Заколдованный остров

«Что за нелепица? – думал он. – Если кто-то когда-то нарушил какой-то порядок, то почему страдать за это должны мы? Мы и сейчас – а не они и тогда. Разве может быть такое? Интересно, а что по этому поводу скажет Альтер?…»

5

Когда Влад добрался по уже просохшим и прибранным улицам до амфитеатра, мраморные скамьи, овалом смыкающиеся вокруг просторной арены, были уже почти полностью заняты зрителями. Сверху в амфитеатр заглядывало небо. Он протиснулся на свободное место, сел на коричневую кожаную подушечку и осмотрелся. Зрители – преимущественно мужчины – сверкали перстнями и браслетами под светом направленных на посыпанную песком арену мощных прожекторов, оживленно переговаривались, пили пиво из бутылок, махали руками знакомым. Скользя взглядом по рядам, Влад с удивлением обнаружил на противоположной трибуне Дилию. Девушка сидела, подавшись вперед и упираясь подбородком в ладони, и смотрела на арену, где разминались почти полностью обнаженные мускулистые бойцы. А чуть выше и правее нее, сложив руки на груди, вперед-назад раскачивался на сиденье Альтер. А на самом верху устроился возле прохода квартальный смотритель Мастодонт со своими мордоворотами. Мордовороты хлестали пиво, а Мастодонт, оживленно жестикулируя, что-то объяснял соседу – унизанному перстнями чуть ли не с ног до головы толстяку в ослепительно белой тунике. Влад почувствовал, как кровь тяжелыми толчками запульсировала в висках, и поспешно перевел взгляд на арену.

Кожа бойцов лоснилась от пота, рельефные тела, прикрытые только узкими набедренными повязками, впечатляли своей силой, подвижностью и ловкостью. Кисти рук атлетов были перевязаны продольными и поперечными узкими кожаными ремнями. Влад знал, что ремни набиты песком. Медленно раздвинулись красные занавесы четырех лож, расположенных по центру каждой трибуны, и к их барьерам подошли трубачи в таких же красных туниках. («Цвета крови», – подумал Влад.) Трубачи вскинули золотистые трубы. Резкие, похожие на вопли о помощи, звуки раскатились по всему пространству амфитеатра и улетели к небу. Из тоннеля, ведущего под трибуну, к раздевалкам бойцов, неспешной походкой, чуть вперевалку, вышел распорядитель боев. Это был длинноволосый гигант наподобие Мастодонта, в традиционной багровой тунике и высоких, до середины голени, ботинках со шнуровкой. В мощной руке он сжимал серебристый жезл. Жезл искрился в потоках извергаемого прожекторами света. Следом за ним, шагая так же неторопливо и важно, на арену ступили судьи в длинных черных одеждах. Трибуны разразились свистом, приветственными криками и аплодисментами. Влад не свистел и не кричал. Он то и дело переводил взгляд с арены на Дилию. Девушка продолжала неподвижно сидеть в той же позе.

«Она что, и раньше ходила на бои? – подумал Влад, невольно морщась от оглушительного свиста соседей по трибуне. – Не помню. Ничего я не помню…»

Повинуясь взмахам серебристого жезла, бойцы образовали на арене круг и повернулись лицом к зрителям. Распорядитель боев поднял руку с жезлом и некоторое время неподвижно стоял в этой позе, дожидаясь, пока трибуны угомонятся. И наконец в наступившей относительной тишине раздался его зычный голос:

– Внимание! Сегодня мы начнем наши бои с небольшого сюрприза. – Он сделал интригующую паузу, и трибуны затаили дыхание. – Прежде чем начнутся единоборства наших бойцов, мы предложим вашему вниманию не совсем обычный поединок.

Распорядитель опустил жезл и вновь замолчал, и по трибунам прокатился легкий заинтересованный гул. Влад вместе со всеми не сводил глаз с длинноволосого гиганта. Схема боев была ему известна: бойцы по жребию делились на пары и дрались до тех пор, пока один из соперников не посылал другого в нокаут. Победители пар в следующих боях состязались друг с другом – и так до финала, до последнего боя, где самым живучим или самым везучим предоставлялась возможность окончательно добить противника. А сейчас распорядитель предлагал начать с чего-то другого…

– Наш первый бой – это бой одного из вас, уважаемые зрители, с одним из вот этих бойцов, – провозгласил распорядитель, обводя одной рукой насторожившиеся трибуны, а другой показывая на переминающихся с ноги на ногу и довольно скалящихся атлетов. – Выбор зрителя я оставляю за собой, а партнера для единоборства выберет сам этот счастливчик-зритель. Да-да, счастливчик! – распорядитель повысил голос, перекрывая плеснувший в небо шум толпы. – Потому что в случае успеха в одной-единственной схватке его ожидает… – вновь последовала еще более эффектная пауза. – А вот что его ожидает, все вы узнаете, когда я прочитаю то, что написано вот здесь.

Распорядитель быстро развинтил свой сверкающий жезл и ловким движением выхватил изнутри свернутую в трубочку бумагу. Подняв ее над головой и очертив рукой круг в воздухе, он вложил ее обратно.

– А то, что там написано, вы узнаете, если тому, кого я выберу из вас, будет сопутствовать удача. Обещаю, что он не будет чувствовать себя обманутым. Наоборот! Ну как, вы согласны с моим предложением?

Трибуны вновь взорвались аплодисментами и свистом. Влад, забыв обо всем, завороженно смотрел на облитый светом жезл, сулящий нечто невероятное, загадочное и заманчивое. Распорядитель вновь поднял руку, требуя тишины, и когда зрители угомонились, объявил:

– Все несогласные с таким предложением могут на время этого боя пойти погулять на свежем воздухе. Давайте, на выход, мы подождем. Есть у нас такие?

Влад одновременно с соседями с любопытством завертел головой во все стороны. Никто не поднялся с места.

– Давай, начинай! – крикнул кто-то из верхних рядов.

– Выбираю! – тут же отреагировал распорядитель.

Похлопывая себя жезлом по ладони, он подошел к низкому барьеру, который отделял арену от трибун, и медленно двинулся вдоль рядов, ощупывая внимательным взглядом притихших зрителей. Он направлялся в сторону Влада, он приближался, и Владу вдруг нестерпимо захотелось пригнуться, уткнуться головой в колени, чтобы не встретиться с этим настойчиво выискивающим взглядом. Нехорошее предчувствие нарастало и нарастало, и с каждым шагом распорядителя к сердцу подкатывала холодная волна.

«Неужели нарвусь? Неужели мало?» – лихорадочно билось в голове.

– Есть! Выбор сделан! – вскинув руки, радостно сообщил распорядитель.

Влад вздрогнул. Серебристый жезл опустился и теперь был направлен на него. Их взгляды встретились, и распорядитель утвердительно покивал:

– Да-да, именно ты. Горожанин в желтой тунике. Тебе выпал невероятный, неслыханный шанс – так воспользуйся же им! Прошу сюда, на арену.

Все еще на что-то надеясь, Влад окинул суетливым взглядом соседей, – но не обнаружил больше никого в желтой одежде. Сомнений не оставалось: распорядитель обращался именно к нему.

«А вот теперь мне набьют физиономию, – уныло подумал он, нехотя поднявшись и вдоль ряда пробираясь к проходу. – На глазах у всех. На глазах у Дилии…»

Драться он вроде бы умел, хотя не помнил, приходилось ли это ему когда-нибудь делать. Но противостоять опытному умелому бойцу, да еще когда болит нога… Почему, ну почему из массы людей распорядитель выбрал именно его?

– Поприветствуем нового бойца! – весело гаркнул гигант на арене, и весь амфитеатр вновь начал свистеть и рукоплескать.

Влад спускался по ступеням к арене, искренне желая, чтобы сейчас сюда хлынули воды нового потопа, смыли зрителей, бойцов, судей и распорядителя и по камешкам разметали все это внушительное сооружение. Конечно, можно было юркнуть в тоннель под трибуной и убраться отсюда целым и невредимым, – но как тогда потом появляться людям на глаза? Стать всеобщим посмешищем… Навсегда забыть дорогу к Дилии… Нет! Ни за что!

Но почему распорядитель выбрал именно его?…

И что там, в той бумаге, вложенной в жезл? Какие неслыханные возможности она сулит?

Под несмолкающий гул трибун он перебрался через барьер и неуверенно подошел к распорядителю.

– Снимай тунику и сандалии, Влад, – похлопав его по плечу, с ухмылкой сказал длинноволосый гигант, и глаза его странно блеснули. – Потом пойдешь выбирать соперника. На кого покажешь, тот и твой.

Влад не помнил, как разделся до трусов, не помнил, откуда взялись два тонконогих подростка, сноровисто обмотавших его ладони ремнями. Он был совершенно обескуражен тем, что этот громила в кровавой тунике знает его имя. Ни о какой случайности не могло быть и речи: его преднамеренно выбрали для избиения на потеху толпе. Все должны были увидеть (и Дилия!), как его, Влада, будут превращать в лепешку, делать из него отбивную, размазывать по арене… Все было оговорено и подстроено. Кем? С какой целью?…

В сопровождении распорядителя, что-то весело кричащего трибунам, Влад на негнущихся ногах направился к бойцам. Они мерили его ироничными взглядами. Ему удалось отыскать глазами Дилию. Девушка по-прежнему была неподвижна и, кажется, тоже смотрела на него.

«Задались целью меня унизить? Посмешище из меня хотите сделать? – свирепея, подумал он, не зная, кого, собственно, имеет в виду. – Не надейтесь, сволочи, не получится у вас посмеяться! Из кожи вон вылезу, кусаться буду, царапаться, – но выстою!»

Однако в глубине души все у него дрожало, и не было там твердой, способной выдержать любые удары опоры, а было что-то вязкое, липкое, какая-то невнятная смесь. Она вспучивалась, расползалась, холодными трясущимися отростками сжимала сердце…

«Сволочи… А то, что нога у меня болит, – плевать на это, да? Устроили развлечение…»

Влад растерянно оглядывал крепкие фигуры бойцов, и вдруг коренастый бритоголовый парень с коротким вздернутым носом и редкими белесыми ресницами вполне добродушно подмигнул ему и еле заметно кивнул.

– Выбираю вот этого, – торопливо сказал Влад распорядителю.

И тут же понял, что его провели: коренастый удовлетворенно ухмыльнулся, и лицо его приобрело хищное выражение, а бесцветные глаза стали жесткими и колючими, как засохшие шипы кустарника.

– Выбор сделан! – завопил распорядитель. – Внимание! Приготовиться к бою!

Атлеты отошли к барьеру и расселись на песке, черные судьи образовали квадрат, и Влад с соперником оказались в центре этого квадрата.

– Бой! – взмахнув жезлом, гаркнул распорядитель.

«Ну, Влад, держись!» – посоветовал он самому себе и встал в оборонительную стойку, прикрывая согнутыми руками голову и живот.

Шум трибун словно отдалился, сместился на периферию восприятия, исчезли зрители и судьи – и остался только ярко освещенный прожекторами противник, который, опустив руки, медленно покачивался из стороны в сторону в нескольких шагах от Влада, словно предоставляя ему право на первый выпад. Теперь лицо его было застывшим и бесстрастным, но в глубине глаз этого бритоголового плотного парня с крепкой шеей и прочными, хотя и не очень широкими плечами Владу почудилась насмешка. Бритоголовый сделал приглашающий жест, предлагая начать атаку, но Влад не спешил. Он не собирался нарываться на встречный удар. Замысел его был иным: своей оборонительной позой он надеялся вынудить соперника подойти поближе, а затем угостить его ногой в пах – благо правая ступня не была повреждена. Да, это было совершенно не по правилам, да, это не имело никакого отношения к кулачным боям, но Влад сейчас плевать хотел на все правила. Главное – вывести противника из строя и покинуть арену на своих ногах, а не на носилках и не волоком. А на какую-то загадочную награду он вовсе не претендует. Можно обойтись и без награды – лишь бы не опозориться на глазах у всех.

«Давай, давай, подходи, – мысленно призывал он противника, прочно упершись в песок арены чуть согнутыми напряженными ногами и не намереваясь сдвигаться с места. – Подходи, ты же видишь, я сосредоточен только на обороне, я думаю только о том, как бы не пропустить удар… Подходи же!»

– Бой! – еще раз рявкнул распорядитель.

Бритоголовый слегка пожал плечами, нахмурился и, подобравшись и выставив перед собой левую руку, подскочил к Владу. И в тот момент, когда он замахнулся для удара, Влад стремительно выбросил вперед ногу, целясь точно в середину черной набедренной повязки противника. Он уже почти почувствовал момент соприкосновения собственной ноги с чужим телом, но вышло совсем не так, как он задумал. Бритоголовый каким-то неуловимым молниеносным движением увернулся от удара, Влада по инерции понесло вперед, перед глазами его мелькнул, стремительно приближаясь, крепко сжатый кулак, оплетенный черными ремнями, – и в голове что-то взорвалось с ослепительной болезненной вспышкой. А потом со всех сторон обрушилась темнота…

…Медленно, с трудом, сквозь боль вспомнилось, что бурлящий поток с размаху бросил его лицом на фонарный столб. Надо было выбираться из этого потока, карабкаться на столб, к спасению, но тело не слушалось его, тело было не более чем тряпкой, выброшенной за ненадобностью кем-то из тех, кто успел спастись.

Нужно было попытаться открыть глаза…

Он изнутри провел языком по саднящим губам, ощутил знакомый вкус собственной крови и поднял веки.

Над ним возвышались две фигуры: одна багровая, с чем-то сверкающим в руке, другая – почти обнаженная, с черной полосой ткани на бедрах. И ни потока, ни фонарного столба. Откуда-то издалека пробивались в переполненную болью голову свист и крики.