Возвращение полуночи. Арка 2. Твари в ночи

Из чащи раздался топот и порыкивание, и вот уже вокруг них носилось по кругу никак не меньше десятка пятнистых звероподобных тварей. Тот, что был первым, стоял на месте и зыркал злобными глазами.

– Вспомнил, – закричал Любимка. – Братец Иоанн рассказывал о них. Это – пёсиглавцы.

– Я очень рада, – сказала Сойка. – Теперь я знаю, что мне напишут на могилке: «Сожрана пёсиглавцами».

– Они не жрут людей, – сообщил Любимка. – Братец Иоанн сказывал, что они разрывают жертвы на куски и оставляют непогребёнными. За это их уважал перводемон…

– Тебя что, Наум укусил? Хватит умничать, лучше вспомни – они по деревьям лазиют?

Первый пёсиглавец вскинул лапу, рыкнув что-то. Остальные взяли тягателей в кольцо.

– На дерево! Быстро! – крикнула Сойка и поглядела вверх.

– Ка-ак? – Любимка потукал пальцем по гладкому стволу без ветвей.

– Рау! – махнул лапой пёсиглавец. С десяток чудищ разом скакнуло на них. Капли упали перед зрачками Любимки, он шагнул, заслоняя Сойку от несущихся когтистых лап и оскаленных пастей. Девушка выхватила кинжал и застыла, готовая драться.

Но ни о каком сопротивлении речи не было. Даже с каплями в глазах Любим не сумел увернуться от всех атакующих. Сойку смяли до того, как успела свистнуть.

Их прижали к земле, на каждой руке и ноге уселось по паре зверюг. Как Любимка не силился, вырваться не получалось. Видел только кроны деревьев и синее небо в прорехе. Рядом пыхтела и ругалась Сойка.

Перед ними вырос пёсиглавец, которого они встретили первым. В одной лапе он нёс гнездо, второй ткнул в Сойку.

– Ры? – птенцы пищали и разевали рты. У Любимки замерло сердце.

– Нет! Не её, глупые птенцы! Меня!

– Ры?

Когтистый палец ткнулся в Любима.

– Да! Я вкусный! Кути-кути! Фьють-фьють!

Птенцы запищали сильнее. Один из птах едва не вывалился из гнезда.

– Ры-ы! – осклабился пёсиглавец.

– Эй, а чего это сразу он?! – вскричала Сойка. – Я тоже вкусная!

Она попыталась вывернуться, но держащие её звери налегли на руки девицы всем весом. Птенцы продолжали тянуть головы к Любимке.

– Так-то! Я вкуснее! Кути-кути! Фьють!

Не обращая внимания на их пререкания, пёсиглавец склонился над Любимом и поводил носом туда-сюда. Отрок ощутил страх. Сейчас его разорвут на куски и скормят птенцам. Ярополк со смеху помрёт.

Он дёрнулся, но держащие его пёсиглавцы только крепче сжали лапы. Острые когти пропороли кожу.

– Ёшки-матрёшки! Давайте поговорим, – крикнул отрок. – Я готов кормить этих птенцов до выхода из гнезда, только отпустите.

Пёсиглавец оскалился и задрал рубаху Любима. Бок обдало прохладой, по коже побежали мурашки – тело не верило, что с ним может произойти что-то плохое.

– Любые прихоти. Буду песни им петь, выгуливать по лесу. Пожалуйста.

Пёсиглавец потыкал пальцем в бок.

– Ай! Кто, собственно, родители этих птах? Ёшки-матрёшки! Может, они против такой еды. Птахи не едят мясо… А-а-а-а!

Пёсиглавец пробно куснул его за бок, Любимка задергался и выгнулся, но стальная хватка лап не ослабла ни на миг. Оскаленная морда вновь появилась перед тягателем. Отрок мог поклясться, что она улыбается.

– Пиу! Пиу! – кричали птенцы.

– Погод-дите. Ед-да. Буд-дет, – почти членораздельно гавкнул пёсиглавец. Любимка расширил глаза.

– Ты умеешь говорить?!

Пятнистый зверь широко разинул пасть, отрок ощутил прикосновение клыков к беззащитной коже.

– Оставьте его! – завопила Сойка.

Сейчас пасть закроется, и он лишится большого куска тела. Рана может оказаться смертельной, и тогда он не спасёт Прутика. Не станет сильномогучим…

– А-а-а! – во все лёгкие заорал Любимка, пробуждая все, что у него было. Тёмная волна и земная тяга всколыхнулись, закружились и опали – сил не хватило.

Клыкастая пасть сомкнулась на его боку…

***

Прутик пришёл в себя. Сознание вернулось резко, толчком. Он быстро сел и тут же прикрыл глаза. Мир изломался и поплыл. Пришлось замереть, пережидая дурноту.

– Очнулся, наконец, – раздался женский голос. – Вовремя. Через пару минут выступаем.

Мальчик испуганно оглянулся. Чаща Хруста. Там было настолько трудно, что даже не успевал бояться. Страх вернулся сейчас, плотный и удушающий.

– Успокойся, малыш, – сказала Ксана с улыбкой. – Опасность позади. Здесь на тебя никто не нападёт.

Прутик прикрыл глаза и затих, пытался убедить себя, что ужаса не существует.

– Не понимаю, Лютик, – услышал он голос женщины. Ей явно надоело изображать из себя мамку. – К чему было брать такого мальца?

– Молчи, женщина. Тебе не понять моего мудрого плана, – ответил звонкий голос.

– Да ты сам его не понимаешь, – засмеялась женщина. – Ты же не знал, что скрыто в том парне.

– Это называется – творческое чутье, – высокопарно заявил дударь.

– Хватит спать.

Прутика грубо пихнули, глаза пришлось открыть. Перед ним стоял маленький мечник.