Заколдованный остров

Потом сознание вновь заволокло туманом – и он провалился в еще более зловонную бездну, и все глубже погружался в это зловоние, и никак нельзя было вырваться оттуда, никак нельзя было спастись, сделать хотя бы один-единственный глоток свежего воздуха. Не было свежего воздуха – было сплошное зловоние…

Его окончательно растоптали, его смешали с нечистотами, заполнившими весь мир…

А когда туман наконец рассеялся, Влад, как всегда, обнаружил, что стоит под душем в собственной ванной. Тряпкой лежала в углу мокрая скомканная светло-коричневая туника, совсем недавно отглаженная Батом. С шорохом хлестала по плечам горячая вода. Вновь, как недавно в общественных банях, хотелось тереть и тереть мочалкой лицо, пропитанное запахом мерзости, и он тер лицо, и пригоршнями зачерпывал из большой чаши густое ароматическое масло, и с силой втирал его в кожу, размазывая по всему телу.

Как обычно, путь от площади домой не запомнился. Влад не хотел думать о площади. Он хотел только одного: поскорее добраться до постели и провалиться в сон. И еще хорошо было бы, проснувшись утром, обнаружить, что окружающее чудесным образом преобразилось, и на душе светло и спокойно…

Не вытираясь, он вышел из ванной и включил свет в спальне. («А кто его выключил? – мелькнула мысль. – Кто-то из слуг?») Постоял у раскрытого окна, глядя на тусклый уличный фонарь, который возвышался над обрамлявшей двор стеной. Город окутала плотная тишина: ни звука шагов, ни голосов, ни стука калиток… Можно было подумать, что Город исчез, что остался на Острове единственный дом, и в нем – только он, Влад, последний горожанин, замерший у окна в предчувствии чего-то страшного.

С привычными ощущениями тревоги и обреченности он вслушивался в темноту, которую в любое мгновение мог вспороть жуткий вой вестника Смерти. Возможно, Белый Призрак уже притаился в саду или вон там, в тени у фонтана…

Влада передернуло. Стараясь не производить шума, он обошел спальню и осторожно закрыл все окна. Поднялся по ступенькам к своему дивану, лег и с головой накрылся одеялом, надеясь утопить тревогу в пучине сна. Только сон мог хоть на время заглушить все чувства, только сон мог подавить отчаяние, поглотить тоску и принести хоть какую-то передышку… До наступления нового дня…

Он лежал на боку, скорчившись, подтянув колени к животу, и слышал только собственное учащенное дыхание. Вот-вот чья-то тяжелая лапа должна была оглушить его до утра, – но сегодня она почему-то не торопилась с ударом. Владу казалось, что он лежит, съежившись под тонким одеялом, бесконечно долго, и нечто огромное, безликое и ужасное, уже поглотившее весь Остров, кольцом сжимается вокруг его хрупкого дивана. Вот оно ползет по ступеням, подбираясь к дивану – и ступени тают, как сахарные песчинки в чашке горячего чая. Вот оно уже дотянулось до столика у изголовья и слизало его, отправив в свою бездонную утробу. Вот оно попробовало на зуб одеяло, оно почуяло, что под одеялом вжалось в диван беспомощное, обливающееся потом тело последнего жителя Острова…

Влад, задыхаясь, отбросил одеяло, сел и непослушной рукой нашарил выключатель настенного светильника. От тихого щелчка выключателя темнота отступила, залегла по углам, изрыгнув из себя проглоченную было спальню. Краем одеяла Влад вытер взмокшее лицо, спустил ноги на пол и потянулся к стоящему на столике кувшину с освежающим напитком. И вздрогнув, застыл в неудобной позе, потому что сквозь закрытые окна донесся до него угрожающий протяжный вой.

Белый Призрак вышел на ночную охоту.

…Давно уже затих выворачивающий душу вой, а Влад все сидел, не чувствуя своего окаменевшего тела. Уличный фонарь глядел в окно, словно злобный глаз какого-то ночного великана – пожирателя человеческой плоти. Нестерпимо хотелось пить. Сделав усилие, Влад все-таки дотянулся до кувшина, схватил его обеими руками, приставил ко рту и осушил жадными глотками. Бросил кувшин на диван и в изнеможении повалился на подушку, чувствуя себя губкой, истекающей липким горячим потом.

«Пронесло… пронесло… пронесло, – лихорадочно билось в голове. – И на этот раз – пронесло…»

Каждую ночь Белый Призрак выбирал только одну-единственную жертву.

Пронесло… Но наступит следующая ночь, а за ней – еще одна. И еще… И какая из них окажется последней? Последней для него, несчастного, издерганного человека…

«Вечный страх… За что этот вечный страх? – в который раз думал он, уставившись в потолок. – Я когда-нибудь не выдержу, я сойду с ума от этого вечного страха…»

Во рту у него вновь пересохло, словно и не влил он только что в себя целый кувшин освежающего напитка. Влад надавил на звонок, вызывая Бата, и еще раз вытерся одеялом. Сердце постепенно успокаивалось, но сон по-прежнему не шел к нему.

«Сон стирает память, – вспомнилась вдруг мысль, пришедшая в голову во время телефонного разговора с Альтером накануне кулачных боев. – А нужна ли мне эта память? Может быть, я еще не сошел с ума именно потому, что не помню всего того, что происходит со мной каждый день?…»

Слуга все не появлялся и Влад опять принялся звонить.

«Спят, все спят, – думал он, с ожесточением нажав на звонок и не отпуская кнопку. – Стакан воды принести некому! Растолкать бездельников и найти им какую-нибудь хорошую работу на всю ночь… чтобы им тоже жизнь слишком хорошей не казалась!»

Подождав еще немного, он раздраженно выругался и встал с дивана. Надел халат и вышел из спальни.

Помещение для слуг находилось на другой стороне двора, за фонтаном, в двухэтажной постройке, задней стеной примыкающей к соседнему дому.

Кто был его соседом, Влад не знал и не был даже уверен, живет ли там кто-нибудь. Пройдя через двор, слабо освещенный все тем же уличным фонарем, он открыл дверь постройки – и замер на пороге.

В просторном помещении горел только один настенный светильник, но и его было вполне достаточно для того, чтобы разглядеть обстановку. Вдоль стен тянулись выкрашенные серой краской металлические стеллажи со всякой хозяйственной утварью, а на светлом мраморном полу бок о бок лежали слуги – десять или двенадцать человек в одинаковых черно-красных клетчатых туниках. И Бат тоже был здесь. Они лежали прямо на голом полу, без матрасов, подушек и одеял, лежали навзничь, прижав вытянутые вдоль туловища руки к бокам, и их застывшие бесстрастные лица с закрытыми глазами казались совершенно безжизненными. Владу почудилось, что они не дышат, и что вообще это не люди, а статуи, которые кто-то положил здесь, чтобы утром расставить на площадях и перекрестках. Глубокая тишина наполняла это неуютное, какое-то голое помещение, в котором напрочь отсутствовал запах жилья.

Чем больше Влад вглядывался в неживые лица слуг, тем страшнее ему становилось. Забыв о том, зачем шел сюда, он осторожно отступил во двор. Подошел к бассейну и остановился, словно очнувшись. Зачерпнул воды, выпил, потом ополоснул горящее лицо.

Вернувшись в спальню, Влад прямо в халате повалился на диван. И тут сон наконец начал одолевать его. Но заснул он не сразу – сон приходил и уходил, Влад то и дело вздрагивал и пробуждался, путал реальность с какими-то расплывчатыми образами, клубящимися в сознании, и втискивал голову в мокрую от пота подушку, и дергал ногами, пытаясь убежать от Воды, которая, заливая ступени, подступала к дивану… И плавали в ней статуи слуг, и на подоконнике сидела крылатая женщина с картины Дилии, угрюмо глядя на вереницу идущих на площадь людей, у которых не было лиц.

А потом, как всегда, неясной тенью мелькнуло в пустоте все то же девичье лицо. Все то же лицо…

8

Пиво было теплым и чуть горьковатым. Влад поморщился и отставил бокал – подобное пойло мог пить с утра разве что Вийон, поправляя здоровье после вечернего загула. Площадка у кафе пока еще пустовала, хотя в самом кафе уже были ранние посетители – Влад видел их, когда заказывал пиво. Они сидели в полумраке за столиком у бассейна и что-то жевали. Кажется, это были те же самые вчерашние бородачи, разукрашенные всякими поясами, перстнями, браслетами и прочими привлекательными побрякушками. Привычно серело небо над крышами, в неподвижном воздухе не ощущалось даже намека на ветерок, и Влад подумал, что сегодня, может быть, одним беспокойством будет меньше и не придется, как вчера, спасаться на фонарях и крышах, галереях и бельведерах от атаки Воды.

Впрочем, на душе у него все равно было тоскливо. Как и всегда. День только начинался, а значит, впереди ждали новые неприятности. Потому что в жизни, кажется, не существовало ничего, кроме неприятностей.

«Хотя есть и кое-какие отрадные мелочи, – поразмыслив, все-таки поправил он себя. – Так, мелочишки… Например, не болит нога. И челюсть вроде бы тоже не болит…»

Влад осторожно подвигал челюстью, взглянул на свое отражение в зеркальной стене кафе и помрачнел: челюсть-то не болела, но непонятное темное пятно по-прежнему комком грязи висело над его головой. Он опустил глаза, угрюмо потер гладкий полупрозрачный красный камень своего перстня и попытался заставить себя не думать об этом: что хорошего может быть в головной боли с самого утра? Он еще раз потер камень и отметил, что подаренное Вийоном кольцо ничуть не проигрывает рядом с перстнем.

«Утренняя песня». «Глоток вина поутру, после буйного вечера». Влад невольно усмехнулся, вспомнив цветистые слова, которыми Вийон щедро воспевал вчера свою случайную находку. Вийон умел говорить красиво, особенно после дюжины бокалов.

«Символ спасения» – без труда всплыло в памяти еще одно вычурное определение Вийона, и Влад уже не в первый раз за сегодняшнее, недавно начавшееся утро с легким удивлением отметил, что довольно хорошо помнит события вчерашнего дня. И вновь подумал, что его вчерашнее предположение верно и дело здесь в том, что этой ночью он заснул гораздо позже, чем обычно, спал меньше, – а потому и не успели стереться у него воспоминания о прожитом дне.

Проснувшись утром, он обнаружил, что всю ночь так и пролежал поверх одеяла, в халате. В спальне было душно и все еще пахло сыростью, и он распахнул окна и включил вентилятор, не забыв посмотреть в зеркало. Чтобы еще раз убедиться в существовании невесть откуда взявшегося пятна. Слуги под руководством Бата как ни в чем не бывало возились во дворе, и не было в них ничего от тех статуй, которые, прижавшись одна к другой, неподвижно лежали ночью на каменном полу. Наблюдая за ними из окна, Влад засомневался: действительно ли он побывал накануне в их комнате или это только приснилось ему? И как заноза впилось в память видение знакомого откуда-то девичьего лица. Где и когда он встречал эту девушку, почему она постоянно снится ему?…

Он принял душ и надел приготовленную Батом лиловую тунику. Бат, вероятно, принес ее рано утром, когда хозяин еще спал. Вентилятор под потолком надрывно, с перебоями подвывал, гоняя воздух и раскачивая люстры, отчего в спальне стоял хрустальный звон. Он явно устал трудиться, и Влад подумал, что надо бы сказать об этом Бату: пусть вызовет электромонтера.

Направляясь к своей столовой, Влад размышлял о том, чем занять очередной день и что этот день ему принесет. Он уже поравнялся с колоннадой, но вдруг остановился, а потом зашагал через дворик в обратную сторону, мимо бассейна, бросая пристальные взгляды на слуг. Слуги занимались своими каждодневными делами и не обращали на него внимания.

Войдя в просторную комнату, он сразу узнал серые стеллажи с большими плетеными корзинами, граблями, бидонами, лопатами, топорами, мотками бельевых веревок, пустыми стеклянными банками и прочими нужными в хозяйстве вещами. Это были те самые стеллажи, и пол был тот же самый – светлый мраморный пол с едва заметными сероватыми прожилками. Только на полу уже никто не лежал.

Завтрак прошел буднично и незаметно. Влад рассеянно жевал, охваченный привычными невеселыми мыслями. Впереди простирался необъятный день, и этот день нужно было чем-то заполнить, и нужно было молиться о том, чтобы не разразились новые беды, и предстояло прожить этот день в обычной тоске и тревоге. А вечером вновь ожидало его непонятное омерзение площади.

Под серым небом прошел он пустынными улицами и оказался за столиком все того же кафе. И стояло перед ним недопитое несвежее пиво, и неподалеку находился обрыв, за которым до горизонта простиралась Вода, во все стороны простиралась коварная Вода, готовая в любое мгновение поглотить Остров…

Влад вновь придвинул к себе бокал. Скривившись, сделал еще один маленький глоток. Потом набрал пива в рот и, пополоскав, выплюнул на разноцветные квадратные плитки, которыми была вымощена площадка. Брызги попали на его босые ноги. Влад, досадуя на себя, потер ступней о ступню и тоскливо подумал:

«Начинается…»

Нужно было сходить к обрыву, посмотреть, как там Вода, а потом позвонить Дилии и напроситься на чай. Если, конечно, Дилия уже встала с постели. Но подниматься из-за столика не хотелось – тело охватывала привычная вялость. Да и стоило ли торопиться? Зачем торопиться, если прошел только первый час почти бесконечного нудного дня?…

Влад отодвинулся от стола, вместе с креслом развернулся боком к улице и закинул ногу на ногу. Из-за тянувшейся неподалеку от кафе стены чьего-то двора показались двое слуг. На них были только короткие помятые фартуки, едва прикрывавшие смуглые бедра. Слуги неторопливо шли по мостовой, бережно неся на бритых головах большие блюда для фруктов. Влад безучастно посмотрел на них и рассеянно поднял глаза к небу. Когда он вновь перевел взгляд на улицу, то обнаружил, что слуги стоят, придерживая руками свои блюда, словно те только что чуть не свалились с их голов, а впереди, удаляясь, торопливо вышагивает приземистый парень в черно-белой пятнистой безрукавке, с большой черной сумкой и мотком провода на плечах.

Влад посочувствовал дежурному электромонтеру, который уже с утра не знал покоя, и вспомнил, что так и не сказал слуге-распорядителю о подозрительно подвывающем вентиляторе в спальне. И еще он подумал об интересном совпадении, с которого начинался день: кажется, вчера он видел здесь, у кафе, тех же самых слуг и того же коротышку-электромонтера.

Не успев подивиться такому любопытному обстоятельству, он услышал голоса, раздавшиеся у дверей кафе. Влад повернулся в ту сторону и вновь увидел двух давешних бородачей с полными бокалами в каждой руке. На одном из горожан была бело-зеленая полосатая накидка, на другом – бело-голубая, такого же покроя и тоже полосатая. Продолжая негромко переговариваться, они устроились за соседним столиком и принялись за пиво.

«Вчера они тоже там сидели, – отметил Влад, разглядывая их браслеты, перстни и красивые пояса, – и, кажется, нахваливали это теплое пойло».

– Неплохое пиво, – сказал бело-голубой, вытирая с бороды пену. – Я как-то разговорился с хозяином: оказывается, он что-то такое добавляет, какой-то ароматизатор. Но какой именно – не говорит, держит в секрете.

– Да, неплохое, – согласился бело-зеленый, рассматривая свой бокал на свет. – Только немного тепловатое, по-моему. За Магистратом есть один небольшой подвальчик, так вот там действительно пиво так пиво.

Влад подумал о том, что бородачи, судя по всему, начинают каждый день с этого кафе и ведут одни и те же разговоры. Наверное, он не раз уже видел их здесь, только забывал об этих встречах. Или просто не обращал внимания на утренних любителей пива, занятый своими невеселыми мыслями. И еще он вспомнил, что вчера, начав с рассуждений о пиве, они вдруг перешли к разговору о Белом Призраке. Об очередной жертве Белого Призрака.

Поставив бокал себе на колено, Влад вновь прислушался к беседе разукрашенных как новогодние елки горожан. Однако о Белом Призраке они пока не упоминали. Закончив рассуждения о пиве, они перешли к ювелирным изделиям, и из их слов можно было понять, что они большие знатоки в этой области.