворачивается:

– Никакого от тебя толку.

Молчу и продолжаю. Раз толку уже нет, то зачем что-то менять?

Заканчиваю, бросаю мокрое полотенце на стол и под его ворчание ухожу из комнаты. Брожу по коридору, пинаю пыльные коврики у дверей комнат. Все ещё спят, ведь только мы с Колей завтракаем в семь утра в воскресенье, потому что у него режим, а я попался под руку. Скучно. Иду на балкон.

На балконе соседка курит, стряхивая пепел в окружающий туман. Я смотрю на неё и пытаюсь поймать момент, когда дым сигареты становится неотличим от висящей в воздухе воды. Она ловит мой взгляд и протягивает пачку. Я не курю, но беру сигарету и мну её в пальцах.

– Что, Коля снова не в духе? – спрашивает соседка.

– А у него бывает другое состояние? Я полтора месяца с ним живу, он ни разу не улыбнулся! Только бурчит, что погода плохая, работа плохая, новости по телевизору плохие, колбаса в магазине ещё хуже новостей. А ещё меня к нему подселили в наказание, а это даже не плохо, это ужас-ужас-ужас!

– Ты так переживаешь каждый раз, – она затягивается, выкидывает вниз окурок и прикуривает ещё одну сигарету, – он же безобидный. Глупый и безобидный.

– Я сначала тоже так думал. Но он же всё время говорит. Я читаю, а он сидит рядом и рассказывает, что я выбрал плохую книгу, что я глупею от неё. Моё поколение глупеет, мы пьём кока-колу и предаём истинные ценности. Я звоню по телефону, сразу же он говорит, что телефон я купил неправильный, не тот цвет, не тот размер. Прямо ослик Иа, только без дня рождения!

Она улыбается, шмыгает носом, затягивается и медленно выдыхает дым. Я молчу, потому что в этот момент мне кажется, что я действительно слишком много ною. Она поворачивает ко мне голову.

– Ты знаешь, я тут третий год живу, а он всю жизнь тут прожил. Родился даже здесь, в этой общаге. Каждый день он в ней. Может быть поэтому он такой, не знаю. Ты же тут на пару месяцев, а потом укатишь к себе, в свою другую жизнь. А ему тут сидеть дальше. Ему даже некому будет потом рассказать, какой ты неправильный!

Я сильно сомневаюсь, что дело именно в этом. Моя жизнь тоже весьма неидеальна, иначе я не попал бы в это забытое богом место на целых два месяца. Поэтому я возражаю ей.

– Да зачем вообще нужны такие разговоры? Вот мы же сейчас с тобой не ругаемся! Стоим, разговариваем. Обычный разговор, покурили, поболтали. Почему с ним не так?

– Я же говорю, что не знаю, – она выкидывает второй окурок, смотрит в пачку, думает, но убирает ё в карман, – может быть он ждал, что к нему подселят женщину, которая будет варить ему борщ и штопать носки. А подселили тебя, а ты ни то, ни другое не делаешь. Да еще телефон у тебя неправильный.

– А может быть ты недалека от истины? – я задумываюсь над этой мыслью, – Может быть к нему ходила женщина, а сейчас она не приходит, потому что я мешаюсь?

– Нет, к нему никто не ходит, за мои три года здесь ты – вообще первый человек, который попал к нему в комнату.

Я протягиваю ей мятую сигарету обратно, она улыбается, кладёт её в пепельницу и уходит со словами:

– Не грусти, скоро уедешь, и всё станет как раньше.